— Уж лучше умная щучка, чем дура-алкоголичка!
Маша внимательно посмотрела на Андрея. Нет, он не шутил…
* * *
На банкирском корпоративе Андрей светился словно новый пятак. Представлял Машу друзьям-приятелям как новую жену, так сказать, «жену второго поколения». Маша поддерживала шутку, добавляя — «модифицированная модель, тюнингованный вариант».
К концу вечера Андрей прилично выпил. Загрустил. И стал пить еще больше. Домой его Маша везла уже совсем никаким. Но хуже было другое. Андрей пил и назавтра, и на послезавтра. Пил зло, молча, просил его не трогать. К телефону не подходил. Кто-то звонил поздравить с наступающим Новым годом. Андрей велел Маше говорить, что его нет дома.
Тридцать первого декабря утром зашла сияющая счастьем Оля. Увидела состояние отца, осуждающе посмотрела на Машу, развернулась, бросила через плечо: «Куда же ты смотришь?» — и ушла.
Встреча Нового года провалилась. В десять вечера, когда пришло время ехать в ресторан, Андрей был пьян. Билеты, по семьдесят пять тысяч штука, пропали. Маша хотела было поехать одна, но потом поняла, что это будет ошибкой. Всплакнула от обиды, позвонила маме и осталась дома.
Второго января Андрей «вышел из пике». Стал извиняться перед Машей, вспомнил, что у них давно не было секса, но… Опять стал извиняться, объясняя свою неудачу проклятой выпивкой и нервами. Маша, как могла, его успокаивала. Но ей стало страшно. Она все время вспоминала Сашу, маминого второго мужа. Что же это получается, у них с мамой на роду написано жить с алкоголиками?
В середине дня Андрей неожиданно заявил, что вечером улетает в Новосибирск. Маша поняла — все кончено. Он летит к жене и сыну. Потом позвонит ей оттуда и скажет, чтобы она съезжала. Ну и ладно! В конце концов, ей есть где жить, есть на чем ездить, есть где работать. Тут она с ужасом поняла, что забыла позвонить Иннокентию Семеновичу — поздравить с Новым годом. Стала набирать эсэмэску.
Андрей, увидев, что Маша ковыряется с телефоном, спросил:
— Договариваешься с кем-то о встрече? Чтобы вечер свободный не пропал? — Он попытался безразлично улыбнуться. Мол, просто шучу. Хотя на самом деле напряженный взгляд говорил о другом.
Маша подошла к нему и протянула руку с телефоном.
— Прочти! Проверь, я грамматических ошибок не сделала?
— Перестань, я же шучу, — Андрей почувствовал неловкость.
— Я настаиваю, прочти! — тон Маши не оставлял Андрею выбора. В эсэмэске Маша действительно поздравляла Будника с Новым годом и извинялась, что с опозданием. Объясняла причину — утопила телефон в ванной и только сегодня смогла купить новый.
Андрей успокоился. Кажется, ей действительно можно доверять. И причину-то задержки с поздравлением придумала грамотно. Он бы не сообразил.
Через пятнадцать минут от Иннокентия Семеновича пришел ответ: он на лыжах с женой и внучкой, в Италии. Вернется десятого. Одиннадцатого предлагает встретиться. Соскучился. Маша коротко, чтобы Андрей не видел, ответила: «ОК».
* * *
Из Новосибирска Андрей вернулся седьмого — отметить Рождество с Машей и поздравить Олю. С порога сообщил, что о разводе с Аней договорился. Заявление в суд, сын-то еще несовершеннолетний, подали. С судьей взаимопонимание за небольшую плату достигнуто. Развод десятого марта.
— Она так легко согласилась? — Маша не верила своим ушам. Не бывает, чтобы так быстро исполнялись мечты.
— А куда ей было деваться? Миллион долларов на ее счет плюс квартира. Да еще ежемесячно ей десять тысяч на пять лет и десять тысяч до совершеннолетия сына.
— Я дорого тебе обхожусь, милый? — Маша решила пококетничать. Когда женщина не знает, как правильно поступить, она начинает кокетничать. Маша не являлась исключением.
— Дорого обходится свобода, а не ты! — Андрей был серьезен. И горд от своей решительности.
* * *
Оля достаточно спокойно, можно даже сказать философски, относилась к папиному роману с Машей. Нет, конечно, будь на месте Ани ее мама, реакция была бы иной. А так в какой-то мере даже приятно. Аня стала виновницей расставания родителей, а теперь сама «подвисла». Хотя поиграет папа с Машей, потом будет другая…
А вообще Маша Оле даже нравилась. В чем-то хотелось ей подражать. Острая на язык, с быстрой реакцией, всегда позитивная, всегда «нет проблем». Больше всего Олю подкупало то, что Маша не только не пыталась вбить клин между нею и отцом, но, наоборот, при малейших разногласиях всегда брала ее сторону. Подругами они не стали, уж больно разные имели приоритеты в жизни, но приятельницами — вполне.
