— Мы, мужчины, всё прекрасно осознаём, — сказал я. — Напрасно вы, женщины, считаете нас глупцами. Вот только у нас своё понимание того, что такое «жить».
Бурцева сощурила глаза — те превратились в тёмные линии, похожие на окошки пулемётных дотов.
— И что же такое ты понял в пансионате… что променял меня на другую? — спросила она. — Ведь я ещё тогда заметила, что понравилась тебе? Или я ошиблась?
Я поставил на стол бокал.
Музыка, что лилась из динамиков, стала тише — на сцене засуетились музыканты.
— Понравилась, — сказал я. — С этим я не спорю. Но я понял тогда, что ты не согласишься с правилами игры. Влюбишься в меня. И захочешь большего, нежели обычный курортный роман.
Настя скрестила на груди руки.
— И что в этом плохого? — спросила она. — Ты нравишься мне, я нравлюсь тебе. Уверена: вместе мы были бы счастливы. Аристотель сказал, что счастье — это смысл и цель жизни, и конечное назначение человеческого существования…
— Вот только женитьба на тебе в моих планах не значится, — сказал я.
И мысленно уточнил: «Уже не значится».
— Настя, я не женюсь на тебе. Ни сейчас, ни в ближайшем будущем.
Мне показалось, что Бурцева вздрогнула.
— Я тебе больше не нравлюсь? — спросила она.
Я расслышал её слова лишь потому, что стихла музыка.
Настины губы плаксиво задрожали.
— Нравишься, — ответил я.
И тут же пояснил:
— Но мне нравятся и другие женщины. Я не ограничу своё общение лишь с одной. Не в ближайшем будущем так уж точно. Кто, как не ты это поймёт? Ведь у тебя не зашоренное восприятие жизни. За это я тебя особенно уважаю.
Я развёл руками.
— Я понял ещё там, в пансионате, что ты не только очень умная, но и целеустремлённая. Ты обязательно поборешься за своё счастье. Даже если оно не станет счастьем для меня. Поэтому я тогда и отступил, отпустил тебя домой.
— Пусть мужчина боится женщины, когда она любит: ибо она приносит любую жертву и всякая другая вещь не имеет для неё цены, — произнесла Настя. — Это цитата из книги «Так говорил Заратустра» Фридриха Ницше.
Я кивнул и пояснил:
— Вот я примерно так и подумал тогда. Запомнил твои слова о папе полковнике КГБ. И решил, что он уж точно сделает всё, чтобы осчастливить свою дочь. Особенно, если ты его об этом попросишь.
Бурцева фыркнула.
— Зря ты так подумал. Просто ты не знаешь моего папу. Он сразу мне сказал, чтобы я выкинула мысли о тебе из головы. Сказал, что вся лимита хочет жениться на москвичке. А ещё больше все хотят породниться с моим дедом.
Она усмехнулась.
— Твой отец совершенно прав, — сказал я. — Прислушивайся к его советам. Ты идеальная мишень для любого карьериста. Имей это в виду. Разве твой отец и дед не помогут зятю протекцией на хорошую должность?
Настя кивнула и спокойно ответила:
— Помогут. Если я их об этом попрошу.
Я снова отсалютовал ей бокалом и заверил:
— Твоему будущему мужу крупно повезёт. Ему достанется не только умная красавица жена. После женитьбы на тебе его ждут и превосходные карьерные перспективы. Уверен, что от женихов у тебя сейчас нет отбоя.
Бурцева дёрнула плечом.
— Да ну их… Они не такие, как ты.
— А я не такой, как они. Мне важно, что ты хороший и интересный человек. Я буду счастлив дружить и общаться с тобой.
— Только дружить?
— Жениться я пока ни на ком не намерен. Должности и чины меня совершенно не интересуют. Деньги и полезные в масштабе нашего города связи я заработаю сам.
Я наклонился над столом — Настя, зачарованная моим взглядом, подалась мне навстречу.
— Скажу тебе по секрету, как другу, — произнёс я. — Из меня бы получился скверный муж. Который не осчастливил бы тебя. И не устроил бы твою родню. Потому что я очень люблю женщин.
Тихо добавил:
— И не отказываю себе в… тесном общении с ними.
Я развёл руки — повернул их ладонями вверх.
— Это не оправдание и не страшилка. Это факт. Вон, посмотри туда.
