Его рука сомкнулась над моей.
— Разберись с этим. — Затем Капо положил два моих пальца на верхнюю часть лезвия, а двумя другими обхватил рукоятку, расположив ее между средним и безымянным пальцами. — Устойчивость. Если держать ее таким образом, она будет тебе в некотором роде обеспечена. Или... — он показал мне другой способ и сказал, чтобы я выбрала тот, который мне удобнее.
— Ты уверен, что я справлюсь с этим... — Я держала пальцы так, как он впервые научил меня, демонстративно двигая бритву вперед-назад.
Капо переместил мою руку на свою грудь и, прежде чем я поняла, что он делает, и успела отпрянуть, провел рукой линию над сердцем.
— Жизнь наносит нам шрамы, Бабочка. Но, по крайней мере, это сделано рукой, которая не желает мне зла... Пока что, — добавил он.
— Пока что? — Мои брови взлетели вверх.
— Просто дай время, — усмехнулся Капо. — У всех нас есть кинжалы, просто все зависит от того, против кого мы их используем. По моему опыту, те, кто ближе всего к нам, готовы воспользоваться ими первыми.
Как я могла ответить на это? Вместо этого я положила бритву на стойку и провела пальцем по порезу, который Капо сделал. Может быть, он так думал или чувствовал, но... я не хотела причинять ему боль. Я хотела защитить его. Эта мысль заставила меня вспомнить, что я думала о моем муже в сицилийской церкви, когда свет от витража падал на его лицо.
Он стал мозаикой - стеклом, сдерживающим прилив. Его горло. Кто-то пытался разрушить все его защитные механизмы. Кто бы это ни был, он разбил его вдребезги, чтобы он снова собрал себя по кусочкам. Жесткие линии, удерживающие стекло в целостности, были так очевидны на его лице, если бы у кого-то хватило смелости взглянуть.
Мне нужно исчезнуть, чтобы меня увидели.
Ti vedo6.
Я тебя вижу.
Я вижу прямо сквозь прекрасное голубое разбитое стекло. Я вижу жесткие линии, которые служат связующей нитью. У меня хватает смелости откинуть образ охотника, чтобы заглянуть в глаза человека, глаза, которые делают человека с бьющимся в его груди сердцем цельным.
Я вижу тебя, мой муж. Я вижу тебя, мой Капо. Я вижу тебя, мое сердце. Я вижу тебя, мое все.
Его рука легла на мою, и я поняла, что песня под названием «Cuando Me Enamoro» все еще играет. Должно быть, он поставил ее на повтор.
Мы не сказали друг другу ни слова, но он начал двигать меня по ванной в такт песне, и каким-то образом, без слов, его тело научило мое танцевать. Как не позволить ему вести. Потом я усадила его и побрила ему лицо. От мягкости моих прикосновений Капо охватила дрожь, которая, надеюсь, стерла воспоминания о ноже у его горла.
9
![]()
МАРИ
Cuando Me Enamoro крутилась у меня в голове, пока вертолет летел над Санторини. Обычно дополнительное судно доставляет нас с яхты на сушу, но, учитывая обстоятельства нашего прибытия, похоже, Капо взял дело в свои руки, и мы полетели с вертолетной площадки на яхте.
Я не жаловалась. С такой высоты открывался захватывающий вид, и я знала, что вблизи это будет незабываемое зрелище. Мои руки судорожно сжимали фотоаппарат, а разум представлял, как я трогаю все вокруг. Остров был живым за счет текстур и цветов, которые соответствовали окружающему его морю: ослепительная белизна каменных домов, голубые крыши церквей, деревянные двери и ставни - все это соответствовало мозаичному цвету воды. Солнце палило, и день был уже жарким, но море напоминало мне прохладный напиток в сверкающем бокале.
Мои ноги коснулись земли, и я была готова бежать. Я впитывала все вокруг, пытаясь впитать виды через кожу и фотоаппарат. Чего я не заметила, так это яркого цвета всех ярко-розовых бугенвиллей, которые либо росли дико, либо были посажены так, чтобы лежать как идеально развешанные шарфы над дверями. Или перекидывались на белые кубические домики, сложенные на склоне горы, как мазки яркой краской.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Все вокруг словно отражало окружающую природу, а в палящем солнечном свете цвета были почти неоновыми. Это было соревнование между моими солнцезащитными очками и фотоаппаратом - кто из них чаще оказывался перед моим взором.
