На западе долины вытекает из узкого ущелья река Балием, которая тянется на сотню километров по неширокой равнине, окруженной высокими горами. Там, где воды ее вновь втискиваются е горную расщелину, течение становится бурным и устремляется на юг, к стране асматов. Здесь река разделяется на множество рукавов — говорят, их тысячи две. Но нанесена на карту лишь небольшая часть их. Важнейшая среди многочисленных рек и речушек — река Френдшип. Сама Балиемская долина неширока — километров пятнадцать-двадцать. В нее стекает множество потоков, все они питаются снегами с окрестных гор.
К северу тянутся Снежные горы, прорезанные узким ущельем — только через него и можно попасть в долину.
С юга в долину текут реки Кимбин, Ибеле, Элагейк, Вамена, Хетигима, Эасейк и Йени. Они берут свое начало в горах, где находится озеро Хаббема. В этом районе проживает племя дани — семьдесят тысяч человек. Надо сказать, что у дани вполне развитое земледелие, но они не разводят ни фруктовых деревьев, ни овощей — все больше таро. К востоку и северо-востоку от горного прохода живут люди яли, и их территорию называют Ялемо. Яли воинственное племя, и дани их боятся.
Неподалеку от аэродрома в Вамене стоит крытый железом сарай — нечто вроде гостиницы. Утром возле моей кровати, обтянутой противомоскитной сеткой, раздается голос пилота-индонезийца Дарсоно:
— Я вылетаю в Джибигу. Хочешь? Четверть часа на сборы!
Через полчаса сквозь легкий утренний туман мы увидели деревню дани. Садимся.
Чуть в стороне — другая деревня. Мы направляемся туда, и вдруг из зарослей бамбука выскакивает десяток мужчин, вооруженных длинными копьями. Они направлены в нашу сторону. Однако, увидев среди нас Абитури — дани-переводчика,— они становятся дружелюбнее и приглашают следовать за ними. Я угощаю их табаком и солью, и мужчины несколько смягчаются. Через Дарсоно и Абитури я спрашиваю, почему они встретили нас враждебно.
— Они приняли тебя за сжигателя фетишей,— поясняет Абитури,— и потому не хотели пускать в деревню.
Сжигателями фетишей называют миссионеров, которые, стремясь насадить христианство, уговаривают папуасов истреблять священные предметы, хранящиеся в мужском доме. Несколько лет назад, когда в районе вокруг Пирамиды (это миссия в западной части Балиемской долины) распространилась вера в «Пробуждение», во многих деревнях началось уничтожение святынь.
Предводитель воинов, преградивших нам путь, видимо, почувствовал, что оскорбил Абитури, заподозрив известного воина в сообщничестве с истребителями святынь. Поэтому, когда я спросил, нельзя ли мне взглянуть на них, он согласился, но ему явно хотелось прежде узнать, кто я такой. Абитури показывает на мою фотокамеру и произносит фразу, которая в переводе Дарсоно звучит примерно так:
— Этот человек кукассе, у него много соли и табака.
«Кукассе» — богач. Мне ничего не остается, как выложить перед вождем стальной топор. Для него это — драгоценность, для меня — огромный расход: ближайшее место, где можно восполнить потерю, Джакарта — в трех тысячах километров.
Из мужского дома выносят плетеную сеть. В ней хранятся священные предметы деревни — кости убитых врагов. Они ослепительно белые. В сетке также лежит ржавая консервная банка; скорее всего она осталась после аварии американского самолета, грохнувшегося в этих местах лет сорок тому назад.
Священные предметы в каждой деревне свои. Островитяне твердо верят, что фетиши оказывают решающее влияние на судьбу клана и племени. Впрочем, в Европе и в наши дни в католических церквах тоже сохраняются мощи и другие реликвии, обладающие «чудодейственной силой».
«Не троньте ребенка!»
— Самолет «чесна» из Яссакора в Мулиа, вызывает Мулиа... Прием...
Раннее утро, вторник, 31 декабря 1968 года. На борту маленького самолета, помимо пилота Мено Вуота, находились супруги Джин и Луиза Ньюмен и четверо их детей — Поль десяти лет, Стивен — пяти, Джойс — трех и годовалый Джонатан. Самолет направлялся в сторону гор, отделяющих заболоченное южное побережье индонезийской части Новой Гвинеи от Балиемской долины. Вообще-то говоря, пилот не имел права брать столько пассажиров. Самого маленького Луиза Ньюмен держит на руках, а старший — Поль устроился, скорчившись, в хвосте самолета.
