Я посмотрела на папу, тоже желая узнать ответ на этот вопрос. Должна признать, что несмотря на то, что я уже взрослая двадцатишестилетняя женщина, мне до сих пор было странно видеть своего папу с кем-то кроме мамы.
Около четырех месяцев назад папа начал встречаться с Ди, симпатичной художницей, за тридцать. Папа снова открыл в Эдинбурге компанию, назвал ее «Отделочные работы М. Холлоуэя» и нанял Джо. Он уже заработал хорошую репутацию, так что недавно нанял еще двоих сотрудников. Когда папа работал только в команде с Джо, они занимались косметическим ремонтом нового дома молодой богатой пары в районе Монингсайд. Там они познакомились с Ди, подругой той самой пары, которая должна была нарисовать настенную роспись из сказки в детской комнате. Папа и Ди сразу понравились друг другу. Она была первой женщиной, с которой папа начал серьезно встречаться после смерти мамы.
Я прекрасно понимала, что должна быть благодарна Ди. С ее появлением, у папы уже не хватало времени на постоянное беспокойство обо мне как раньше. А переживал он очень часто. Когда мы решили переехать в Эдинбург, я настояла на собственной квартире.
На протяжении долгого времени мы были постоянно вместе и мне действительно было необходимо собственное пространство. Я безумно любила папу, но иногда из-за его постоянной заботы я начинала думать, что со мной что-то не так.
Ди для меня стала и неким облегчением и в то же время сбивала с толку. Я решила, что мне стоит узнать ее лучше, потому что все, что я тогда знала о ней - это то, что она была абсолютно не похожа на маму. Моя мама была темноволосой красавицей, с острыми скулами, намекающими о ее индейском происхождении. Единственное, что я унаследовала от нее - это экстравагантные черты лица и темные волосы. Почему-то нещадный Господь не даровал мне всю ее красоту. Именно она привлекла внимание моего отца, потом пошла в ход ее сдержанность, иногда переплетающаяся с чувством юмора, что, кстати, я все же унаследовала, ну и спокойствие, которое мама прямо-таки излучала. Мама могла успокоить кого угодно одним лишь своим присутствием. Она была невероятно спокойным и мягким человеком, и это передавалось всем, кто находился рядом с ней. Это был природный дар.
Несмотря на ее недостатки, такие, как необдуманные поступки в молодости, мама всегда была очень доброй, сострадательной и терпеливой, благодаря чему стала замечательной медсестрой. Даже болезнь свою она воспринимала как божью милость, и, каждый раз, когда я вспоминала об этом, в горле образовывался комок. Мама была довольно замкнутой, не слишком уверенной в себе, но при этом без комплексов и стеснительности. Просто спокойной. Невозмутимой от природы. Такому невозможно научить ребенка. Я это точно знаю, потому что знала, как мама не пыталась научить меня этому качеству - ничего не получилось.
Я ни разу не предпринимала никаких попыток, чтобы хоть как-то подавить свою внутреннюю странность, даже ради того, чтобы научиться быть такой же спокойной, как мама. Нет уж, спасибо. Я и моя странность прекрасно уживались. Мы с ней стали неразлучны с тех пор как мне исполнилось восемь лет, и мама успокоила меня, сказав, что в моем выборе не было ничего плохого.
«- Мам, а Арни Вельш продолжает говорить, что я чуднАя. Он говорит это так, будто это что-то плохое. Разве быть чуднОй это плохо?
- Конечно же нет, Лимонадка. И не обращай внимания на эти ярлыки. Они не имеют значения.
- Что такое ярлыки?
- Это так называемая бумажка с описанием тебя как личности, которую навешивают на тебя люди, считая, что ты именно такая.
- Думаю, я могла бы быть чуднОй.
Мама рассмеялась:
- Тогда ты чудик. Просто будь тем, что приносит тебе счастье, Лимонадка, и я буду тоже счастлива».
Боже, как мне ее не хватает.
- Ди должна была поехать в гости к родственникам на юг, но отменила свою поездку, так что сможет прийти на свадьбу.
Ответ папы на вопрос Элоди вернул меня в настоящее.
- О, это очень хорошо, - улыбнулась Элоди. - Мне обязательно надо пригласить ее в гости. Думаю у меня для нее есть еще одна работа. Моя коллега хочет разрисовать стену в своем зимнем саду. Хочет переделать его в игровую комнату для внуков.
- Я ей передам.
- Лив, ты приведешь кого-нибудь с собой? - небрежно спросил Кларк, ради поддержания разговора за столом.
Не знаю по какой причине, но его вопрос кольнул меня. Из-за своего затянувшегося статуса одиночки я всегда чувствовала себя неловко. Тем не менее, это не вина Кларка. Натянув на лицо широкую улыбку, я отрицательно покачала головой:
- Мы с Нейтом решили отказаться от хлопот с парами и решили прийти вместе.
Я заметила, как Джо усмехнулась, не поднимая глаз от своей курицы.
- Только попробуй, - предупредила я ее шепотом.
Она взглянула на меня и невинно вытаращила свои глаза:
- Я вообще молчу.
- Твоя ухмылка все сказала за тебя.
- Я просто подумала что это так мило, как вы с Нейтом так сблизились.
Тяжело вздохнув, я перевела взгляд на Кэма моля о помощи в надежде, что сегодня он не в настроении так же подшучивать надо мной.
- Кэм, прошу тебя, скажи ей.
Кэм мягко улыбнулся своей невесте:
- Малыш, они просто друзья. Забудь об этом. Этого не произойдет. Даже через миллион лет. Никогда. Вообще.
Ого. Впечатляюще.
- Нейт очень горяч, - неожиданно заговорила Ханна и когда я перевела взгляд на сестренку Элли, та глядела на меня нахмурившись. - Почему ты не встречаешься с ним? Ведь он действительно очень очень-очень горячий парень. Я бы встречалась.
- Пожалуйста, скажи, что она не это только что сказала, - взмолился Адам, слегка позеленев от услышанного.
- У нее есть имя. - Ханна высокомерно выгнула бровь. Джосс с трудом проглотила свою еду, не подавившись. - О, и именно это она и сказала.
- У меня из ушей пошла кровь, - Брэден обратился к Джосс, ожидая помощи. - Такое ощущение, что кровь пошла. Посмотри, пошла?
Ханна закатила глаза:
- Мне шестнадцать, почти семнадцать, у меня есть сиськи, целая куча гормонов, и я нахожу парней привлекательными. Смиритесь с этим.
- У меня пропал аппетит.
Кларк с расстроенным лицом отодвинул свою тарелку, что мне даже стало его жалко.
Заметив это, а может еще и потому, что понимал все как никто другой, из всех сидящих за столом, папа указал пальцем на Ханну:
- Это было жестко, Ханна Николс.
Вместо того, чтобы смутиться от замечания, на лице Ханны расплылась широкая дерзкая бесстыдная улыбка, и папа в ответ лишь слегка улыбнулся.
