Во второго Фарана уже вовсю летят шары, а лассо одно за одним опутывают, пригибая к земле всё больше и больше. Но в этот момент появляется третий. Заминка среди Защитников. Шары больше не появляются — резерв более слабых огненных исчерпан, они больше не могут помочь. Те, кто ещё способен сражаться, перемещаются к третьему Фарану. Слизь летит беспрерывно, заметно, как щиты истончаются, становятся похожими на решето, и Защитников уже напрямую поражает яд монстра. Первый из них наконец-то свален, осталось два, но уже не осталось магии, и сил не осталось.
В этот самый момент подключается ректор, направив на монстров руки, разведя их в разные стороны ладонями от себя. Потоковый огонь: яркий, мощный, беспрерывный поражает монстров за считанные минуты, превращая практически в обугленные головешки. Он опускает руки, и огонь исчезает, так же, как и Фараны. Такое чувство, что он не истратил и капли своего резерва. Дак Росс был прав — ректор невероятно силён.
Защитники плетутся в центр поля, окружая дар Лартака — разбор полётов. Нужно проанализировать бой, выявить ошибки, чтобы непременно исправить, потому что в реальном сражении — заминка стоит чей-то жизни.
Я огляделась — девчонки не дышали, затаив дыхание, наблюдал за происходящим. Сегодня мы увидели нечто особенное, то, что возможно больше никому не суждено увидеть. Раньше, наши представления о рейдах и сражениях с Фаранами, представляли собой нечто абстрактное. Да, мы видели монстров на картинках, нам про них рассказывали, но увидеть собственными глазами, пусть и иллюзию, это совершенно другое. Сейчас я поняла, какие всё-таки мужественные и смелые Защитники, сколько же отваги и стойкости требуется для вступления в бой с этими чудовищами.
Звонок оповестил нас и Финча, что можно покинуть арену и не мешать тренировке. Он кивком головы приглашал нас к порталу, девчонки шли не спеша, постоянно оглядываясь на Защитников, так и стоявших вокруг ректора. Казалось, им до нас не было никакого дела, как будто последние два часа на них вовсе не смотрели почти сто пятьдесят человек.
Шагнули, оказавшись на той же площадке для сбора. Филин оповестил, что занятия окончены и мы свободны. С подругами поплелись в свою комнату.
— Теперь я понимаю, каково Крату в рейдах. Он, конечно, мне рассказывал кое-что, но я даже представить не могла, что всё настолько ужасно… — Лэйс искренне была поражена увиденным.
— Он огненный — у него нет выбора, ты же знаешь, — Айри говорила спокойно, но было видно, что и её поразило зрелище на поле. — Главное — ты должна его поддерживать, а не упрекать.
— А ректор, видели? Вот это мощь! — восхищались подруги. — Лив, а ты что молчишь?
— Знаете, девочки, я тут подумала… помните, что сказал профессор дак Росс? Если мы, как лекари, подойдём кому-то из защитников, нам придётся перемещаться вместе с ними непосредственно на место сражения, чтобы вовремя оказать помощь. Я бы не хотела совпасть с кем-то из них… я лично не готова видеть Фаранов вживую.
Подруги молчали, обдумывая смысл сказанного мною. Мы восхищались Защитниками — да, уважали — да, но были ли мы готовы сопровождать их и смотреть на всё своими глазами. Я понимаю, мы сами выбрали лекарское дело, и при поступлении нас предупреждали, что так будет, но тогда, полтора года назад, всё это казалось не совсем важным. А сегодня мы поняли, что может нас ждать.