Самолету предстояла посадка на летном поле в Мулиа, откуда на следующее утро они полетят в Джаяпуру на северном побережье острова. Горы в тумане, в грозовых тучах раздаются раскаты грома, молнии раскалывают небо. Из-за сильных атмосферных помех в радиоприемнике непрестанный треск. Мено Вуоту с трудом удалось поймать ответ из Мулиа:
— Мулиа вызывает «чесну». Мы слышим тебя, Мено. Ждем сообщений.
— Говорит «чесна». Над горами Стар сгущаются облака. Из-за ливня повернуть назад в Яссакор невозможно. Мало горючего, и через час наш бензобак опустеет. Укажите маршрут через перевал между горами в Балиемскую долину. Прием.
Когда самолетик приближался к горам, шквальные порывы ветра, обрушившиеся на машину, сотрясали ее. По хрупким стенкам барабанил град. Льдинки били по окнам пилотской кабины с визгом, словно пули, видимость нулевая. Машина проваливается в воздушные ямы, снова взмывает вверх. Дети плачут. Скрючившийся в хвосте самолета Поль судорожно вцепился в спинку сиденья. Сквозь шум мотора, гул разбушевавшейся стихии пилоту с огромным трудом удалось расслышать ответ из Мулиа:
— У нас погода ясная. Попробуй подняться выше, пробить облачность. В облаках путь через перевал очень опасен. Прием.
Хэнк Уортингтон, сидевший у передатчика в Мулиа, начинает как можно медленнее и четче диктовать маршрут вдоль долины Сенг к узкому перевалу на высоте три тысячи метров. Мено, видимо, едва разбирает данные Хэнка; ему еще надо обозначить путь на карте, лежащей на коленях. Слышимость отвратительная, видимость в дожде и тумане — еще хуже.
В 11. 05 Мено сообщил на базу, что не нашел перевала и определить, где находится его самолет, не может.
— Придется повернуть назад.
Это были его последние слова. Больше самолет не давал о себе знать. Наутро, в первый день нового, 1969 года, погода прояснилась, и можно было приступить к поискам. Из Ниниа и Корупуна поступили сообщения, что слышали шум мотора. В воздух поднялись поисковые самолеты.
...Погода прекрасная — ни облачка, однако найти самолет или его обломки в длинных, узких ущельях, меж крутых склонов, покрытых непроходимыми джунглями, практически невозможно.
Но все же к полудню пилот Поль Понтье передал, что он вел самолет над долиной Сенг так низко, что чувствовал даже запах гниющих растений. Под крылом возле серебристой ленты реки пилот разглядел что-то ослепительно белое. Что это: соль или маленькое озерцо?
То были обломки самолета.
Приземлиться в ущелье самолет не мог, а потому пришлось возвратиться обратно. Был вызван вертолет.
На следующее утро вертолет сел возле обломков самолета.
На берегу реки, прорезающей узкую долину, собрались воины из племени викбун. В их руках длинные копья и луки. С каждой минутой их становилось все больше. Ни у кого из экипажа вертолета оружия не было.
Воины вели себя странно, а когда белые подошли вплотную, вооруженные мужчины расступились. И тут Хэнк Уортингтон заметил маленькую фигурку:
— Дядя Хэнк! Дядя Хэнк!
Навстречу ему бросился Поль Ньюмен. Волосы вымазаны жиром, щеки разрисованы красной глиной. Судя по всему, папуасы позаботились о нем, и теперь, видя, как мальчик кинулся в объятия друзей, подбадривают его довольными криками.
Как описать то, что пришлось пережить этому мальчугану? Я могу судить об этом, лишь основываясь на рассказе самого Поля после его возвращения в Ниниа и на тех сведениях, которые получил от Сутованы из племени викбунов во время нашей беседы в Вамене.
Самолет, ведомый Мено, в густом тумане налетел на скалу. Рухнул в долину и разломился пополам. То, что Поль находился в хвосте машины, спасло ему жизнь: здесь не было баков с горючим. В ужасе мальчик видел, как горит передняя часть самолета. Подстегиваемый страхом, он бросился прочь к каким-то строениям. Это была деревня Силивам. Навстречу бежали люди, он услышал голоса и больше ничего не помнит.
Очнулся в хижине. Вокруг стояли мужчины. Двое мазали чем-то его волосы. Лица людей показались ему такими свирепыми, что он заплакал. Но мало-помалу он понял, что они не собираются делать ему ничего дурного. Посреди хижины горел очаг. Один мужчина бамбуковой палочкой вытащил оттуда горячую сладкую картофелину, положил ее на банановый лист и протянул Полю. Другой принес ему воды. Мальчик вскоре снова погрузился в беспамятство.
А вот что рассказал Сутована, воин из этой деревни:
