комментариях к этому посту, речь идёт не о художественной, а о деловой литературе: «про подъёмные деньги». Но зато «пока в издательском плане их три стоит». Но увы — не было написано ни одной. Возможно, Антон действительно думал в тот момент какое-то время о писательстве как о следующем жизненном этапе, но, вернувшись в Москву, снова с головой ушёл в построение сразу двух новых — и не просто «новых», а новаторских, — интернет-проектов, и до традиционной книги у него руки так и не дошли.
Вторая попытка засесть за книгу, на сей раз о стартапах — по мотивам проводимых семинаров, была предпринята в октябре 2013 года. «Благо, — сообщил сам Антон, — договор уже подписан, и даже аванс перечислен».[61] Но и на сей раз неожиданный форс-мажор — разгон «Lenta.Ru» и бурный запуск целого куста новых проектов — смешал литературные планы.
При этом, парадоксальным образом, Антон успел подержать в руках книгу со своим именем и фотографией на обложке: в феврале 2017 года он с изумлением узнал, что является «автором» 200-страничной книги, выпущенной под его именем в издательстве «Алгоритм» и снабжённой броским названием «Изгои. За что нас не любит режим». Книга, по обыкновению этого издательства, была просто надёргана из ЖЖ dolboeb — в основном по тегу «282», не преминул уточнить сам Носик.[62] Он был возмущён таким откровенным пиратством и собирался судиться — но уже не успел.
«Антон Носик написал больше 50 000 страниц, но ни одной полной книги[63] после него не осталось»[64], — с грустью констатировал в первые же трагические дни июля 2017 года лучше всех его знавший Демьян Кудрявцев.
Как же так получилось?
Рискнём прислушаться к парадоксальному суждению Константина Крылова — философа, политолога, патентованного русского националиста, зороастрийца, автора стихов, сочиняемых от имени «Юдика Шермана», и огромных фантастических романов, в которых сознательно и методично нарушаются все мыслимые табу.
Ещё в 2006 году Крылов опубликовал памфлет о «талантливых и способных», в котором резко очертил невидимую, но труднопроницаемую границу между «талантливыми московскими семьями», члены которых всегда оказываются пристроены, вне зависимости от действительных личных талантов конкретного представителя, и способными выскочками, которых терпят как раз за эти способности — то есть, парадоксальным образом, за таланты в обычном смысле слова.
Естественно, беседуя в ноябре 2017 года с Крыловым о Носике, — кстати, его «коллегой» по 282 статье и по упоминанию в текстах Пелевина[65] — я не мог не спросить его о «талантах» и «способностях» Носика.
По-моему, у Честертона было такое замечание: «Даже среди аристократии иногда рождаются гении. В золочёном чертоге царей родился Ганнибал Барка», — отвечал мне Крылов. — Сильное, конечно, сравнение, но где-то близко. Т. е. да, в золочёном чертоге родился не просто человек талантливый по рождению, не просто советский аристократ высшей пробы, а ещё и человек с личными качествами, которые в общем, умножив изначально всё это, дали то, что мы видели.
Я бы даже сказал следующее. Может быть, личная талантливость Носика ему в чём-то помешала. В принципе, имея то, что он имел с рождения, можно было пойти по совершенно стандартному пути. Ну, например, получить учёные степени, потом должность в администрации, сейчас был бы он гендиректором какого-нибудь крупного холдинга. Скорее всего, у него было бы больше денег, меньше хлопот. Разумеется, ему пришлось бы вести себя иначе. Никакой кипы, никаких вязаных свитеров, в которых он любил щеголять. Он должен был бы соответствовать статусу. Реально у него было бы гораздо больше денег.
В сущности, богатство Носика было такое несерьёзное, виртуальное. Т. е. у него деньги находились, но по нему было видно, что это не человек, который сидит на горшке с золотом. Этого никогда не было. Он всегда хватал какой-то кусок, его быстро очень дербанил, проедал и пускал на ветер. И дальше снова хватал какой-то кусок. Солидные люди так не живут. Солидный человек совершает обдуманное действие, получает кусок денег, размещает их правильным образом, ну и, естественно, живёт до 80 лет. У него была такая возможность. Его личные качества, его талант ему помешал пойти по этому пути.
— Талант в обычном смысле слова?
Да, в самом обычном. Можно сказать, что он при этом очень способный. Реально, это людям очень мешает. Носик не подчинялся. У него были свои личные взгляды. Он не всегда совпадал с линией российского и мирового обкома. Например, что, собственно говоря, что его сподвигло писать телеги про то, как он хочет убивать каких-то там сирийских детей? Ну ничего. Он прекрасно знал, что такие вещи писать не надо. Он все эти правила знал лучше нас. Но он считал: «Плевать, мне можно». Потому что я — это я. Вот это отсутствие смирения перед волей высших сил в Носике было самым обаятельным. И самым опасным для него лично. Иначе мы бы имели дело с обычным мультимиллионером. Который, имея несколько сот миллионов, тихо бы жил во Флориде, приезжая сюда на месяц, ещё что-нибудь такое делал. Но это не был бы Носик. Это был бы очередной скучный делец. У него всё было для того, чтобы эту позицию занять. Он её не занял. И этим он у меня лично вызывает уважение и даже отчасти восхищение.
Это был человек, у которого — несмотря на то, что он родился с золотой ложкой во рту, — было чувство, что он сам чего-то стоит.
Жёсткое деление на «талантливых» и «способных» можно было бы отнести на счёт особой крыловской картины мира. Но сам Носик в начале 2012 года, уже став звездой Рунета и влиятельнейшим интеллектуалом, практически впрямую подтвердил такое деление в большом посте, посвящённом разгулу околокремлёвских «молодёжных движений» и социальным лифтам в сфере медиа. Первейшими лифтёрами он объявлял как раз выходцев из «талантливых семей» — Артемия Лебедева и Илью Осколкова-Ценципера:
У нас никто никогда не смотрел на людей из провинции как на человеческий материал второго сорта. Ровно наоборот: все мы знали, что у людей из глубинки потенциал гораздо больше, чем у избалованных детей из интеллигентских столичных семей, которым с детства так много было дадено, что по драйву и пассионарности они никогда не сравнятся с теми, кто приехал покорять недружелюбную, заносчивую Москву своими талантами и усердием… И мы стремились любыми способами этот самый потенциал в них развивать.[66]
Но жизненный путь Антона Носика сложился иначе, чем у талантливого художника и расчётливого бизнесмена