Я кивнул в направлении стола Прохоровых.
Илья Владимирович и Варвара Сергеевна увлечённо беседовали, не обращали на нас внимания.
— Прошлым летом я вернулся из армии и закрутил роман с вот этой женщиной. Она была вдовой. Жила с двумя детьми на зарплату медсестры. Помнишь ту надпись на моей гитаре? Это и есть та самая «Варя».
Мне почудился в Настином взгляде ревнивый блеск.
— Мы с ней расстались друзьями. Теперь она замужем за директором швейной фабрики. Ты видела сама: мы прекрасно общаемся и с Варей, и с её мужем. Чуть позже в этом ещё раз убедишься.
Я взглянул в другую сторону.
— А вон там сидит черноволосый мужик со шрамом на щеке. Это директор Колхозного рынка. Прошлой осенью у меня был недолгий роман с его бывшей женой. Вчера я видел её снова. Скоро она выйдет замуж за моего друга.
Я сделал паузу в своей исповеди, пока официантка раскладывала приборы, расставляла у нас на столе тарелки с салатами и нарезками.
Кивнул ей вслед и сказал:
— Сейчас я по субботам наведываюсь в гости вот к ней. Это Светочка. Она разведена, живёт неподалёку от этого ресторана. Ты знаешь, что я сказал Светочке в самом начале наших с ней отношений?
— Что?
— Что я на ней не женюсь.
Я придвинул к себе салат.
Бурцева снова обернулась, взглянула, как покачивала бёдрами Ельцова.
— А… что она?
— Мы с ней расстанемся, как только она подыщет себе мужа, — сказал я. — Или раньше — по той или иной причине.
Анастасия ухмыльнулась — мысли о моём отношении к женитьбе на Светочке её явно порадовали.
— Сергей, да ты бабник, — сказала она.
Вынула из сумки спички.
— Об этом я тебе и твержу, — ответил я. — В моих ближайших планах нет женитьбы и так называемых серьёзных отношений. А моё поведение — прошлое и будущее — вряд ли понравится твоей семье.
Настя хмыкнула.
— Да уж, — сказала она. — Папа и дед тебе за такие похождения голову бы оторвали.
Я взмахнул вилкой.
— Вот это я и имел в виду, когда говорил о тигре и об его усах. Романтические отношения с умной, образованной и красивой женщиной это великолепно. Это едва ли не лучшее приключение, о котором можно мечтать во время летнего отдыха.
— Но… — подсказала Бурцева.
Она не притронулась к закускам и к салату — закурила.
— Ты правильно поняла. Есть и «но». Но я всегда просчитываю последствия от таких отношений: причём, последствия не только для меня. И понимаю, когда эти романтические отношения приведут к нерадостным последствиям.
Бурцева выдохнула в потолок струю дыма.
— А как же Лена? — спросила она. — Сергей, ты ничего не сказал о ваших с ней отношениях. Я поняла, что ты ей очень нравишься. Но не поняла… что между вами происходит. Ты и с ней… как с этими чужими женами и официантками?
Я наколол на вилку зелёную горошину, сказал:
— Котова влюблена в меня. И уже давно. Это я знаю. Лена красивая девчонка. Умница. Но она мой друг. И она не научена жизнью, как та же Светочка, что не всякие отношения с мужчиной ведут к свадьбе. Поэтому… зачем?
— Что, зачем?
Бурцева вопросительно приподняла тонкие брови.
— Представь, Настя, что мы с тобой провели бы прошедшую ночь вместе, в одной постели, — сказал я. — Это была бы восхитительная ночь, даже не сомневаюсь. Нам бы она запомнилась. Мы повторили бы её снова: возможно, несколько раз. Но что дальше?
— В каком смысле? — спросила Анастасия. — Когда, дальше?
— Вот именно, — ответил я. — Ты задала правильный вопрос. Дальше бы наши жизненные пути разошлись. Потому что я не настроен на создание семьи. А Котова… мы же сейчас о ней говорим… захотела бы свадьбу, детей, семью.
Я забросил горошину в рот, прожевал её.
— А вот с этими вопросами не ко мне, — сказал я. — Я под венец в ближайшем будущем не пойду. Да и Лене сейчас не стоило бы привязывать себя к дому. Веселье в наших отношениях сменилось бы обидами. На этом наша с Котовой дружба завершилась бы.
Я снова выудил из салата очередную горошину.
