Он кивнул в знак того, что все понял, и вышел. Доусон был хорошим детективом, но Ким Стоун не интересовали просто «хорошие». Она руководила ими железной рукой, веря в то, что делает из них отличных офицеров. Работа полицейского – это не работа по расписанию, так что каждый, кто искал себе просто занятие, чтобы зарабатывать деньги, мог убираться в «Макдоналдс» и там метать покупателям гамбургеры в течение всей рабочей смены.
– А ведь мы с тобой отличная пара, – сказал Брайант, подождав, пока за ними закроется дверь. – Твой холодный ум – и моя теплота. Твой бесстрастный анализ ситуации – и мои привлекательные манеры… В общем, твой ум – и моя красота…
– Так пойдем же, красотка, нас ждет пресса, – проворчала Ким.
Пресс-конференцию Стоун не собирала. В этом не было необходимости. Журналисты сами стали собираться с четырех часов утра.
Она глубоко вздохнула и кивнула, прежде чем распахнуть двойные двери.
Журналисты и фотографы стояли, разбившись на небольшие группы. Она узнала несколько местных из «Экспресс энд стар» и независимых изданий. Здесь же были репортер и оператор из «Мидлендс тудей», службы новостей Би-би-си, которые говорили с кем-то по мобильным телефонам. Рядом с ними что-то писал корреспондент «Скай ньюс».
– Отлично, прошу всех подойти поближе, – громко произнесла Ким. Перед ней тут же появился частокол из микрофонов, а некоторые диктофоны почти уткнулись ей в лицо. Боже, как же она все это ненавидит…
Стоун кивнула лицам, полным ожидания.
– А сейчас я передаю слово детективу-сержанту Брайанту, который посвятит вас в некоторые детали.
С этими словами Ким отступила в сторону. Если Брайант и удивился этой выходке, то он вышел из нее с честью и немедленно передал свои соболезнования семье убитого.
Антистрессовому мячику Вуди сейчас наверняка достается по полной, подумала Ким.
– …полиция Центральных Графств сделает все возможное, чтобы преступник предстал перед судом. Благодарю вас за ваше время, джентльмены!
В сопровождении Брайанта Стоун направилась к машине.
– Спасибо за все, командир, – проворчал он, перекидывая журнал «Классические мотоциклы» на заднее сиденье.
– Ты вел себя как настоящий профессионал, Брайант.
– А ты знаешь, что Вуди тебя…
– Какой адрес?
– Остров в конце Торнс-роуд, но ехать надо по левой дороге на Каледонию.
– Благодарю, мой ТомТом[24].
– Для твоего сведения, командир, я знаю, что ночью ты домой не поехала.
Ким молчала.
– А единственные вещи, которые надолго задерживаются у тебя в кабинете, это смена одежды и туалетные принадлежности.
– Оценка «отлично» за дедукцию, Шерлок!
– А если принять во внимание, что твой километраж не изменился с того момента, как мы вчера припарковались около участка…
– Ты кто, чертов тахограф[25], что ли?
– Нет, я детектив. И я замечаю разные вещи.
– Тогда сосредоточься на расследовании и оставь меня, ради всего святого, в покое.
Естественно, он был прав, и это злило ее еще больше.
– Мне кажется, что тебе пора завести дома причину, которая заставит тебя возвращаться по ночам домой.
– Брайант… – В голосе Ким прозвучало предупреждение. Он действительно мог говорить ей больше, чем все остальные, но есть же какие-то рамки.
Они продолжали ехать в полном молчании, пока ее напарник не исторг тяжелый выдох.
– В чем дело, Брайант?
– Не знаю, насколько искренними будут наши соболезнования матери Харриса, когда мы до нее доберемся, – негромко произнес сержант.
– А к чему это ты? – нахмурилась Стоун.
– А разве это не очевидно? – Он не отрывал глаз от бокового окна.
– Для меня – нет.
– Если вспомнить, что он сделал с девочкой…
Ким так резко нажала на тормоз, что Брайант замолчал. Она съехала на стоянку и остановилась.
– Что ты делаешь?
– Теперь можешь говорить.
– В присутствии других я не стал ничего говорить, но моей дочери сейчас столько же лет, сколько было той девочке, когда он ее изнасиловал, – детектив все еще не смотрел на Ким.
– Это-то я понимаю, но, к сожалению, убивают не только добропорядочных граждан, а убийц кто-то должен искать.
– Но как же мы можем расследовать убийство этого дерьма с той же старательностью, как и остальные? – теперь Брайант смотрел прямо на нее.
Стоун совсем не нравилось направление, в котором шла их беседа.
