считали, что «самой странной вещью» в коллекции Рипли был сам мистер Рипли.
Личность Рипли привлекла внимание издателя-магната Уильяма Рэндольфа Херста, возглавлявшего синдикат King Features. Именно Херст финансировал через свою компанию все знаменитые путешествия Рипли, включая кругосветные, организуя прямые радио-шоу с разных концов света – из подводного мира, с неба, из пещеры, змеиного логова… Сотрудничал Ридли и с киностудией Warner Brothers, за один только год сделав для нее более двух десятков короткометражных фильмов под рубрикой «Хотите верьте, хотите нет!».
О мистере Рипли и его деяниях говорили и писали без конца, «больше, чем о президенте Соединенных Штатов», как отмечала New York Times, объявившая его самым популярным человеком в Америке. Необычное хобби сделало его не только популярным, но и богатым. В Нью-Йорке и Флориде он имел просторные особняки, доверху забитые собранными им экспонатами. Но самым близким сердцу для него всегда оставался его родной город Санта-Роза, в Калифорнии, с Церковью Одного Дерева в центре. Эта церковь, целиком построенная из одного ствола красного дерева 90-метровой высоты, была им занесена в список необычностей.
В 1929 году Херст взялся за воплощение в жизнь идеи Рипли открыть музей-кунсткамеру, в рамках своего синдиката, разослав проект в 17 стран. В 1933-м Рипли впервые продемонстрировал собранную им коллекцию всевозможных странностей и необычностей на Всемирной ярмарке в Чикаго. Свой первый музей – Odditorium, он открыл там же, в Чикаго. Американцам это понравилось, и одноименные музеи начали появляться в Сан-Диего, Далласе, Кливленде, Сан-Франциско, Нью-Йорке, Орландо (во Флориде).
Понятно, что пионером в этом деле Роберт Рипли не стал. Кунсткамеры (что на немецком означает кабинет или музей редкостей) были в ходу уже давно, где-то с XVI–XVII вв, при княжеских и королевских дворах Европы, в частности. Первый российский естественно-научный музей в Санкт-Петербурге, например, ныне Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого, возник на основе Петровской Кунсткамеры («государева Кабинета») в 1714 году. Но инициатива Рипли привлека-тельна еще и тем, что она обрела вдруг неожиданный и беспрецедентный размах.
Вслед за Америкой Odditoriums Рипли начали открываться и в других странах. Самый большой из всех находится в Лондоне, на Пиккадилли Сиркус. В красивом 6-этажном здании (безо всяких бутафорских наворотов снаружи) разместилось более 700 экспонатов и артефактов, собранных со всего света Рипли и его последователями.
В настоящее время 30 филиалов музея «Ripley's Believe it or Not!» функциониру-ют в 26 странах мира. Подавляющее большинство из них открылось уже после смерти самого Рипли. Почти все здания музеев, построенные по его эскизам, такие же странные и необычные, как и их содержимое. Одни выглядят так, будто чудом уцелели после катастрофического землетрясения – с зияющими трещинами и проломами на фасаде; в другие врезался либо самолет, либо акула. В Панама Сити сам музей – в виде круизного корабля, врезался в берег или был выброшен цунами. Музей в Онтарио, в Канаде, иммитирует упавший небоскреб с ликующим Кинг Конгом на крыше. На голливудском – самом молодом, сидит, как я упоминала, динозавр с часами. Думается, и сеть знаменитых магазинов Fry’s Electronic, с их фантастически-космическим дизайном внутри и снаружи, возникла под влиянием музеев Рипли.
Так что же собирал Роберт Рипли и что демонстрируется в музеях его имени? Аномалии, за которыми он охотился, бывают не только врожденные, но и приобретенные – как результат национальных или племенных традиций. Вспомним несколько примеров, как правило, связанных с понятиями «женской красоты».
Высоко ценимые в Древнем Китае на протяжении 10 веков 20-сантиметровые «лотосовые ножки» и семенящая, неустойчивая походка китаянок достигались бинтованием стоп девочек, причинявшим им физические страдания и лишавшим их подвижности. Ножка, умещавшаяся в крошечный башмачок, была для невесты путевкой в жизнь, как признак хорошего тона, родовитости и благосостояния семьи, а по сути – уродливым «копытом» с согнутым под прямым углом подъемом и полностью свернутыми под стопу четырьмя пальцами.
«Женщины-жирафы» племени Мьянауна, в Бирме, и красных каренов, на границе между Бирмой и Таиландом, обладают самыми длинными шеями в мире – до 50 см! Начиная с 5 лет девочкам надевают на шею по одному медному или латунному кольцу раз в 3 года. Если у взрослой девушки снять 6–8 килограмм колец, ее вытянутая и ослабленная таким путем шея не сможет держать голову, и она либо умрет, либо вынуждена будет провести остаток жизни в постели.
Женщины некоторых африканских племен, в частности – сурма и музи на юге Эфиопии, украшают себя растягиванием нижней губы и двумя выбитыми зубами. С этой целью под губой делают дыру и используют глиняный губной диск или блюдце, с каждым годом все большего диаметра, пока он не достигнет 30 см. То же самое они делают с мочками ушей – дырявят их, вставляют кольца, палки, клинья.
На острове Борнео мочки ушей оттягивают до плеч с помощью подвешенных к ним бронзовых гирь, вес которых постепенно достигает 3 кг. Оттягивать уши и одевать на ноги девочек деревянные колодки считалось верхом элегантности и в Японии.
В горах Южного Тибета женщины племени апатани разукрашивали лица татуировкой, а дырки проделывали в ноздрях, используя в виде распорки деревянные пробки, диаметром с пятак. Ну и так далее.
И во все эти места Рипли сумел добраться, соприкоснувшись с «местной эстетикой», описал ее, сфотографировал, зарисовал, а если получалось, то и захватывал с собой артифакты – в виде керамических дисков для губ или уродливых остроносых дамских башмачков с изящной вышивкой.
Китаю он вообще отдавал особое предпочтение. Рипли четырежды посетил эту древнюю страну, раздобыв там сотни трофеев, в числе которых и однозначно художес-твенные. Вне конкуренции среди них макет колесницы китайского императора, стоимостью в миллионы долларов. Колесница, вырезанная из цельного куска яшмы, стала одним из самых дорогих его приобретений.
К категории эстетичных артефактов можно отнести и такие, как, скажем, копию «Тайной вечери» Леонардо да Винчи на рисовом зернышке, модель Тауэрского моста или Храма Василия Блаженного из спичек.
К достоверности всех экспонатов своей коллекции Рипли относился с большой ответственностью и гордился тем, что может «доказать каждое сделанное им заявление», так как держал нескольких профессиональных экспертов, проверявших все присылаемые ему диковины на подлинность. Кроме того с ним, а потом и без него, на протяжении 52 лет (с 1923 по 1975) работал известный специалист-исследователь и полиглот Норберт Пирлот, занимавшийся отбором фактов и артифактов.
Поскольку Рипли в первую очередь интересовали именно аномалии, любые – врожденные, приобретенные, природные, социальные, технические – то нетрудно догадаться, что иные экспонаты, увы, далеко не всегда отличаются эстетичностью и вполне могут вызывать неприятные эмоции. Это всевозможные врожденные
