Макака что-то пытался кричать, наверное, ругался и грозил, но за шумным падением воды ничего не было слышно. Он вскидывал красное распаренное лицо, хватая воздух разинутым ртом, но силы оставляли его, и он погрузился выше ноздрей. Дергая головой, таращил безумные глаза, перед которыми лопались пузыри. Видимо, последним усилием вскинул вверх руку с зажатым ножом и, словно придавленный его весом, пошел ко дну. Еще несколько секунд из-под воды блестело лезвие. Намертво прикипевшая к ободранной ладони рукоятка так и не выпала из ослабевших пальцев.
Вовец плюнул в проем, натянул мокрую рубашку, вылил воду из туфель, отжал, как получилось, низ брюк и поплелся мимо связок арматуры, огромных пакетов листового железа и слитков металла с диван величиной, отпинывая с пути гнутые куски катанки, брошенные такелажниками.
Человек так неожиданно вышел навстречу из-за штабеля чугунных болванок, что Вовец вздрогнул и остановился. Был человек среднего роста, среднего возраста, этак от тридцати до сорока, и внешность имел самую среднюю: лицо загорелое, волосы средней длины, слегка выгоревшие на солнце. Одет по-летнему: легкие серые брюки-бананы, кроссовки, цветастая майка и темные очки в половину лица. Он улыбнулся и спросил:
– Ты что, с моста падал? Видуха у тебя…
– Да вот… – Вовец замялся, растерявшись. Он думал, что встретив людей, побежит к ним и будет кричать о кровавой банде, а вышло иначе, и это смутило его, а вопрос и вовсе сбил с толку. Он готовился к совсем другому разговору и начал его: – Здесь бандиты. Я вырвался от них. Это страшные люди…
– Стойте, стойте, – прервал его незнакомец и быстро огляделся по сторонам. – Они здесь?
– Здесь, на заводе, в подвале, – торопливо заговорил Вовец. – Надо срочно сообщить в милицию. Это страшное место, там убивают людей. Я убежал, они гнались за мной.
– Погодите, – снова прервал его незнакомец. – Где они сейчас, кто гнался?
– Там, – Вовец махнул рукой в сторону бурой громады охладителя. – Я выбрался, а он, похоже, утонул. Может, были еще, но я видел только этого.
Больше всего он боялся, что ему не поверят. Ну, в самом деле: мокрый, грязный, без документов, неизвестно откуда взявшийся посреди завода в выходной день. Но незнакомец поверил.
– Вот что, я вас укрою, – сказал он озабоченно. – Надо действовать немедленно, поднимать охрану. Пошли.
Он быстро направился по широкому проходу между штабелями металла. Вовец едва поспевал следом. Мокрые брюки противно липли к ногам. В туфлях хлюпало. Они перешли через железнодорожные пути, под какими-то трубопроводами, мимо поддонов с огнеупорным кирпичом. Подошли к длинному трехэтажному зданию из белого силикатного кирпича, похожему на обычный жилой дом, только без балконов. На крепкой двери подъезда висели две таблички, одна над другой: "Цех связи" и "АТС". Поднялись на третий этаж. В конце короткого коридора, увешанного плакатами по технике безопасности, незнакомец открыл своим ключом дверь кабинета с надписью "Начальник связи".
Обычный кабинет начальника среднего калибра: двухтумбовый стол, бумажки под стеклом, телефоны; другой стол, попроще, приставленный торцом к этому; полдюжины стульев; шкаф; фирменный заводской календарь на стене "Нашу сталь знает весь мир!".
Хозяин заботливо накрыл мягкое сиденье стула полиэтиленовым пакетом и махнул рукой – садись. Сам занял место за письменным столом, привычным жестом сложил руки на стекле. Совершив этот ритуал, как бы настроившись на работу, поднял трубку телефона, скользнул пальцем по стеклу, точнее по списку под стеклом. Набрал номер.
– Начальник караула? Халалеев говорит… Такая ситуация: на территории бандиты, вооруженные… – повернулся к Вовцу. – Сколько их?
– Не знаю точно. Три-четыре, может, больше.
– Але! По крайней мере четверо. Тут у меня человек, чудом спасся… Ага… Ага… В районе грузовой площадки… На всех проходных проверять пропуска и на входе и на выходе… Понял… И милицию с ФСБ сам известишь? Ну, ладно, пока. – Он опустил трубку на аппарат, повернулся к Вовцу. Полный порядок. Сейчас приедет милиция и контрразведка, так что не бойся.
– Я и не боюсь. Можно, домой позвоню? Там меня сын ждет.
– Конечно, конечно. Тебя как зовут?
– Владимир.
– А меня Степан. Держи, Володя, трубку. Называй номер, я наберу, а то здесь хитрый выход в город.
Вовец продиктовал номер и услышал голос сына.
– Алло, Олежек! Олежек, это папа? Ну как ты там?
– Пап, ты куда пропал? Я тут уже три часа жду, есть уже хочется.
