Риба ощутила бархатистую шершавость его языка на своем, и ее ладони застыли на его плечах. Она откликнулась на ласку, сначала нерешительно, потом с большей уверенностью, ощущая тепло губ, гладкость зубов, все восхитительные оттенки поцелуя. Риба почувствовала, как его тело напряглось, когда одна рука сжала густые локоны, а другая скользнула по спине под тяжелый шелк волос, притягивая ее к широкой мужской груди.
Наконец Чанс с видимой неохотой поднял голову. Руки его дрогнули, нежно прижимая, убаюкивая, а не захватывая в плен.
– Я слишком голоден, чтобы довольствоваться крошками, – хрипло пробормотал он.
– Но я не… – с трудом выдохнула она.
– Знаю. Дело во мне. Я думал, что поцелую тебя лишь один раз, чтобы посмотреть, так ли это хорошо, как мне запомнилось… – Его глаза словно обвели контуры мягко очерченных губ. – Оказалось, все гораздо лучше. Настолько лучше, что я хочу еще и еще.
Чанс быстро нагнулся, завладев губами Рибы в бешеном, обжигающем поцелуе, заставившим ее прильнуть к нему, чтобы не упасть.
– И теперь пожелаю гораздо большего. Сорвать с тебя одежду и разорвать на клочки, такие мелкие, чтобы они никогда не смогли вновь прикрыть твое тело. Целовать тебя и чувствовать, как ты раскрываешься под моими губами, пока не начнешь задыхаться от безумной потребности в моих ласках. И только потом, когда твои волосы станут под моими пальцами шелковистой рекой, взять тебя.
Риба закрыла глаза, и задрожала от странной слабости, охватившей тело, от слов, зажегших в сердце буйное пламя. Она подняла на Чанса ошеломленные золотисто-карие глаза, неуверенная в себе и почти боясь его.
– Чанс…
Он снова нежно поцеловал ее, словно стараясь успокоить.
– Для тебя и Тима, пожалуй, на сегодня достаточно потрясений, – объявил он, кривовато улыбаясь.
Реальность мгновенно вернулась к Рибе. Господи, что это с ней? Стоит посреди кабинета и, не обращая внимания на распахнутую дверь, страстно целуется с человеком, которого едва знает. На скулах появились алые пятна.
– Дверь, – пробормотала Риба, пытаясь отступить от Чанса.
– Тим закрыл ее, – шепнул Чанс, снова сжимая ее в объятиях. – Удивительно тактичный молодой человек, этот твой Тим.
– Не мой, Джины.
– И это прекрасно, – кивнул Чанс, прикусывая ее нижнюю губу, так чувственно, что Риба, мгновенно ослабев, вновь пошатнулась. – Не хотел бы я тащить такого милого юношу в пустыню и там оставлять на съедение стервятникам.
Говоря это, Чанс улыбался, но глаза его отливали холодным блеском.
– Тим мне вроде брата, которого у меня никогда не было, – пояснила Риба, вцепившись в плечо Чанса, и страстно желая, чтобы он понял. – Только и всего.
И, слыша собственные слова, осеклась, терзаемая одновременно раздражением и смущением. Почему она обязана объяснять Чансу свои отношения с кем бы то ни было? Независимо от того, какие бы сильные чувства ни пробуждал он в ней, они почти не знакомы.
– Правда, – бесстрастно добавила она, – мне кажется, вряд ли вам есть дело до моих чувств к Тиму.
– Ты сама этому не веришь, правда ведь? – спокойно осведомился Чанс.
Риба долго смотрела на него, прежде чем покачать головой, отчего темно-золотые пряди вновь упали на лоб и щеки.
– Нет, не верю. Но будь я проклята, если понимаю, почему. Мы едва знаем друг друга, Чанс Уокер, но когда я с вами, то совершенно перестаю разбираться даже в собственных мыслях.
