– Знаете, – высказала здравую мысль Вера Павловна, – когда Кешенька проснется, я поищу фотографии и посмотрю в шкафу, что отсутствует из Ирочкиной одежды. И тогда вам позвоню.
Я поблагодарила хозяйку за чай и печенье и покинула ее квартиру.
Однако, спустившись на первый этаж, не вышла из подъезда, а остановилась у стеклянной будочки уже знакомой мне консьержки.
Та, как обычно, разгадывала кроссворд.
– Парабеллум, – подсказала я, заглянув в газету.
– Что?! – переспросила тетка, вздрогнув и подняв глаза.
– Огнестрельное оружие из десяти букв по вертикали – «парабеллум». А вы, как я вижу, все так же бдительно несете службу?
Консьержка узнала меня и тут же приняла преданный и заискивающий вид.
– Виновата! – проговорила она. – На секунду отвлеклась! Но вы не думайте, я за теми мальчишками слежу, все их передвижения записываю. Вот тут у меня все отмечено… – Она вытащила из тумбочки тетрадь и принялась читать:
– Восемнадцать ноль семь – Пустышкин вышел из дома с сумкой, через пятнадцать минут вернулся с хлебом… девятнадцать сорок одна…
– Отставить! – остановила я ее. – Эти мальчишки меня и мое начальство больше не интересуют. Теперь нам нужно узнать все, что можно, про Ирину Бубликову.
– Это которая с седьмого этажа? – заметно оживилась консьержка. – Очень подозрительная личность! Уходит из дома каждое утро в восемь тридцать…
– Что же в этом подозрительного? – удивилась я. – Ну, ходит человек на работу к определенному времени…
– Так-то оно так, – согласилась женщина. – Только вот смотрите: раньше она на маршрутку садилась, номер девяносто семь. А последние два месяца за ней машина черная приезжает. Садится эта Ирина в машину, как какая начальница…
– Ну, может, и правда ее повысили, – проговорила я машинально. – Положена ей машина по новой должности…
– Ага, а чего ж она тогда прячется? – выпалила консьержка. – Которые начальники – так те перед самым крыльцом в машину садятся, чтобы все соседи видели и завидовали, а эта, Ирина-то, двором на другую сторону дома пройдет и только там уже сядет…
– Эй, постойте-ка! – опомнилась я. – А откуда, интересно, вы это знаете? Ведь из этой вашей кабинки и улица-то не видна, не то что обратная сторона дома!
– Это вы правильно говорите, что не видна, – согласилась консьержка. – Но я, поскольку привыкла к бдительности, так нашла способ за ней присмотреть.
Она вышла из своего аквариума с табуреткой в руках, прошла в глубину подъезда и показала на маленькое зарешеченное окошко под самым потолком.
– Вот, в то окошко как раз все видно!
– Да оно как высоко-то!
– А я на табуреточку встану… – Тетка ловко вскарабкалась на табуретку, приникла к окну и доверительно сообщила:
– Вот как раз к Алле Васильевне, которая со второго этажа, брюнет ее идет. Между прочим, с цветами!
– Брюнет с цветами нас пока не интересует, – ответила я.
Консьержка с сожалением слезла с табуретки и вернулась на свое рабочее место.
А я, прежде чем уйти, задала ей еще один вопрос:
– Значит, вы говорите, последние два месяца Ирина Бубликова ездила на работу на одной и той же машине? И вчера тоже?
– А вот и нет! – консьержка приосанилась, почувствовав, что владеет ценной информацией. – То за ней все время черная машина приезжала, а вчера – зеленая. И в черную-то она возле киоска газетного садилась, а зеленая ее на полпути подхватила, около поворота, так что я даже номер не успела записать…
– Не успели записать? – удивилась я, осознав смысл ее слов. – Значит, номер черной машины успели? Что же вы мне сразу не сказали?
– А вы не спрашивали! Как же я номер не запишу? Я ведь знаю, что бдительность важнее всего, я ведь двадцать лет во вневедомственной охране отслужила, двадцать лет с пистолетом на боку! И за все время ни одного нарекания, а только четыре благодарности!
Конец ознакомительного фрагмента.
