— Извини, — сказал, уходя, Элиот. — Работаю изо всех сил.
— Знаю, — ответила Пэтти. — Вот это меня и беспокоит.
По дороге домой Элиот обдумывал свое положение: муж-неудачник, отец-неудачник, работа такая, что курам на смех, никаких перспектив, и ездит на «КИА». Подхлестнув мозг и подавив всякие инстинкты, он решил выработать действенный логичный план исправления жизни, и мозг пришел к выводу: самоубийство. Он напишет прощальное письмо (это будет забавно и трогательно), наденет чистое белье и выбросится с крохотного балкона своей крохотной квартиры. Полетит вниз и, может быть, угодит в «Транс Ам» 1987 года, который принадлежит одному идиоту из номера 238 (тому самому, что по ночам заводит на полную мощность свою смертоносную систему), расплющится начисто, и на этом закончатся все его проблемы. Его страховка позволит заплатить за обучение Мэтта в колледже. На похоронах вспомнят, какие он писал особенные очерки, и назовут «беспокойным, но блестящим».
Эти мысли согревали Элиота, пока он не вспомнил, что боится высоты и не сможет прыгнуть с балкона. Он боялся даже смотреть за перила, когда выходил из дешевого универсама жарить хот-доги на гриле. И к тому же его жизнь не была застрахована. Значит, придется и дальше во всем терпеть неудачи.
К себе в квартиру он вернулся после трех и четыре часа хлестал черный кофе, пытаясь разработать концепцию представления «Молот-пива», которую должен был показать утром. Элиот рассчитывал выступить с такой оригинальной, такой образной, творческой и неотразимой идеей, что даже важный жирный безмозглый чертов клиент сможет оценить ее блистательность. Но по причине позднего времени и собственной усталости вернулся к большим сиськам.
— Сука я продажная, — какой раз повторял он себе, работая. — Ну и что, тебе от этого плохо?
И когда через сорок пять минут важный жирный безмозглый чертов клиент ввалился в кабинет Элиота, не постучав и не закрыв за собой дверь, то увидел на мольберте написанные крупным шрифтом слова:
ДАЙ «МОЛОТ-ПИВУ» СЕБЯ ОГЛУШИТЬ!
Под надписью красовалась картинка, которую Элиот сделал на компьютере, совмещая друг с другом фотографии, в основном из Интернета. На картинке была лоснящаяся мускулистая фигура мужчины на моторке, а рядом — фигура протягивающей «Молот-пиво» женщины в бикини полоской, не шире хромосомы. Из лифчика вываливались чудовищно неестественные груди размером с волейбольные мячи.
Масштаб изображений не вполне совпадал, потому что Элиот толком не знал, как работать с графической программой компьютера, а инструкцию прочесть не сумел — не нашел запропастившиеся очки. Мужчина по сравнению с женщиной выглядел комически маленьким — этаким сальным, самодовольным подхалимчиком: любая из ее грудей казалась больше его головы. Пивная бутылка своими размерами больше походила на пожарный гидрант. А все это вместе являлось до оторопи отвратительным образцом изобразительного искусства. И именно поэтому — за исключением требования оголить побольше пресловутые сиськи — показалось чертову клиенту потрясающим.
— Чувствуете, — обратился он к Элиоту, — понимаете разницу?
— Ну… как же…
— Теперь у вас сиськи! Вместо рыбы! — объяснил чертов клиент. — Улавливаете, куда я веду?
— Да… конечно…
— Спросите любого парня, чего он больше всего хочет, — чертов клиент возвысил голос. — Узнаете, что он ответит.
— Полагаю, что…
— Он ответит, что сиськи! — заключил чертов клиент.
На пороге появился сосед-аудитор, добрых пять секунд смотрел на Элиота и захлопнул дверь.
— Хорошо, — сказал Элиот, — раз мы договорились по поводу концепции, подумаем о размещении. Но сперва…
— Она местная? — чертов клиент указал жирным пальцем на женщину с буферами.
— Нет, — поспешно ответил Элиот. — Она живет… в Уругвае.
— В Уругвае? — переспросил чертов клиент. — Там у всех такие сиськи?
— У всех. Он этим и славится. Его еще называют мировой кузницей грудей. Но нам надо поговорить о вашем… то есть я хотел сказать… о моем гонораре…
— А Уругвай — это далеко? Где-нибудь на задворках Европы?
— Нет, в Латинской Америке. Дело в том, что я послал вам несколько уведомлений, но…
— В Латинской Америке? — чертов клиент посмотрел на женщину с буферами с ожившим интересом. — И вы утверждаете, что она латиноска?
— Послушайте, — Элиот отчаялся привлечь его внимание, — нам правда следует поговорить…
— Сколько? — он так и не отвел глаз от женщины с надутыми буферами.
