– Ты чего? – проговорил детектив. – Это же я… ты меня что – не узнаешь?
Бонни смотрел на него с недоверием.
Дядя Вася машинально провел рукой по своему лицу. Затем взглянул на руку… и все понял.
Рука была того же удивительного ярко-зеленого цвета, что и морда Бонни. И этот цвет живо напомнил дяде Васе его далекое детство, когда мама мазала зеленкой многочисленные ссадины, порезы и ушибы малолетнего Васи Куликова.
Так вот что произошло!
Таинственный похититель вооружился самым обычным водяным пистолетом, но вместо воды в пистолет залил зеленку. Ту самую зеленку, которой заботливые мамы обрабатывают боевые раны своих малолетних чад. Так что теперь и дяди-Васина физиономия, и морда Бонни были ярко-зеленого цвета.
Бонни наконец по запаху узнал своего обожаемого дядю Васю и смотрел на него преданно, ожидая приказаний.
– Ну что, давай, ищи этих злодеев! – скомандовал Василий Макарович. – Хотя, боюсь, их уже и след простыл…
Бонни радостно хрюкнул и одним героическим прыжком перелетел с крыши бытовки на землю примерно в том месте, где слезли злодеи в масках. Обнюхав траву, он взял след и бодро помчался в проход между двумя рядами гаражей.
Дядя Вася, проводив его взглядом, спустился по лестнице и направился в том же направлении.
Через несколько минут он нашел Бонни.
Пес с унылым видом сидел посреди дорожки между гаражами. Он виновато и тоскливо завыл, запрокинув морду.
– Что, потерял след? – проговорил дядя Вася. – Ну, ты себя не очень вини, мы, брат, с тобой в этой истории оба опростоволосились…
– Так что, тезка, придется дальше тебе действовать! – говорил мне через час Василий Макарович, тоскливо разглядывая себя в зеркале. – Потому что мне с таким цветом лица на люди показываться не стоит. Не будет у них ко мне доверия…
– Да уж, – согласилась я, отложив опустевшую бутылку жидкого мыла.
Мы в четыре руки пытались отмыть зеленку, но ничего хорошего из этого не вышло. Дяди-Васино лицо приобрело устойчивый и выразительный цвет малосольного огурца.
– Так вот, сперва, значит, к ней зайдешь, к клиентке, а потом уже с консьержкой поговоришь, – напомнил он мне последовательность действий.
– Да помню, помню! – отмахнулась я и отправилась в дом к Пелагее Петровне.
Заказчица открыла мне дверь раньше, чем я прикоснулась к кнопке звонка. Видимо, она так и сидела в прихожей, в ожидании новостей прислушиваясь к доносящимся с лестницы шагам.
– Где он? – воскликнула она, увидев меня. – Где Сережа? Вы его освободили?
– Пока нет, – честно призналась я. – Но ваши деньги мы возвращаем… – и я протянула ей конверт.
– Возвращаете?! – вскрикнула та в ужасе. – Но это значит… это значит, что Сережи нет в живых! Ведь они написали, что убьют его, если не получат денег!
– Не беспокойтесь! – торопливо проговорила я. – Мало ли что они написали, они просто хотели вас напугать. Пока они не получили денег – Сережа в полной безопасности, так, по крайней мере, считает Василий Макарович…
– А сам-то он где? – еще больше заволновалась клиентка. – Боится показаться мне на глаза?
– Нет! – возразила я. – Василий Макарович пострадал в стычке с похитителями и теперь не может выйти из дома…
Уже проговорив эти слова, я поняла, что только подлила масла в огонь, но слово – не воробей. Пелагея Петровна, конечно, еще больше перепугалась.
– Он ранен? Значит, это очень опасные люди и Сережа не вернется живым!
– Да все будет нормально! – перебила я ее. – А сейчас, чем паниковать и лить слезы, помогите мне в расследовании. Вот что хотел узнать Василий Макарович…
Она взяла себя в руки и приготовилась внимательно слушать мои вопросы.
– С кем ваш Сережа обычно гуляет? – начала я.
Пелагея Петровна задумалась.
– С Петей Сковородниковым… – начала она. – С Колей Пустышкиным и еще с Васей Наклейкиным. Еще к нему часто заходили Леша Димочкин и Дима Ложкин, но они сейчас уехали с родителями на курорт…
– Значит, остаются Петя, Коля и Вася… – проговорила я, записав имена Сережиных приятелей в блокнот.
От Пелагеи Петровны я отправилась на первый этаж, к консьержке.
Та сидела в своей стеклянной будке, как рыба в аквариуме, и разгадывала кроссворд.
– Портупея! – сказала я, заглянув ей через плечо.
Она вздрогнула, отбросила газету и повернулась ко мне:
– Какая портупея? Где портупея? Почему портупея?
– Слово из восьми букв по вертикали. А вообще, нехорошо на посту кроссворды разгадывать.
