– Да, интересно! – качнул головой Бебут. – А что за дело такое у Кости-Кота может быть?
– Не знаю… Тюрьма Костю ничему не научила. Самым хитрым себя считает… А все эти хитрецы одним кончают… Или жопа в крытку попадет или лоб зеленкой намажут… Не менты, так такие же хитрецы пулю отольют…
Капитан замолчал, поднялся, раскрыл раму окна. В окно вбежал свежий ветерок.
Хозяин высунулся во двор и погрозил кому-то пальцем.
– Ну-ка, отойди до времени! – гаркнул он настоящим капитанским басом.
В дверь постучали.
– Толкни! – повернулся к двери Капитан.
В открывшуюся дверь заглянуло морщинистое лицо.
– Капитан, суп готов. Вы ужинать у себя будете или во двор спуститесь?
– Пообедаешь с нами? – обратился Капитан к Бебуту. – Сегодня у нас славный супчик. С бараниной. Дрозд готовил… Он может! Он когда-то на рыболовной базе коком был.
– Да, нет. – поднялся майор. – Спасибо за приглашение. Я у Профессора пообедал. Да и дела у меня. Пойду.
– Ну, тогда сюда нести не надо. – сказал Капитан торчащей из-за двери голове. – Мы с хозяйкой сами сейчас вниз спустимся.
10. Кто там в домике живет?
Бебут в сопровождении Капитана и Валерии Леонидовны спустился вниз.
По каменному двору они прошли мимо собравшихся вокруг костра, обитателей Казачьих казарм. Бебут насчитал одиннадцать человек обоего пола. Но, возможно, здесь были не все члены необычной общины.
Раздался гитарный звон и кто-то приятным низким баритоном запел:
Мой костер в тумане светит.Искры гаснут на лету,Ночью нас никто не встретит,Мы простимся на мо-о-осту…
Голос был чистый, трезвый и, как показалось Бебуту, пел не любитель. Удивляться этому, конечно, не стоило. Разные люди собрались в Казачьих казармах у Капитана. И прошлое у них было разное. Иногда такое, что можно было и позавидовать.
Бебут почувствовал, что ему не хочется покидать этот странный мир.
– А, знаешь, Капитан, – остановился он, – зря я от обеда отказался. Не подумал.
– Вот и славно. – одобрила Валерия Леонидовна.
Они сели за дачным столиком.
Лера расстелила на столе скатерть, а седой худощавый мужик принес тарелки, наполненные остро пахнущей бараньей похлебкой.
Капитан разлил в маленькие стеклянные стопочки золотистую кормиловку. Внимательно посмотрел сквозь нее на весело потрескивающий костер, и произнес исконный кормиловский тост:
– Чтобы никто не трогал!
Капитан был чужим для Кормиловска. Но у маленького городка была такая особенность. Чужих он быстро делал своими. Правда, не всех.
– Ты поперчи, поперчи! – двинул Капитан в сторону Бебута перечницу, солидную, как патрон для крупнокалиберного пулемета.
– Да, у меня и так во рту горит… – воспротивился Ермолай, отправляя в рот ложку с бараниной и овощами.
– Перца много не бывает! – строго заметил Капитан.
– Ну, что ты пристал к человеку? – встала на защиту гостя хозяйка стола. – Тебе дай, так бы ты один перец с хлебом ел! – с упреком посмотрела она на Капитана. – Вы, Ермолай Николаевич, не обращайте внимания, кушайте, как вам нравиться! Вы вот попробуйте помидорку, там внутри тертый сыр с майонезом…
Валерия Леонидовна протянула Бебуту фаршированную половинку алого помидора.
– Давай уж выпьем под такую бомбу! – грозно скомандовал Капитан.
Вторая стопка кормиловки с Лериной закуской погрузила майора в теплую ванну.
«Сидеть бы и не уходить никуда!» – размякнув, словно асфальт под солнцем, подумал Ермолай.
Валерия Леонидовна, подперев рукой щеку, запела вместе с неумолкающим баритоном:
Кто-то мне судьбу предскажет?Кто-то завтра сокол мой,На груди моей развяжетУзел стянутый тобой?
Неожиданно у костра раздался шум, затем, над замкнутым двором взвился громкий крик.
Капитан быстро, но, сохраняя достоинство, поднялся и направился к костру.
Окружающие огонь сразу притихли.
Капитан, нагнувшись к сидящим, что-то негромко сказал. Вся кампания зашуршала, закипела, вздыбилась, но тут же замолкла. Все успокоилось. Опять раздался спокойный гитарный перебор.
Капитан вернулся и солидно опустился за стол.
– Что там? – поинтересовалась Лера.
– Опять Жаконя пузырится. – сурово ответил Капитан.
– А чего он пузырится? – продолжала выяснять Валерия Леонидовна.