Это был не мой день и не день Капо, чтобы выбирать, чем заняться, поэтому мы задержались на крутых улицах, некуда было идти. Хотя в уме я прокручивала поход по магазинам, о чем и сообщила Капо.
Он приподнял брови, но ничего не сказал. Я знала, что если не потрачу немного денег, он скажет, что я не выполняю свою часть договора. Итак, я начала покупать вещи то тут, то там: сувениры для нас, коллекционные вещи для семьи Капо и подарки, которые, как я думала, могли бы понравиться Кили. В основном я покупала вещи на рынке. То были изделия ручной работы, а целью их приобретения была поддержка местных жителей. Но сегодня... у меня на примете было платье, и хотя я была не против покупать одежду не от модного бренда, у меня было чувство, что это платье может быть дороже, чем обычно, потому что в моей голове оно казалось особенным.
На самом деле, у меня не было проблем с тем, чтобы тратить деньги Капо. У него их было много, и это было частью нашего соглашения. Но для меня все еще было в новинку, что я могу покупать все, что захочу, а не что-то одно. Если мне нравились туфли, он поощрял меня покупать такие же туфли разных цветов. Когда мы заказывали еду, я делала небольшую паузу, прежде чем добавить что-то к нашему основному заказу. Много раз в жизни мне приходилось выбирать между квартплатой и продуктами, и мне потребуется еще больше времени, чтобы привыкнуть к тому, что мне больше не нужно беспокоиться об этом аспекте моей жизни.
Было уже поздно, и мы остановились в отеле на суше на ночь или две. На улицах было многолюдно. Санторини казался более туристическим, но мне нравилось, что Капо организовал остановки в тех местах, где они были, и в тех, где их не было. После ужина в прибрежном ресторане, где Капо отведал свежих устриц, я едва могла держать глаза открытыми.
Потребовалось немало усилий, чтобы вымотать меня, и Капо докончил начатое после того, как мы вернулись домой.
На следующее утро мы позавтракали в постели и снова вышли на улицу. Это был еще один яркий день, и что-то во мне цеплялось за свободу, которую я в нем нашла.
— Я хочу еще походить по магазинам, — сказала я Капо, пока рассматривала уличные витрины.
Он посмотрел на меня и кивнул.
— В другом районе?
— Да! У меня было платье на примете, и я надеялась, что смогу его отыскать.
Капо усмехнулся и положил руку мне на поясницу, направляя меня через людской поток пешеходов и следя за тем, чтобы никто не налетел на меня и не сбил. Но по пути я увидела ослов, которые поднимались по крутизне улицы с туристами на спине.
— Заплати человеку, — сказала я Капо, поглаживая одного из невостребованных ослов. Я беспокоилась, что им будет слишком тяжело, но все они были здоровы, их шерсть блестела на солнце, и казалось, что о них хорошо заботятся. Тем не менее, я не хотела нагружать его, а просто прогуляться с ним по улице.
Капо бросил на меня взгляд, такой же, какой был у него, когда он назвал меня властной на Сицилии, но он заплатил человеку. Он заплатил только за одного.
— Ты собираешься идти пешком? — сказал Капо, глядя, как я беру поводья и направляю ослиную задницу на первую ступеньку.
— Да, — ответила я. — Я даю, э-э…
Я попыталась посмотреть назад, но не смогла ничего увидеть.
— Ему, — сказал Капо.
— Я даю ему передышку.
Я назвала его Осел II, в честь того, который был в «Шреке». (Я смотрела этот мультипликационный фильм в Нью-Йорке с Капо. Хотя выражение «смотреть вместе с Капо» можно сказать с натяжкой. Он заснул.) Осел II был спокойным ослом, за исключением тех случаев, когда мы проходили мимо другого осла, спускающегося вниз, и он пытался укусить его или ее.
