пропадём, а?"
Шаг, ещё шаг. Ещё и ещё. Стена. Поворот налево. Тут три шага. И опять стена.
Время тянулось, как вязкая паутина. Сколько прошло? Никаких часов тут нет.
Четыре шага. Стена. Поворот налево. Три шага. Стена. Налево.
Вместо часов на стене они появились в голове повстанца. Мерно шли стрелки, говоря: нам всё равно. Мы будем тут целую вечность.
Три. Налево. Четыре. Налево.
Лицо Линды перед глазами. Лицо, которое мятежник знал лучше своего собственного. Голубые глаза, взгляд — серьёзный, как всегда. Волосы собраны в хвост, обнажив высокий лоб и брови — тонкие, лишь иногда незаметным движением выдающие чувства девушки.
Налево. Три. Налево. Четыре.
"Возвращайся скорее", — родной голос, со всеми строгий, но для него всё- таки звучащий чуть теплее.
Дверь. Одна и та же, взгляд успел изучить её за первый десяток кругов. А первый десяток остался уже очень далеко.
Часы в голове продолжали неспешный ход. Попытавшись просмотреться, Нильсон обратил внимание: цифр нет. А стрелки все одного размера. И сколько же прошло?
Шаг за шагом. Снова и снова. Ноги никак не устают.
Кажется, после штурма я всё же успел отлежаться, мелькнула мимолётная мысль.
И снова этот неспешный цикл. Линда, обеспокоенно смотрящая ему в глаза. Я же просила вернуться поскорее, словно произнесла девушка.
Шаг, шаг…
Резко распахнулась дверь, мгновенно обрушив картину, навязчиво захватившую рассудок.
Не так давно Брайер с нетерпением ждал этого момента. Сейчас же он был застигнут врасплох. Не сразу военачальник смог сконцентрироваться на том, кто стоял за дверью. А когда, наконец, смог…
— Ну, здравствуй, Нильсон. Побеседуем?
Константин Титов. Собственной персоной.
* * *
— Моей- то заслуги в этом нет. Награду следует отдать другому человеку.
Голос Генри звучал хмуро, разочарованно, но всё ещё твёрдо. Офицер, вызвавший его для поощрения, смутился.
— Кому? Капитан, назовите фамилию своего подчинённого, и…
— Генералу Брайеру, — уронил Вайлд, заставив начальника штаба поджать губы.
— Генерал всё ещё числится пропавшим без вести. Вы же понимаете, мы не можем объявить, как всё было на самом деле. Вдохновитель всей нашей идеи, лицо Армии Освобождения! Схвачен двумя Одарёнными!
— Сэр, я не сказал по этому поводу ни слова, — спокойно ответил "Закалённый".
Несколько секунд молчания. Офицер нахмурился.
— Да. Конечно, — выдохнул он в итоге, — просто знаешь, капитан. Если самого Нильсона Брайера они схватили так легко… то что вообще гарантирует нам безопасность? Как с ними воевать? Я видел кадры с этого боя. Женщина- пирокинетик спалила полгорода просто движением рук. Знаешь, всегда была вера в человека, который ведёт нас за собой. И вот сейчас — даже он пал. Кто стоит между нами и… этими, другими?
Генри почти минуту молчал, вглядываясь в причудливый светильник, красующийся на столе начальника штаба. Там в переливающейся жидкости плыли сияющие пузыри. Одни сливались с другими, постоянно меняя картину. Нагоняли они задумчивость давая ход всем мрачным мыслям.
— Я стою, — негромко произнес он, — я ведь всё- таки обезвредил Одаренную. И прочесал город после. Потом… генерал Файн. Дал бы бой любым сверхлюдям. Ничего, ничего.
Твердость в голосе выросла. Мятежник знал, о чем говорит: пустая самоуверенность врага против чуть ли не компьютерной логики Файна.
Офицер молча кивнул. Его взгляд тоже упал на переливающийся светильник. Тот вел свою цветовую игру, не заботясь ни о чем вокруг.
— Согласен с тобой, капитан. Вижу, Нильсону было кого оставить себе на смену. Но все равно потеря для нас… бесконечная. Ступай. Что ни говори, а отдых ты заслужил.
— Да сэр, — согласился в итоге Вайлд. Обернувшись, он покинул кабинет.
На этом и закончил рассказ другой Вайлд, нынешний.
— Вот всё, что сказали мне в штабе, — добавил он в заключение.
Единственный слушатель офицера всё не могла оторвать взор от противоположной стены. Взор, в котором секунда за секундой умирала жизнь.
— Линда, — капитан коснулся плеча девушки, — ОПЗМовцы ни за что не избавятся от Нильсона! Он для них ценен, и ты это понимаешь. У нас будет время, чтобы приготовить…
— Я вытащу его, — тихо произнесла Тиль. Интонация — холодная, но твердая, как кристалл.
— Не впадай в крайности, — тут же ответил повстанец, — мы организуем полноценную спасательную операцию. Уточним место его содержания, снарядим группу. Проникнем куда угодно!
— Да, — слетело с губ Линды. Она выпрямила осанку, умерший взгляд ожил вновь, — это правильно. Но я готова принять участие в этом. Думаешь, нет для Титова заложников важнее Нильсона? Есть.
Вайлд нахмурился:
— Он не пойдет в размен! И вообще, горячее это решение. Подожди, не надо думать обо всём на эмоциях. Давай подождём решения Главного командования. Там и новая информация всплывёт, и требования ОПЗМовцев.
— Подождем. Конечно, — тихо спросила девушка, — но и ты пойми. Этот человек слелал бы для меня всё, что угодно. Пожертвовал бы половиной мира. И настолько же важен он для Армии Освобождения. Даже больше, чем для меня. Нильсон — живая идея, живой символ. А я — заурядный советник.
Ты ещё и Одаренная, захотелось сказать Вайлду. Ты можешь остановить Адама, может, даже Ландерс. И ты на этой доске значимая фигура.
Но слова застряли в горле. Офицер увидел холодную, нерушимую уверенность девушки в том, что в итоге она приняла правильное решение.
В конце концов, они с Нильсоном — две части одного целого. Нельзя их рассматривать по отдельности.
Поэтому в стороне Тиль не останется. В деле спасения генерала Брайера она должна быть на острие меча.
И она будет. Нужно лишь согласовать план.
* * *
Ударить Брайер всё- таки не успел. Был близок, но… нет.
Мысленно Константин поблагодарил гвардейцев, в последний момент схвативших мятежника. Приводы брони удержали Нильсона, не дали вырваться, но тот и сам едва не опрокинул людей в металле на пол.
Такую силу, да в нужное бы русло (снова!), мелькнула мысль у Титова.
Без лишних слов Нильсона поволокли в другое место. Быть может, решил генеральный директор, у генерала был шанс изменить мнение о себе, но эта встреча… Нет. План остаётся прежним.
Наконец, нужное помещение. Чистое, хорошо освещённое. По приказанию Титова гвардейцы закрепили пленника на сиденье, прочно захлестнув подлокотники, стянув ноги. Люди в белых халатах проверяли состояние повстанца: сильно устал, но в остальном — в норме. Нильсон вырывался так сильно, что захваты, казалось, уже на грани. Законы природы говорили: человек не может их сломать, физически не может. И всё же…
После кивка лидера ОПЗМ совместными усилиями трёх человек генералу втолкнули в рот таблетку, зажали нос. Один из людей в белом удостоверился, что мятежник проглотил её.
— Пара минут, господин, — прозвучала короткая