– Стоит мне лишь подумать, как ты уже высказалась, – протянул он. – Ну что ж, как по-твоему, не стоит ли нам получше узнать друг друга, играя в вопросы и ответы за ланчем? Что-то вроде детской игры в «Двадцать вопросов»?
Риба не могла не улыбнуться при мысли о возможности сыграть в детскую игру с таким человеком, как Чанс Уокер.
– Хорошо. Чур, я первая! – согласилась она, ловко собирая волосы в узел.
– Почему? – весело осведомился он.
– Вы гораздо выше и сильнее меня, поэтому пусть хоть в этом у меня будут преимущества.
Погладив ее щеку, Чанс испытующе взглянул в карие глаза с золотистыми искорками:
– Не бойся меня, chaton.
Чувствуя странную уязвимость за этими спокойными словами, Риба чуть повернула голову и поцеловала его жесткую ладонь.
– Я не боюсь твоей силы. Просто мне не по себе от твоих вопросов. – И, улыбнувшись в его ошеломленное лицо, добавила: – Неужели у тебя нет тайн, о которых ты предпочел бы не говорить?
Глаза вновь посветлели, рука опустилась, а взгляд стал непроницаемым. Он опять превратился в незнакомца, жестокого, уверенного в себе, неуязвимого.
– Ты имела в виду какие-то вполне определенные вопросы? – невозмутимо поинтересовался он. Темные усы не могли скрыть резких черт лица и проницательно-немигающего взгляда, которым он молча оценивал ее. Вызывающий, непобедимый, опасный Тигриный Бог, вырезанный из твердого неподдающегося камня.
– Нет, – пробормотала Риба.
В комнате несколько долгих минут царила мертвая тишина, пока наконец напряжение не покинуло Чанса. Его сжатое, словно стальная пружина, тело медленно расслабилось, и он снова коснулся ее щеки.
– Да, существуют вещи, о которых я предпочел бы умолчать.
– Именно те, которые и имеют хоть какое-то значение, не правда ли?
– У тебя есть жакет? – осведомился он вместо ответа. – На улице холодный ветер.
Риба уже хотела повторить вопрос, но вовремя вспомнила, что он сказал Тодду: «Еще раз попробуешь сделать такое, красавчик, и с тобой будет покончено!»
Нет, она не станет давить на него. С человеком, подобным Чансу, это не только опасно, но и ни к чему не приведет. С таким же успехом можно пытаться столкнуть с места гору.
Если он когда-нибудь будет доверять ей, сам все расскажет.
Да, если Чанс Уокер вообще способен кому-то доверять. Но ему придется это сделать, ведь без доверия ничего невозможно достичь, ни наслаждения, ни дружбы, ни, конечно, любви.
С чувством, близким к страху, Риба поняла, что жаждет изведать все это с Чансом, все и больше – то, для чего у нее не было названия, только осознание голода такого же безумного, как его поцелуи в тени, отбрасываемой дюной. Мысль об этом желании потрясла Рибу, шокировала и испугала.
– Кажется, я потеряла гребень, – небрежно бросила она, но рука, придерживающая узел волос, еле заметно дрожала.
Чанс улыбнулся и, сунув руку в карман тесно облегающих шерстяных слаксов, вытащил что-то и протянул ей. На ладони оказался простой гагатовый гребень, которым она сегодня сколола волосы.
– Этот? Или…
Он порылся в кармане жемчужно-серой замшевой рубашки.
– Этот?
В левой руке он держал еще один гребень из полированной слоновой кости, оставленный Рибой в Долине Смерти. Она взглянула на него, вспоминая ночь и дюны, где она почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы смять все, возведенные самой же барьеры, которыми думала отгородиться от мира, и плакать в его объятиях, пока не ослабела до того, что не могла стоять. Потом его поцелуй… и все окружающее исчезло, когда они прижимались друг к другу и открывали заоблачные высоты страсти, которых, как считали, вообще не существовало на свете.
