Вошедший был чужаком, высоким, надменным, смутно знакомым. Возможно, что именно он так ласково встретил меня в зале с колоннами. По крайней мере, мне казалось, что я узнаю эти чуть раскосые зеленые глаза и торчащие кончики ушей. Возможно, что это был кто-то другой. Черты лица этого типа были несколько более мягкими, нежели у старика с поляны, а светлые волосы - более короткими. Вот, пожалуй, и все бросившиеся в глаза отличия. Да еще отсутствовала харизма старика, заставляющая чувствовать себя щепкой в полосе прибоя.
Чужак не представился. Он просто осмотрел нас троих и улыбнулся. Точнее попытался это сделать. Излишне тонкие губы зазмеились изгибами и стало казаться, что ему по лицу хорошенько врезали плеткой. Улыбка - шрам. Представил что врезал плеткой именно я и удовлетворенно прислушался.
- Я рад вас видеть, хотя то, как вы выглядите сейчас и неприемлемо. Вы пока необучены, а значит глупы. Ничего, вам объяснят, как следить за собой. Вам объяснят, как обращаться к Высшим, другим людям в зависимости от их положения. Вам еще многое будут объяснять. Ваша задача проста - запоминать и исполнять. И не общаться друг с другом - это запрещено. Если какое-то условие вашего пребывания здесь будет нарушено - будете наказаны. Исполнение обязанностей является условием. Только в этом случае у вас появится возможность постигать истину в Садах мудрости, что не позволялось никому из людей. Ваш долг в том, чтобы направлять полученные знания на благо народа Алифи и союза великих городов. Вас будут приводить на занятия ваши кураторы, вас будут уводить с занятий они же. Покидать занятия - запрещено. Покидать свои покои после занятий - запрещено. В случае неисполнения вы будете наказаны. Режим проведения занятий вам объяснят. Порядок проведения контроля знаний - тоже. Получивший наихудшие результаты будет наказан, наилучшие - поощрен. Определять выбор поощрений и наказаний буду лично я, для вас барр Валлор, - на этих словах чужак посмотрел на меня. - Сейчас вы можете задать мне по одному вопросу.
Из всего выброшенного на нас ушата информации удалось уловить, что все нельзя, а наказания можно. Вполне себе вписывается в мое представление о происходящем.
- Ник? - чужак перевел взгляд на Первого.
- Когда начинать, Высший? - вот это я понимаю, молодчина. Сразу, закатав рукава, заниматься, так заниматься. Чем раньше, тем лучше, лишь бы на благо некоего народа Алифи и непонятного союза, но обязательно великих городов. Герой, одним словом, помчавшийся за подвигом. Видимо, фэнтези в детстве перечитал, или по принцессам соскучился.
- Сегодня. Сейчас. - ответ чужака никого не удивил, но поддержал общее приподнято-возвышенное настроение. Из всей радостно готовящейся к новым свершениям толпы я бегло выделил только одно мрачное, закутанное в тоску исключение - себя.
- Ин?
Та замялась, и ее нерешительность резанула по моим нервам. Женщина, стоявшая передо мной, судя по виду, могла все - коня на скаку, акулу за плавник, а льва за гриву. Волевой подбородок, хоть и порядочно заплывший жиром, врожденная мощь, низкий грудной голос и боязнь задать вопрос.
- Кто мы, Высший? - женщина все-таки спросила, но я был мрачен, а потому прикинул, что ей бы стоило спросить про питание, это и я бы послушал, поскольку к этому моменту уже здорово проголодался. А кто я такой мне рассказывать не надо. Это я сам кому угодно расскажу, в красках. Но нет, кушать никому не надо, что такое еда по сравнению с долгом и возможностью.
- Это уже неважно. Сейчас вы все - ученики. Своих наставников вы будете узнавать по мере необходимости. Они сами будут представляться. Но каждый из них для вас должен стать центром мира.
Ага, каждый из них - эдакий пуп земли, и пупов у нее оказывается много, и все будут рядом с нами. Вот такая, понимаешь, аномалия.
- Мор? - я не сразу сообразил, что этот Алифи обращается ко мне. Какой я ему, к черту, Мор? Потом я сообразил, что среди имен, которые я называл во время беседы со стариком, было имя Мортимер. Мортимер равно Мор. Не дурак, понимаю. Хорошо, что Сергеем не обозвался. А тогда этот Ник, он на самом деле кто? Действительно Ник? Или Никита - Никифор - Николай - Николас - Никодим - Никон? Или он случайно во время разговора переспросил, что интересует уважаемых господ - имя, номер банковской карточки или сетевой ник, так и став Ником? А Ин? Инна? Инесс? Иннокентий? О, не дай бог, все-таки кому-то может быть хуже, чем мне.
Видимо размышлял я непозволительно долго, поскольку чужак отвернулся и уже собрался продолжать, когда я понял, что сейчас останусь без возможности задать свой вопрос. А это неправильно, поэтому я встрепенулся и в спину Алифи сказал:
- Простите, Высший, есть вопрос, Высший.
Тот развернулся, недовольно уставился на меня и, свернув свою улыбку - шрам до размера старой царапины, произнес. - Спрашивай.
- Когда завтрак, Высший?
Наверное, все-таки зря я это спросил...
...
Странно все-таки вновь ощущать себя слушателем после пятнадцати лет преподавательской работы. Взгляд не с той стороны, так сказать. В других условиях меня бы это даже позабавило, но прочие обстоятельства не располагали к веселью. Впрочем, мои душевные метания никого не интересовали, не могли ничего изменить и были лишь способом оттянуть неизбежное. Неизбежное осознание факта, что та жизнь закончилась, а следовательно простившись со своими призраками из прошлого, стоит обживаться здесь. К моменту начала занятий обжиться и смириться не получалось. Хотелось размахивать кулаками, только смысла в таком поведении не было. Рационализм и логика боролись во мне с эмоциями и памятью, а прошлое было ярче будущего. Возможно, будет всегда.
Нас отвели в другое помещение, зал, выходящий на одну из верхних галерей дворца. Небольшой по площади, с коричневыми стенами, отделанными под дерево, он чем-то напоминал кабинет руководителя, но традиционного стола из массива дуба или березы не было. Вместо этого вдоль одной из стен стояли три стула разного цвета, а напротив, на подиуме, укрытом белым пушистым ковром, стояло солидное и, очевидно, намного более удобное, хоть и жесткое кресло. Со стороны выхода на галерею стояло необычное сооружение, состоящее из нескольких стеклянных шаров и трубок. В шарах находились жидкости янтарного и бирюзового цвета, трубки были направлены в комнату. Не то кальян, не то курительница. Последним штрихом зала были ряды небольших пальм, растущих из кадок, вмонтированных прямо в пол. Видимо, света с галереи им вполне хватало для роста.
Нас рассадили по стульям, один из людей-слуг подошел к стеклянному сооружению, а на подиум взошел наш первый лектор. Увы, здесь меня ожидало очередное разочарование, поскольку наставлять нас на путь Истины собирались исключительно представители народа Алифи, люди для этого, по-видимому, абсолютно не годились. Взошедший на подиум Алифи был стар и хорошо упитан. Широкое кресло с трудом вместило его мощи, но чувствовал он в нем себя вполне привычно. Как это не удивительно, но лишний вес и преклонный возраст округлили чрезмерно острые черты лица, и если бы не размер глаз и расположение зрачков, можно было бы принять его за старого профессора, правда, тяжело больного - серый цвет его кожи уже выбелился временем и казался болезненным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