– Доказывает, что самый страшный во всем городе.
– Бедный, все никак доказать не может! – сочувствующе вздохнула балаклавская гадалка.
– Я ему скоро уши оторву. Будет самый безухий во всем городе! – начальственно пошутил Капитан.
– Ермолай Николаевич, а вы не интересовались, кто в Охотничьем домике с воскресенья живет, а? – нарезая хлеб, спросила Валерия Леонидовна.
Охотничьим домиком назывался гостевой коттедж городской администрации. Он находился совсем недалеко от Казачьих казарм, в сосновой рощице по другую строну холма.
– А кто там живет? – спросил майор.
– Большие люди… – качнула тяжелыми золотыми серьгами гадалка.
– Большие люди? – переспросил Бебут.
– Да. – не поднимая глаз, кивнула головой Валерия Леонидовна. – А что большим людям у нас делать, а?
– Что? – внимательно посмотрел на нее Ермолай.
– Нечего. – ответила Лера. – Разве только завод покупать…
«Что-то много у нас покупателей на завод образовалось… – подумал он. – Интересно, а остались еще в стране люди, которые его купить не хотят?»
– А что это за большие люди? Кто они? Откуда? – наклонился он к гадалке.
– Э-э-э, Ермолай Николаевич, это я, бедная, знать не могу! Это только ты знать можешь. – вскинула гадалка на майора свои черные, как ночь, глазами.
Но Бебут этого не знал.
Как ни нравилось майору сидеть во дворе Казачьих казарм, слушая потрескивание костра и теплый гитарный перезвон, надо было идти в большой мир, требующий его обязательного присутствия.
Он поблагодарил хозяев за угощение и поднялся.
Капитан и Лера тоже встали. Вместе они дошли до арки.
Здесь распрощались. Бебуту показалось, что Валерия Леонидовна собиралась ему что-то сказать. Он ожидающе посмотрел на нее. Балаклавская гадалка теребила красные шарики бус на груди, но так ничего и не сказала.
Майор повернулся и шагнул под арку, в противоположном конце которой виднелся тихий зеленый городок.
После посещения Казачьих казарм на душе у майора Бебута спокойнее не стало.
11. Нападение
Майор спустился с холма.
Размышляя о том, что предпринять дальше, он ослабил контроль за окружающим миром. Человек с опытом Бебута допускать такого не должен.
Когда он подошел к своей «Волге», ему показалось, что левая задняя дверца не закрыта.
«Неужели открытой машину оставил? – удивился он – Стар становлюсь. Рассеян. Пора, пора на преподавательскую работу…»
Досадуя на себя, майор приоткрыл дверцу, чтобы ее захлопнуть и увидел направленный на себя автомат. Он находился в руках у согнувшегося на заднем сиденье щекастого мужика с усиками. Его Бебут уже видел сегодня в салоне своего автомобиля. С этим же автоматом в руках. Ушлый бандит обнаружил автомат под задним сиденьем.
Видимо, это и был Костя-Кот.
– Руки подними. – негромко произнес налетчик. – И отойди на пять шагов. Тихо. Без прыжков. Если жить хочешь.
– А пусть дернется! Пусть! Я из него пирожок с ливером и-и-исделаю! Весь день мечтаю ентой кулинарией с и-и-йетим пидаром заняться! – услышал Бебут у себя за спиной. Он повернул голову.
Позади него, метрах в десяти стоял еще один знакомый по событиям у железнодорожного переезда. Он держал ружейный обрез. Чуть дальше болтался третий бандит. В руке у него был обрезок арматурного прута. Ситуация повторялась. Только ни на одном из налетчиков не было милицейской формы. А лоб у последнего участника банды был накрест залеплен пластырем. Видимо, это был след от удара дверцей «Волги».
Положение было неважным.
Бебут поднял вверх руки и стал, медленно пятясь, приближаться к противнику с обрезом. Он решил подойти к нему как можно ближе и попытаться обезоружить. Но противник этот план разгадал.
– Ну-ка, стой! Стой на месте! Стреляю, сука! – истеричным голосом завопил владелец обреза, увидев, что Бебут движется в его строну.
Майор остановился.
Держа автомат перед собой, из салона автомобиля начал медленно выбираться Костя-Кот.
– Деньги с собой? – спросил он Бебута.
– Да, что ж я их по городу с собой таскать буду? Нет, конечно… – пожал плечами Ермолай. – В надежном месте лежат… – посмотрев на серьезное лицо человека с автоматом, добавил он.
– С нами пойдешь, пидар дырявый! Все расскажешь. А – нет, тайга большая! Никто тебя в ней не найдет, хоть по ящику каждый вечер твой портрет показывать станут!
Положение из неважного становилось плохим.
– Ну, ладно, я вижу, мне деваться некуда.. – громко сказал Бебут. – Я покажу, где деньги. Поехали.
