Он поднял с пола лампу, зажег. Стало светлее. Заметив, что Оксана с ужасом смотрит на мертвых, Ким сорвал с кровати одеяло, оттащил оба трупа к стене и прикрыл их.
— Давайте уходить скорее.
Сергей сказал, взглянув на залитые кровью билеты:
— Подожди, надо билеты уничтожить. Проку от них теперь мало, зачем следы лишние оставлять.
— Уничтожим. Давай-ка обоймы соберем, пригодятся.
Быстро все сделав, захватив дробовик и сумку Сергея, пошли к двери. Ким опрокинул лампу, обмакнул в керосин свернутые в трубочку билеты, чиркнул зажигалкой и бросил горящую бумагу на стол, в лужицу керосина.
— Ну вот и все. Прощай, моя обитель… Пойдемте.
Пламя быстро пожирало растекшийся керосин. Повалил удушливый дым. Когда они дошли до леса, огонь уже выбивался из окон.
До машины Кима дошли быстро. Когда сели, Сергей спросил:
— Ну, и куда теперь?
Ким ответил неопределенно:
— А черт его знает. Отсюда надо подальше убраться, а там видно будет.
Он тронул с места, и машина понеслась, набирая скорость, прорезая светом фар чернильный мрак ночи.
* * *
Выбравшись на трассу, Ким ехал какое-то время по направлению к городу, потом неожиданно свернул на проселок и минут пятнадцать петлял по дороге вдоль леса.
Оксана, встряхнувшись, спросила:
— Куда мы едем?
— На озеро. Здесь есть местечко уютное, я туда часто на рыбалку мотался. Сейчас там нет никого, будни. Переночуем там, а дальше видно будет.
Машина еще минут десять прыгала по ухабам, потом нырнула между деревьев и вскоре остановилась на берегу небольшого озера. Ким выключил двигатель. В наступившей тишине стало слышно, как крякают где-то под берегом потревоженные вторжением утки. Несколько минут сидели молча, привыкая к тишине. Первым молчание нарушил Ким:
— Пойдем, Сергей, дровишек наберем. Надо костерок сделать, так, пожалуй, прохладно будет.
Сергей, ничего не говоря, вышел из машины. Оксана умоляюще попросила:
— Мальчики, только вы не долго, ладно? Я боюсь одна оставаться.
— Ничего, мы быстро, — успокоил Сергей.
Он хлопнул дверцей, и они с Кимом шагнули в черноту леса. Отойдя от машины шагов на пятьдесят, Ким спросил:
— Сильно вам досталось?
Сергей взорвался:
— Досталось?!! Ты лучше скажи, как они нашли нас. Ведь никто кроме нас троих, ты говорил, не знал об этой берлоге.
— Ты что, рехнулся?
— Что рехнулся, что?!! Взяли тебя, и ты, шкуру свою спасая, сдал нас упакованных. Я еще удивляюсь, как это ты с крестом не слинял.
— Тогда зачем бы я пришел, ты подумал, идиот? А нашли, потому что…
Сергей орал не слушая:
— Да ты струсил! Когда услышал, что из автомата стрельба началась, понял, что я их положил, вот и пришел из себя спасителя строить…
Даже в темноте было видно, как побледнело лицо Кима. Он еще пытался что-то говорить, но Сергей в бешенстве ударил его в лицо. Голова Кима дернулась, он прикрыл рукой разбитую губу. Пытаясь еще что-то сказать, он сделал шаг к Сергею, но второй удар, страшнее первого, опрокинул его на землю. Позабыв обо всем, Ким в ярости вскочил на ноги. Сергей ринулся на него со всем бешенством, на которое был способен. Он еще успел заметить молниеносный выпад Кима, потом деревья опрокинулись у него в глазах, и яркие до того звезды померкли.
Когда он очнулся, Ким сидел рядом с ним, вытирая платочком кровь с разбитой губы. Он уже был спокоен и выдержан как обычно. Заметив, что Сергей пришел в себя, сказал:
— Извини, ты меня вынудил. Это был грязный трюк, но если бы я тебя не отключил, ты бы, наверное, убил меня. Как себя чувствуешь?
Сергей застонал от тупой боли в висках.
— Пошел ты, костолом…
— Послушай, Сергей, если я виноват в том, что они нас нашли, то из-за своей небрежности и глупости. Они были у меня дома, устроили там погром. В бумагах был договор на покупку сада, будь он неладен. Они из договора узнали, где нас искать, понимаешь? Я, когда это обнаружил, скорее к вам поехал. Со стороны леса зашел. Там, в лесу, двое были в машине. Их я отключил и к домику подобрался. Когда в окно заглянул, меня сзади по голове огрели, бесшумно подобрались, сволочи. Очнулся я уже в сторожке. Они сторожа убили, он, видимо, сопротивлялся, у него дробовик под рукой лежал. Когда заметили, что я очнулся, взялись меня обрабатывать. По глупости не обыскали меня. А у меня за поясом машинка была, там в лесу у одного позаимствовал. Двоих я сразу положил, а третий на улицу выбежал. Его я в машине зацепил, он в столб врезался, взорвалась машина. А потом я к вам побежал, тут на тебя наткнулся. Говорю это тебе только потому, что ты брат Оксаны. Другого я бы за подобные обвинения покалечил без объяснений.
