взрыв динамита разрушил его ключевой участок в Каньоне Jawbone. Было начато расследование. За поимку или выдачу виновника была обещана награда в 10 тысяч долларов. Но жители Долины, демонстрируя стойкость и сплоченность, земляков выдавать не собирались. Беспорядки продолжались, сопровождаясь гневными угрозами в адрес Малхолланда и его детища. Только в одном 1927 году акведук взрывали четырнадцать раз! Ответ Малхолланда был соответствующим: «Мне жаль, что так много деревьев погибло в садах Долины, поскольку теперь их не хватит, чтобы повесить всех нарушителей спокойствия, проживающих там».
Власти Лос-Анджелеса пробовали вступить с оуэнцами в переговоры, но это ни к чему не приводило. Семь десятков вооруженных бунтарей, силой захватив шлюзы акведука, полностью перекрыли проход воды. На следующий день к ним примкнуло уже семь сотен человек, устроивших массовую демонстрацию солидарности.
Губернатор Калифорнии, несмотря на требования лос-анджелесских деловых лидеров, отказался выслать на место беспорядков наряд полиции, а местный шериф объявил себя «другом и сочувствующим» бунтовщиков. Журналисты и репортеры стекались к очагу водного конфликта со всего мира, во всех подробностях освещая его в прессе. «Лос-Анджелес Таймс» написала в связи с этим, что жители Долины Оуэнс всегда были «честными, серьезными, трудолюбивыми американскими гражданами, которым Лос-Анджелес представляется этаким хищным осьминогом, собравшимся их задушить».
Когда же четыре злоумышленника в масках захватили охранников и взорвали 15-метровую секцию акведука, Малхолланд не выдержал. Он выслал на место происшествия вооруженный автоматами конный патруль и отдал приказ «стрелять на поражение».
С этой войны словно злые тучи начинают собираться над головой Малхолланда, умаляя его роль и достоинства, позоря доброе имя. В следующем году, из-за возникших в Долине банковских проблем, оуэнцы наконец затихли, окончательно приняв свое поражение. Но вздохнуть с облегчением Малхолланду так и не пришлось. Разразилась другая беда, во сто крат худшая. Не беда, а национальная трагедия.
Проект возведения дамбы Сент-Френсис, задуманный как монументальное сооружение, предназначенное для дополнительного обеспечения водой и электроэнергией Лос-Анджелеса, был целиком разработан и осуществлен совсем уже старым к тому времени Уильямом Малхолландом. Над отвесной 300-метровой скалой в каньоне Сент-Френсис, он построил две гидроэлектростанции, соединив их 210-метровой дамбой, перегородившей каньон. Согласно его задумке, благодаря этой дамбе излишки воды, доставляемые акведуком, должны были собираться в огромном водохранилище. В случае непредвиденных ситуаций этот искусственный резервуар мог обеспечивать Лос-Анджелес водой на протяжении целого года.
Дамба Сент-Френсис вполне могла бы стать вторым, после акведука, шедевром гениального строителя-самоучки, если бы не одно обстоятельство. Именно в этом месте выходил на поверхность геологический разлом, из-за чего скалы каньона отнюдь не были монолитными, а грунт, постоянно подвергавшийся мелким землетрясениям и подвижкам, превратился в обломочные породы, которые, растворяясь в водах каньона, представляли собой «жидкую кашу» из слюдяного кварца. Геологи предостерегали Малхолланда от возведения такого грандиозного сооружения в таком ненадежном месте. Но он к ним не прислушался. Результаты оказались не просто плачевными – катастрофическими!