— Если мой резерв совпадёт с Кратом — я не раздумывая отправлюсь с ним, — твёрдо сказала Лэйс. — Но он мой будущий муж, я скорее обязана, да и мне будут спокойнее, а вот вы…
Лэйс невероятно переживала всегда, когда Крат объявлял ей о рейде. Он мог продлиться пару часов, а мог и пару дней. Затем Защитников перемещали в Лекарский корпус, и они там находились до полного восстановления резерва. Что и как там происходило, мы не знали, как не знали и того, в каком состоянии они туда попадали. Всё это время Лэйс переживала за жениха, не находя себе места, и не давая найти его нам. В Лекарский корпус нельзя было попасть тем, кто не лечил, а посещения были запрещены. В этот период энергичная и смеющаяся девчонка превращалась в постоянно плачущую грустную девушку. Приходил Крат, она обсматривала его с ног до головы, убеждаясь, что он цел и невредим, и мы снова видели весёлую, щебечущую рыжую болтушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лэйс убежала на свидание к Крату, пообещав сегодня напомнить ему о Грегоре. Айри читала учебник по «Истории мира», а я лежала на кровати, уткнувшись взглядом в потолок. Я прокручивала в голове образ чудовищ, бой в целом и ректора. Невероятная сила — безграничная! Ему почти четыреста лет, почему он не женат? Нет, не то чтобы я представляла себя на месте его жены, просто интересно: в Академии каждый год обучаются тысячи девушек, с кем-нибудь, но его резерв должен был совпасть. Он, так же, как и все маги, может передать свою силу только наследнику — своему ребёнку. Для этого и создавали семьи, для этого и был необходим брак и совпадение магии. А может, среди себе равных резерв не совпал, а жениться на ком-то статусом ниже его собственного, считал не приемлемым? Я хорошо помнила, с каким пренебрежением он смотрел на меня, когда узнал, что мой отец неизвестен. Взгляд, жесты и интонация просто кричали — «ты мне не ровня». Почему я вообще о нём думаю? Мне должно быть всё равно, что он думает обо мне, хотя, уверена, ректор в свою очередь забыл о моём существовании, как только за ним закрылась дверь зала зельеварения.
— Девочки! Девочки! Что я узнала! — с криком ворвавшаяся в комнату Лэйс плюхнулась рядом со мной на кровать. — На нашем ректоре проклятье! Представляете, проклятье!
Я резко села на кровати, а Айри, откинув учебник, не отрываясь смотрела на Лэйс.
— Ты уверена? Кто тебе рассказал? — мне не верилось в подобное.
— В общем… Крат мне рассказал, а ему Эд рассказал, а Эду ещё кто-то… не важно… — видимо Лэйс бежала в общежитие, в нетерпении рассказать всё нам, поэтому сейчас никак не могла отдышаться и говорить спокойно. — Итак, примерно триста лет назад некая болотная, очень сильная, — подруга подняла палец вверх, закатив глаза, — ведьма влюбилась в Ортаса дар Лартака без памяти, и, можно сказать, сама предложила ему на ней жениться. Но их резервы не совпали, совсем, а это значит не видать огненного наследника ректору. Оно и понятно, с болотными мало кто совпадает. Ну, в общем, он ей отказал категорически, сказав, что ему просто необходимо передать силу сыну. Она настолько оскорбилась его отказом, что прокляла, сказав, что если ему так нужен наследник, то он появится только в союзе с огненной, и ни с кем больше! Вот!
Мы сидели, открыв рот. Ничего себе развитие событий!
— Но огненных женщин не бывает! — воскликнула Айри.
— Вот именно! Лет через сто ведьма вышла замуж и перестала обижаться, но проклятие, к сожалению, снять не смогла, сказав, что вложила в него древнюю магию, очень сильную. Он, конечно, может жениться на ком угодно, да и резерв может совпасть, но увы — только огненная подарит ему наследника! Бедный, бедный ректор…
Мне тоже в какой-то степени было его жалко — не повезло человеку, очень не повезло. Поэтому он один, потому что всё ещё надеется на появление в этом мире огненной. У него огромная сила, большой резерв, но передать, к сожалению, он его никому не сможет. В нашем мире маги не выбирают кому передать силу, только кровная связь, только прямой наследник.
— Мда, невесело… — заключила Айри. — Трэйси может хоть со скалы спрыгнуть ради ректора, но он на ней не женится. Вот она разочаруется.
— Он вообще ни на ком не женится, никогда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мы молчали, каждый думал о своём, ну и конечно о проклятии ректора. Интересно, о нём все знали, или только курсы Защитников. За полтора года мы слышали десятки историй о любовных похождениях дар Лартака, но ничего о проклятии и болотной ведьме. Может, это скрывалось?
— Ты, кстати, спросила у Крата про Грегора? — оживилась Айри.
— Рыжего он не помнит, да и сказал, что особо не рассматривал, но в следующем рейде присмотрится и расспросит у остальных Защитников, — отчеканила Лэйс. По её уверенности мы поняли — Крат получил самые подробные инструкции. — А вообще девочки, прорыва давно не было, я переживаю. Когда часто — они всегда некрупные, на несколько часов, но, когда вот такое затишье на несколько недель — быть беде.