— Конечно, это в твоем стиле…
— Ладно, перестань. Давай не будем собачиться. Раз уж оказались в одной упряжке, надо доверять друг другу.
Когда они вернулись с охапками дров, Оксана выскочила им навстречу из машины.
— Ну, вы где пропадали? Я уже беспокоиться стала…
Сергей, бросив дрова, нехотя объяснил:
— Далеко за валежником ходить пришлось, здесь все выбрали.
Ким сноровисто сложил дрова и чиркнул зажигалкой. Когда пламя занялось, он вынес из машины сиденье и положил рядом с огнем.
— Садись, Оксана, согрейся немного.
Она спросила, рассмотрев при свете костра его лицо:
— Ким, что у тебя с губой?
Тот отвел глаза в сторону, соврал неумело:
— Да так… Наткнулся в темноте на ветку… Скажи, Сергей?
— Ага, — буркнул тот.
Оксана недоверчиво посмотрела на обоих, хотела что-то сказать, но передумала.
Ким, присев было к костру, тут же поднялся.
— Тут рядом балаганчик есть, там котелок, продукты кое-какие рыбаки оставляют. Схожу посмотрю.
Вернулся скоро. Как ни в чем не бывало, весело сказал:
— Живем. Есть чай, сахар. У меня в машине бутерброды есть, как чувствовал, сегодня днем купил. Сейчас королевский ужин устроим. Сергей, набери воды, пожалуйста, я пока колья поставлю.
Он отдал Сергею котелок и взялся готовить колья для костровища. Вскоре над огнем висел котелок с водой для чая. Все трое устроились у огня и принялись обсуждать положение. Первым начал Ким:
— Значит так. Крест я продал, отвалили мне сто девяносто ілимонові, нашелся один коллекционер. Патроны привез. Чемоданы есть, оружие и патроны в них уложим. Кое-что из вещей надо взять, переодеться. Словом, ничего нас здесь больше не держит, надо уезжать. Наследили мы хорошо. Последняя стычка в садах не останется незамеченной. Сергей, они из вас ничего не вытянули?
— Не успели. Только билеты видели, да и то… Кто теперь об этом знает? С того света не позвонишь, не скажешь.
— Хорошо. Значит завтра уезжаем. Я возьму новые билеты и все остальное, потом вернусь за вами. А сейчас давайте чай пить.
Он заварил чай, вынес из машины разнокалиберные стаканчики и завернутые в бумагу бутерброды. Стараясь не думать о событиях последних двух дней, перекусили наспех, выпили чаю и стали устраиваться на ночлег. Оксана легла в машине, Ким и Сергей устроились у костра. Сергей скоро заснул. Киму не спалось. Он подбросил дров в костер и стал задумчиво смотреть на огонь.
Положение было не из лучших. Если им завтра не удастся уехать, будет очень плохо. Мало того, что команда на хвосте, теперь еще и милиция заинтересуется погромом в садах. А так или иначе с ним, Кимом, все свяжется. Домик-то его сгорел. Правда, теперь никто не может подтвердить, что они втроем там присутствовали. Сторож, как ни жаль его, мертв. Больше их никто в садах не видел. Милиции нелегко будет разгадать ребус, зачем в садах была перестрелка, закончившаяся пожаром.
Звук открываемой двери заставил обернуться. Оксана вышла из машины, подошла к огню, села рядом с Кимом.
— Что, не спится? — спросил он.
— Не спится. Как-то в голове все не укладывается. Стрельба, погони, — она чуть запнулась, — … убийства. Как не со мной все происходит.
— Действительно, как в детективе. Только в главных ролях нам довелось сниматься.
Ким снял куртку, набросил ей на плечи, подкинул еще дров в огонь. Вынув сигарету из кармана рубашки, прикурил от уголька.
Оксана тихо сказал:
— Ким, я тебе очень благодарна за все.
Он усмехнулся невесело.
— Не стоит. Я ведь для себя стараюсь. Не забывай, что я тоже в доле.
— Я помню. Только зря ты хочешь показаться хуже, чем ты есть на самом деле. Зачем, Ким? Я же чувствую, что ты добрый человек, а строишь из себя такого… — она замолчала на секунду, подбирая нужное слово, — … супермена безжалостного. Для чего?
— Ну, наверное есть причина.
— Знаешь, мы знакомы всего два дня, а у меня такое чувство, что я тебя всю жизнь знаю, — Оксана посмотрела на него долгим взглядом. Помолчав, добавила:
— Наверное, потому что ты на папу похож. Он тоже замкнутый был, суровый с виду, но очень любил нас с Сергеем. После смерти мамы всю жизнь на нас положил. И жениться во второй раз не стал, хотя претенденток немало было. Боялся нас ранить, не хотел после мамы чужую женщину в дом приводить. Он любил маму. Всю жизнь любил, до последнего дня. Каждый год, в день ее смерти поминал ее, всегда один. Ставил на стол ее фотографию, наливал два стакана водки, для нее и для себя. Пил, смотрел на фотографию и молча плакал. Когда пьянел, звал нас с Сережей, сажал рядом и начинал рассказывать, какая она была, мама. Я ее совсем не помню, только по фотографиям знаю. Мне три годика было, когда она умерла. И папа один с нами остался. Родственников нет, мама и папа в детдоме воспитывались.