Не успели закончить строительство дамбы, как под многотонным напором воды она дала течь. По бетонной стене поползли трещины. 12 марта 1928 года плотину прорвало. Лавина воды обрушилась в Долину Санта-Клариты, устремившись в сторону океана. Водяной вал, высотой с 10-этажный дом, катил вниз по руслу реки Санта-Клары со скоростью 18 миль в час, сметая все на своем пути. Лежащую внизу долину затопило. В бурлящем ревущем потоке рушились дома, ломались как спички деревья, гибли люди и животные. С нескольких тысяч акров вода смыла плодородный слой земли и полторы тысячи домов. Поток, шириной в 2 мили, в короткий срок накрыл 70 миль земли, затопив и похоронив под толстым слоем жидкой грязи, смешанной с обломками строений и деревьев, большую часть графства Вентура. Город Санта-Паула оказался погребенным под 6-метровым слоем грязи; а в некоторых местах этот слой достигал 21 метра. Спасательные работы велись круглосуточно. Список погибших достигал 500 человек, включая детей. Но точной цифры не знает никто, поскольку даже недели спустя тела людей продолжало выбрасывать на берега Тихого океана, вплоть до пляжей Сан-Диего.
Гнев возмущения и проклятия обрушились на голову Малхолланда. Его обвинили в технических просчетах. 73-летний старик безропотно признал свою вину. Прорыв дамбы Сент-Френсис стал самой большой трагедией, связанной с гражданским строительством, за всю историю США и превратил остаток дней Малхолланда в непрекращающийся кошмар. На судебном процессе он, рыдая, сказал: «Я завидую мертвым». И, думается, он был абсолютно искренен.
Суд признал Уильяма Малхолланда ответственным за бедствие, но невиновным в профессиональной небрежности и гибели людей. Сломленный, покрытый позором, проклинаемый тысячами обездоленных людей, съедаемый угрызениями совести, он ушел в отставку и обрек себя на самоизоляцию до конца своих дней. Таким он и умер – одиноким и несчастным, в 1935 году.
Объективности ради следует сказать, что если и есть в случившейся трагедии вина строителя, то лишь опосредованная, поскольку вся Калифорния расположена в сейсмически активной, крайне нестабильной зоне, на стыке двух тектонических плит.
В настоящее время в Южную Калифорнию поставляется вода уже не одним, а тремя акведуками из северных районов, и все они проходят над самым неспокойным и опасным разломом Сан-Андреас. Над ним же проложено большинство водопроводов, газопроводов и линий электропередачи. Чем это чревато, если эпицентр очередного землетрясения придется на Сан-Андреас, нетрудно представить.
Со временем Уильям Малхолланд был полностью реабилитирован. Его именем, как упоминалось вначале, названа прекрасная улица. Ему воздвигнут памятник. Правда, смотреть на этот памятник страшновато – постаментом ему служат фигуры гибнущих в водной стихии людей. На том месте, где стояла деревянная лачуга, в которой по приезде в Лос-Анджелес он впервые обосновался, в 1940 году открыли мемориальный фонтан. Высеченная на его основании надпись гласит:
«Уильяму Малхолланду (1855–1935): Бедный ирландский мальчик-иммигрант, который добился всего благодаря собственным усилиям, уму, целеустремленности и отваге, чтобы стать настоящим гражданином Америки. Технический гений-самоучка, истинный гуманист, отец Водной системы этого города и создатель Лос-анджелесского акведука. Этот Мемориал – это знак благодарности тех, кому посвящена его бескорыстная щедрость, и кто воспользовался плодами его предвидений».
Второй «Фонтан Малхолланда» как культурно-исторический монумент был открыт в память о его заслугах перед городом совсем недавно – в 1996 году, в Глендейле, перед центральным входом в Гриффитс Парк.
В свете тех трагических, слишком тяжелых, чтобы их просто забыть, событий, имя Уильяма Малхолланда упоминается не часто, а потому, как историческая личность, он остается в тени. Хотя роль его в судьбе Лос-Анджелеса трудно переоценить. Более того, в официальной литературе именно ему однозначно приписывается единоличная заслуга в небывалом по быстроте и размаху развитии города Ангелов.
6