– А что мне прикажешь делать? – окрысилась тетка. – Круглые сутки тут сижу без сна и отдыха…
– Бдительно наблюдать за входящими и выходящими!
– А ты сама-то кто такая? – консьержка подозрительно уставилась на меня поверх очков. – Что-то мне твоя личность знакома!
Я невольно восхитилась. Все-таки у тетки не глаз, а ватерпас! Видела меня утром в жутком прикиде, с зализанными волосиками, и все-таки запомнила. Нет, все не так просто с этой консьержкой.
– Кто я такая – это не всякому знать положено, – отрезала я. – А где положено – там знают. И, между прочим, там надеются на вашу помощь и сотрудничество. Вы ведь раньше во вневедомственной охране служили, на вахте сидели на режимном предприятии?
– Так точно! – отчеканила консьержка, приосанившись. – Двадцать лет как один день с пистолетом на боку! И за все время ни одного нарекания, а только четыре благодарности в приказе!
– Очень хорошо, – одобрила я. – Тогда вы тот, кто нам нужен. Вы окажете нам помощь в важном расследовании…
– В расследовании? – глаза консьержки заблестели. – Это я всегда! Вот к Алле Васильевне со второго этажа регулярно посторонний мужчина ходит, как муж на работу – так он тут…
– Это нас пока не интересует! – остановила я ее. – Мы сейчас заняты другим вопросом.
– Другим? – в голосе консьержки прозвучало сожаление. – А тот мужчина, он, между прочим, брюнет, может быть, лицо кавказской национальности…
– Нас в данный момент интересуют следующие лица: Петр Сковородников, Николай Пустышкин и Василий Наклейкин…
– Какие же это лица? – разочарованно протянула консьержка. – Это же простые мальчишки!
– Возраст не играет роли! – строго возразила я. – Знаете, как говорят – мал золотник, да дорог… в смысле опасен! Это с виду они простые мальчишки, а на самом деле…
– А на самом деле?.. – зачарованно повторила за мной консьержка. – Кто же они такие на самом-то деле?
– Не могу вам больше ничего сказать! Я и так уже сказала слишком много!
– Понятно… – кивнула консьержка. – Значит, записывайте. Петя, который Сковородников, – он в этом подъезде живет, в семнадцатой квартире. Хулиган.
– Хулиган? – переспросила я.
– Ну да. Дверью вечно хлопает, а если я ему замечание делаю – иностранными словами обзывается: ктулхой и носфератой.
– Ясно! – я сделала в блокноте пометку. – А остальные двое?
– Те-то, Коля с Васей, они из других подъездов, но к нам часто заходят. Приятели у них здесь. Коля Пустышкин – тот хороший мальчик, воспитанный. Всегда поздоровается, дверь непременно придержит, чтобы не хлопнула. Вася-то, то есть Наклейкин, – тот не очень-то, вроде Петьки, такой же хулиган…
– И что – последние дни они к вам тоже заходили?
– Коля заходил, а Наклейкин к бабушке уехал, в деревне у него бабушка, под Псковом…
Я всегда удивлялась тому, как много знают консьержки.
Вроде бы никуда не уходят, сидят у себя в подъезде, носки вяжут или кроссворды разгадывают – а при этом полностью в курсе всех дел, не только в своем доме, но и во всем микрорайоне: кто развелся, кто женился, у кого в семье прибавление, а у кого сына в армию призвали. Поэтому дядя Вася и велел мне поговорить с консьержкой – уж она-то наверняка все про всех знает!
– А как у них в семьях дела обстоят? – продолжила я расспросы. – Полные семьи? И папа, и мама имеются?
– Имеются, имеются! – закивала консьержка. – Только у Коли отец временный – то он есть, то его нету. Все равно как свет в нашем подъезде – то потухнет, то погаснет…
– Это как? – спросила я удивленно.
– А так – два месяца он дома сидит, а два месяца на каком-то перроне работает…
– На перроне?! – переспросила я. – Он что – железнодорожник?
– Зачем железнодорожник? Нефтяник он!
– Нефтяник? Тогда, может быть, не на перроне, а на нефтяной платформе?
– Во-во, на платформе! На нефтяной платформе в самой Африке! Какая только разница – на перроне или на платформе? По мне, так хоть на полустанке! Главное дело, что деньги он получает несусветные. И мало того, когда не работает, дома сидит, – такие же деньги ему идут! Он дома спит или, к примеру, полку на кухне приколачивает – а ему страшные тыщи капают. Вот умеют же некоторые так устроиться!.. А тут сидишь круглые сутки в этой стеклянной коробке, бдишь, как собака сторожевая, – и все за копейки!..
– Ну, я смотрю, вы не очень-то бдите! – Я выразительно взглянула на газету с кроссвордом, но моя собеседница сделала вид, что не поняла намека.