– Ты молодец, Олежек. Слушай, посмотри там в холодильнике что-нибудь. Или в рюкзаках. Я на заводе сейчас. – Он замешкался, не зная, что сказать, как объяснить ситуацию. – Вызвали, срочная работа. Так что придется, наверное, выезд в поход до утра отложить. Но ничего, переночуешь у меня, а завтра пораньше отчалим. Хорошо?
– Ладно. А ты когда придешь?
– Скоро, сынок, ты не беспокойся. Включи телевизор, на компьютере поиграй.
– А я так и делаю.
– Ну и молодец. Пока. До встречи. Я скоро приеду.
Степан взял у него трубку, положил. Понимающе кивнул.
– Дома все в порядке? Я сейчас тебе какую-нибудь одежонку сухую поищу, а ты здесь побудь. Вон чайник включи, чай и сахар в шкафу. – Он направился к дверям, остановился. – Я, пожалуй, тебя на всякий случай на ключ закрою, для твоей же безопасности. Ты как, Володя, не возражаешь?
– Спасибо тебе, Степа. – Вовец растроганно прижал ладонь к мокрой рубашке в районе сердца.
– Ладно, не стоит, – Халалеев махнул рукой и дружески улыбнулся. – Я быстро.
Он вышел. Дважды щелкнул дверной замок. Легкие шаги замолкли в коридоре. Вовец включил в розетку электрошнур чайника. Внутреннее возбуждение уже улеглось, он чувствовал только усталость во всем теле. Он все-таки сумел вывернуться из безвыходной, на первый взгляд, ситуации. Теперь эти подонки узнают почем фунт лиха. И Женю он вызволит. Кстати, надо позвонить её мужу. Вовец снял трубку телефона, а другую руку сунул в нагрудный карман рубашки. Карман был пуст. Ах да, он же сунул бумажку с телефонным номером в нагрудный карман пиджака, а пиджак сбросил в бассейне.
Но почему тишина в телефонной трубке? Он несколько раз нажал на рычаг телефона – ни звука. Странно, ведь он только что сам по нему разговаривал. Снял трубку со второго телефона, стоявшего на столе. Та же тишина. Может, все дело в коде выхода с внутризаводского номера на городскую АТС? Но как же Степан звонил начальнику караула? Вовец увидел под стеклом "Список основных телефонов Свердловского Ордена Трудового Красного Знамени металлургического завода". Приемная директора; гл. инженер; гл. технолог; гл. металлург; справочная АТС; отдел кадров; отдел снабжения… Телефонов охраны и даже просто проходных, вахты там не было.
У Вовца голова пошла кругом. Снова начиналось непонятное. А непонятное таит опасность, это он уже научился понимать. Следовало что-то предпринять, чтобы разобраться в непонятном и как можно быстрее. Он огляделся по сторонам – ничего, что могло дать намек на разгадку. Выдвинул средний ящик стола и увидел… свои ключи от квартиры. Перепутать невозможно, к связке привешен брелок – латунный многогранник, а внутри него такой же, поменьше, а внутри того третий, а в нем шарик катается. Он сам выточил его на станке на спор лет пять назад. Один деятель на заводе за этот брелок литр спирта предлагал, но Вовец не согласился. Сейчас брелок тускло блестел среди скрепок и карандашей, а цепочка тянулась под бумаги.
Вовец потянул за цепочку и вытащил всю связку: два квартирных, от инструментального ящика, от одежного шкафчика на работе. Приподняв бумаги, он увидел и свой паспорт. Сразу узнал по уголку, измазанному чернилами. Лихорадочно зашарил по бумагам. Сам не знал, что ищет, может, деньги отпускные? Вышарил только изящную записную книжку в переплете из натуральной кожи. Раскрыл и обомлел ещё больше. Под прозрачный клапан обложки вставлена цветная фотография Жени: в сверкающей короне, голубом платье с глубоким декольте, на шее жемчужное ожерелье и счастливая улыбка на лице.
Это уж было слишком. Вовец оцепенел, словно у него отказали мозги. Он ничего не соображал и не двигался с места. Зашумел электрочайник, и этот противный звук вернул его к действительности. Он не стал ломать голову над тем, что все это значит, а просто сунул ключи в карман брюк, паспорт и записную книжку завернул в полиэтиленовый пакет, которым было покрыто сиденье стула, и сунул туда же. Следовало сматываться и как можно скорей.
Дверь, сделанная из толстой древесно-стружечной плиты и оклеенная пластиком "под дерево" не подавалась. Оставалось окно, и он его распахнул. Третий этаж. Панорама микрорайона Заречный за листопрокатным цехом. Внизу на асфальте длинными плотными рядами лежат рулоны стальной ленты, каждый высотой в рост человека. За ними синий тепловозик неспешно протягивает пяток платформ с вертикально торчащими пустыми изложницами. В окно было приятно смотреть, но прыгать отсюда не стоило, разве только с целью сломать себе шею. Оставалось только самым пошлым образом прятаться в шкафу, как застигнутому мужем любовнику, рассчитывая на эффект неожиданного появления, чтобы выбежать из кабинета мимо оторопевшего хозяина и его друзей.