Оля сильно зауважала Машу, когда та взвалила на себя второе высшее образование. Правда? С Олиной точки зрения, что экономист, что юрист — профессии паразитические. Папино банкирство, кстати, тоже. Другое дело ее медицина! Но по-любому девушка, которая могла бы не вылезать из фитнеса, соляриев и бутиков, грызет науку, пытается сама встать на ноги. Это вызывает уважение.
Ситуация изменилась, когда отец как бы невзначай бросил, что собирается на Маше жениться.
— Ты ставишь меня в известность или спрашиваешь совета? — разговор происходил дома у Оли в один из редких теперь визитов отца.
— А я должен спрашивать совета?
— Если ты меня считаешь посторонней или ребенком, то нет. Если родной и взрослой, — да.
— Ну, и какое твое решение?
— Решение будет твое. И только твое. А совет может быть мой.
— Слушай, ты, как мой адвокат. Не крючкотворствуй. Что по сути? — Андрей начал раздражаться.
— Ответишь мне на несколько вопросов?
— Детектор лжи принести?
— Пап, что ты злишься? Я же хочу совет предложить. Чтобы тебе легче далось решение. Чтобы ты сам в себе разобрался. Забудь, что я дочь. Представь, что я профессиональный психолог.
— И сколько мне будет стоить консультация? — Андрея развеселила мысль, что он словно крутой американский банкир завел личного «мозгоправа».
— Чтобы не разрушать привычное для тебя представление о человечестве, деньги стоит с тебя взять. Но поскольку речь идет об отце… И кстати, о моей очередной мачехе, то на всякий случай немного. Давай сто рублей, — Оле показалось забавным, что ее первым пациентом стал собственный отец.
— Почему «очередной»?
— Вот и первый вопрос. Ты думаешь, что проживешь с ней до старости?
— Ну да… — Андрей задумался. — Пожалуй, да.
— У нее испортится фигура, сморщится кожа… — Оля испытующе смотрела на отца.
— Это не самое главное. Теперь это для меня не самое главное, — уточнил Андрей.
— А что самое главное?
— Она, понимаешь, живая. И искренняя.
— В чем?
— В своих желаниях. Она не хитрит, а говорит все достаточно открыто. И потом, она не ворует.
— Что значит «не ворует»? — Такой неожиданный поворот темы насторожил Олю.
— Я несколько раз оставлял на столе деньги. Много денег. Она ни разу к ним не притронулась.
— А другие?
— А другие почти всегда либо брали тайком, либо начинали просить, чтобы дал.
— Хорошо. Допустим, деньги ее интересуют не в первую очередь. А что ее интересует?
— Карьера.
— Тогда получается, ты «не при игре»?
— Почему? Мы бы могли вместе работать. И потом, это вызывает уважуху.
— Ну да, семейный бизнес: она твой юрист, я твой психолог, подрастет Костик, будет твоим водителем.
— Костик мой сын…
— От Ани, — со злостью перебила Оля.
— Он же не виноват в этом. — Для Андрея не было секретом, что Оля Костика недолюбливает. Он считал это нормальной детской ревностью сестры к брату от другого брака. Надеялся, что со временем неприязнь дочери пройдет. Но сейчас понял, что для Оли Костик по-прежнему — враг.
— Проехали. А ты хочешь, чтобы Маша тебе родила?
— Да.
— Ты в этом уверен?
— Слушай, я еще достаточно молод. И по деньгам могу себе позволить поднять троих детей…
— Во-первых, я уже поднялась…
— Перестань меня перебивать! — вскипел отец. — Поднялась она. Вот замуж выйдешь, тогда…
— А не выйду, так и будешь меня всю жизнь содержать?
— Придется. Не стану же я сволочью.
— Почему сволочью?
— Есть такая шутка: сволочи — это родители, которые не хотят содержать своих детей до их пенсии.
— Забавно. Вернемся к теме.
— А что я могу тебе еще сказать?
— У тебя, пока ты с Машей, были другие женщины?
— А тебе не кажется, что такой вопрос отцу задавать несколько неприлично?
— Отцу — да. Пациенту — нет. А поскольку мы договорились на сто рублей, ты хоть и плохонький, но пациент.
— Давай передоговоримся на сто долларов, и я стану хорошим пациентом.
— Ты станешь тридцатью плохонькими.
— Почему тридцатью?
— Пап, ты банкир или куда? — Оля прыснула от смеха.
— При чем здесь банкир?