– Это твоя работа, Брайант. И в твоем контракте нигде не говорится о том, что ты подписываешься защищать только тех людей, которых считаешь достойными твоей защиты. Мы стоим на страже закона, а закон применим ко всем гражданам страны.
– Но неужели, зная то, что ты знаешь, – он попытался поймать ее взгляд, – ты сможешь совершенно непредвзято вести это расследование?
– Конечно. И того же я жду от тебя, – Ким и глазом не моргнула.
Брайант прикусил губу.
Атмосфера в машине стала напряженнее. Стоун очень редко приходилось ставить Брайанта на место, и давалось ей это нелегко. Но их дружба это выдержит. Так она, по крайней мере, надеялась.
– Брайант, когда мы войдем в тот дом, я хочу видеть перед собой высококлассного профессионала. Если ты в себе не уверен, я предлагаю тебе подождать в машине. – Она понимала, что говорит резкие слова, но не имела права позволить его личному отношению к жертве влиять на результаты расследования.
– Конечно, – ответил он, не колеблясь ни минуты.
Оба они знали, что если Брайант нарушит ее инструкции, то Ким, не задумываясь, примет необходимые меры. И дружба здесь совершенно ни при чем.
Стоун включила скорость и тронула машину с места.
Ему хватило ума молчать, пока они не добрались до острова в самом конце Торнс-роуд. По обеим сторонам дороги стояли семейные дома, как показалось Ким, на две спальни каждый. К каждому вела подъездная дорога, по которой могла бы свободно проехать большая семейная машина.
Брайант сказал, что им нужен номер 23.
Дом располагался приблизительно в пятидесяти футах от конца того переулка, в котором убили Харриса.
– Подумать только, еще каких-нибудь пятнадцать секунд – и он был бы дома, – заметил сержант, захлопывая дверь машины.
Палисадник перед домом, по-видимому, собирались замостить плиткой. Побеги травы были грубо выдраны из земли, и она превратилась в поверхность с остатками растительности, перемежающейся проплешинами. Прямо посередине дома, который находился слегка влево от Ким, находилось закрытое крыльцо. Окна были плотно задрапированы тюлевыми занавесками, а у оконного стекла под самой крышей была трещина в левом нижнем углу.
Брайант трижды постучал в дверь костяшками пальцев. Открыла ее социальная работница, одетая в свитер и джинсы.
– Она очень слаба. Все никак не может прекратить плакать.
Стоун протиснулась мимо нее и вошла в гостиную. Из нее ступени вели на верхний этаж. Все поверхности имели на себе оранжево-коричневый узор, напоминающий воронку урагана, за исключением бежевого велюрового комплекта угловой мягкой мебели, который доминировал во всем помещении.
Собака, та самая, что еще совсем недавно сидела возле трупа, направилась к Ким, помахивая хвостом. На ее воротнике из белой шерсти все еще были видны коричневые капли засохшей крови ее хозяина.
Не обращая внимания на животное, Стоун прошла в глубь небольшого дома. В кухне, которая располагалась во всю ширину дома, сидела, удобно устроившись в кресле-качалке, пожилая женщина.
Ким представилась, и в этот момент рядом с ней возник Брайант. Он взял даму за руку.
– Миссис Харрис, я детектив-сержант Брайант, и прежде всего я хочу выразить вам свои соболезнования по поводу вашей потери… – Несколько секунд он держал худую кисть в своих руках, а потом осторожно положил ее на колени хозяйки.
Когда они устроились в плетеных креслах, Ким незаметно кивнула напарнику. Его профессионализм полностью скрывал те чувства, которые она видела на стоянке. Большего она от него требовать не могла.
Социальная работница приготовила чай, а собака устроилась рядом с Ким, навалившись на ее правую ногу. Стоун убрала ногу и сосредоточила все свое внимание на миссис Харрис. У нее были абсолютно седые волосы, в которых кое-где были заметны проплешины. Ким сразу же вспомнила о палисаднике.
У миссис Харрис было приятное лицо, сейчас искаженное следами напряженной работы ума и страданием. Ее тело было настолько изуродовано артритом, что, казалось, все ее кости были сначала переломаны, а потом сложены не в том порядке. Правой рукой она щипала кусок материи, который зажимала левой; крохотные обрывки ниток сформировали некоторое подобие сугроба у нее на коленях.
Старушка уставилась своими обведенными красным глазами на Брайанта. Когда она заговорила, комната наполнилась звуками сильнейшего акцента, характерного для Черной Страны.
– Он был плохим пареньком, детектив. А тюрьма его справила.