— Ну… — забормотал Элиот, — предварительного соглашения мы не заключали… то есть оно было… я хочу сказать, что послал вам уведомление, а вы не… то есть, может быть, оно затерялось на почте…
— Сколько? — чертов клиент повернулся к Элиоту.
— Всё здесь, — Элиот подал ему уведомление.
Чертов клиент посмотрел на листок.
— Тысяча двести паршивых долларов! — он каждый месяц тратил больше, чтобы только нафабрить на затылке волосы. Но ему очень нравилось, когда кто-то выпрашивал у него деньги — он получал от этого почти сексуальное удовольствие.
— Сумма вполне разумная, — промычал Элиот. — К тому же, если учесть… — он запнулся, хотя его никто не перебивал. К его изумлению, чертов клиент достал из кармана чековую книжку и ручку. Ручка оказалась такой же толстой, как он сам. Почувствовав, что в Элиоте зарождается отчаянная надежда, клиент выписывал чек нарочито медленно, потом так же, не спеша, оторвал, несколько раз разгладил жирной рукой и, прежде чем отдать Элиоту, несколько секунд смотрел на него.
Элиот уставился в чек.
— Он только на четыреста долларов.
— А позвольте спросить: чья была идея? — жирная рука махнула в сторону рекламы.
— Но мы же говорим об определенных затратах времени, — возразил Элиот.
— Кто придумал идею сисек? — повторил чертов клиент. Снаружи в холле хлопнула дверь, и Элиот понял, что это аудитор вышел из кабинета искать управляющего домом.
— Вы, — признался Элиот.
— Видите вы где-нибудь рыбу на этой картинке?
— Нет.
— И я тоже не вижу, — обрадовался чертов клиент. — Я придумал идею. Это моя идея.
Элиот посмотрел на чек, затем на уродливую рекламу пива и снова на чек. И, не поднимая головы, произнес:
— Хорошо.
Чертов клиент сально осклабился и повернулся к картинке.
— Сиськи на латиноске, — хмыкнул он и, не попрощавшись и не закрыв за собой дверь, ушел.
Элиот не мог отвести от чека глаз.
— Тварь я продажная, — признался он кабинету.
Зазвонил телефон. Элиот решил не подходить, потому что скорее всего это был управляющий домом, который хотел сообщить Элиоту, что он а) беспокоит других жильцов и б) на два месяца опоздал с квартплатой. Но с другой стороны, это мог оказаться и Мэтт. И Элиот поднял трубку.
— Элиот Арнольд, — официально ответил он.
— Привет! — раздался женский голос, и Элиот даже подпрыгнул. — Говорит Анна Герк. Та самая, что побила вашего сына.
— Привет! — Элиот сразу вспомнил ее глаза.
— Как Мэтт? С ним все в порядке?
— А что с ним сделается? Он еще подросток.
— Жаль, — проговорила Анна.
— Ничего, вырастет, если никто не застрелит.
— Да нет, — рассмеялась Анна. — Жаль, что я на него налетела. И жаль, что стала вам плакаться вчера. Обычно это на меня не похоже.
— Вы поступили правильно, — успокоил ее Элиот. — Нечего ему было у вас делать.
— Ну ладно… А звоню я вам не только для того, чтобы извиниться, но и спросить: это не вы забыли у нас очки?
— Как будто бы я.
— В роговой оправе?
— Угу.
— Тайваньского производства?
— За четыре доллара девяносто девять центов в аптеке Эккерта.
— Никогда таких не видела.
Элиот хихикнул.
— Нет, правда, — продолжала она. — Я нашла их в гостиной и хотела вернуть.
— Вовсе не обязательно… Такая дешевка…
— Да нет, я правда хотела…
Ух!
— Спасибо, — произнес Элиот.
— Вы в Кокосах, ведь так?
— Да.
— У меня утром по соседству кое-какие дела. Так что, вероятно, смогу заскочить.
Элиот обозрел свою маленькую, загаженную комнатку — кабинет неудачника — человека, самым большим достижением которого была сверстанная большегрудая баба.
— Как вы отнесетесь… я хотел предложить… если вы еще не ели, мы можем что-нибудь перехватить.
— Вы приглашаете меня пообедать?
— Я не это хотел сказать… но если вы…
— Обед — это чудесно.
Ух!
— Вы знаете «Таурус»? — спросил он.
— Конечно.
— Час дня подойдет?
— Час дня — замечательно.
— Здорово. Тогда увидимся.
— Пока.
— Пока.
Элиот посмотрел на телефон и подумал: «Свидание! Или нечто вроде!» — И тут же: «Она замужняя женщина — просто возвращает тебе очки. А ты — неудачник».
