— Не будем толочь воду в ступе. Какие у вас предложения? — поинтересовалась она.
— Комплексная сделка на основе взаимных уступок. Фиксированное содержание мне как супругу в размере тысячи долларов в месяц на протяжении трех лет. Содержание на ребенка — полторы тысячи в месяц…
— Это половина моего чистого заработка, — вмешалась в разговор Терри. — Не говоря уже о том, что я сама добиваюсь опекунства.
— Прошу тебя, позволь мне закончить. — Рикардо обратил к ней свой невинный ясный взгляд. — Тер, я все продумал. Так будет справедливо для нас обоих. Первый год в будни Елена будет со мной, а по выходным — с тобой. В конце года мы обсудим ситуацию. Если не достигнем взаимопонимания, можно будет еще раз обратиться в суд, который и установит окончательный порядок. — Он заговорил тише: — Пойми, это хорошо продуманное решение, которое вызовет в суде лишь уважение. И потом, я же снизил сознательно размер супружеского содержания, хотя уверен, что мне присудили бы больше.
— Я увеличу твое содержание, — сказала Терри. — Но я требую закрепления за собой права преимущественного опекунства над Еленой. То есть она будет со мной в будни и каждые вторые выходные.
— Ты же знаешь, что это не пройдет, Тер. — Он говорил размеренно и торжественно, словно репетируя свое выступление перед судом. — Дело ведь не в деньгах. Я готов пожертвовать собственной карьерой, если от этого зависит счастье Елены.
Флагерти нахмуренно взглянула на часы.
— Пора, — поторопила она. — Нам с Терри еще нужно поговорить.
Они удалились, и Терри, оглянувшись, увидела, что Рики, как заведенный ходит кругами.
— Ему не дает покоя мысль о денежном содержании, — вскользь заметила Терри.
Флагерти кивнула.
— Если ему установят фиксированное содержание, он избавится от необходимости регулярно отчитываться перед судом в поисках работы и избежит возможного снижения этого содержания, даже если будет просиживать штаны дома. Похоже, он неплохо в этом разбирается. — Флагерти оглянулась. — К тому же возомнил, что разбирается и в женщинах.
Терри охватило тревожное предчувствие.
— Так тебе понятен смысл его аферы?
Небрежным и в то же время нетерпеливым кивком Джанет дала понять, что видит его насквозь.
— Для Рики не секрет, что содержание на ребенка, в отличие от содержания на супруга, — это его талон на бесплатное питание. Потому что с его помощью он может кормиться до тех пор, пока Елене не исполнится восемнадцать. Не сомневаюсь, что в конце года Ариас не пойдет ни на какие уступки, даже если будет совершенно очевидно, что Елене с ним несладко. Напротив, он заявит суду, дескать, нельзя нарушать статус-кво. — Она замолчала, изучающе глядя на Терри. — С позиций семейно-брачного законодательства, год — это достаточно большой срок, чтобы суд согласился с его просьбой. Если его сделают главным опекуном, — продолжала адвокат, — каждый раз, когда тебе будут повышать жалованье, он будет добиваться увеличения размера содержания на ребенка. Насколько я успела понять Ариаса, он будет применять угрозы и тихий шантаж на протяжении последующих тринадцати лет. А если ты попытаешься вынудить его устроиться на работу, он будет тыкать тебе в нос неотъемлемыми интересами ребенка. И наконец, — заключила Флагерти, словно зачитывая приговор, — у него будут свободные выходные. Чем не идеальная жизнь для законченного паразита? Или я что-нибудь упустила из виду?
Взвешенная рациональность этого саркастического комментария еще больше обескураживала.
— Я ни при каких обстоятельствах не могу позволить, чтобы он взял на себя воспитание Елены, — категорически заявила Терри.
— Что ж, значит, у нас нет иного выбора, как дать ему бой. — Флагерти положила руку на плечо Терри. — Но я должна предупредить тебя. Судья Скатена — странная личность. За двадцать лет практики в качестве судьи по бракоразводным делам он научился в равной степени ненавидеть всех, включая юристов. Кого он будет ненавидеть в каждом конкретном случае, зависит не от обстоятельств дела, а скорее, от того, с какой ноги он встал. Возможно, нам и повезет. Едва ли Рик соответствует понятию Скатены о настоящем мужике. — Она еще раз взглянула на часы. — Осталось две минуты. Нам лучше войти.
Когда они приблизились к Рикардо, тот что-то тихо насвистывал.
— Елену я тебе не уступлю, — бросила Тереза.
На лице Рики отразилось раздражение. Он недоуменно пожал плечами.
— Ты совершаешь ошибку, Тер, и это печально. У меня нет другого выхода, кроме как отстаивать свои права.
Он повернулся на каблуках и вошел в зал суда. Флагерти проводила его задумчивым взглядом.
— Послушай-ка, Терри, ты можешь заплатить мне гонорар? — спросила она.
Терри могла ее понять. Тяжба с Рик обещала быть нелегкой; гонорары будут прибывать, и Флагерти, которая вела дела в одиночку, как независимый адвокат, не могла упускать из виду причитавшихся ей сумм. Но если Тереза выпишет чек, то останется без денег: пять тысяч долларов, взятые взаймы у матери, были последними.
— Ты хочешь, чтобы я выписала чек сейчас? — спросила она.
Флагерти покачала головой.
— Не надо, я тебе доверяю.
Они вошли в зал.
Кресло судьи еще пустовало. Стена за судейскими местами была оклеена обоями золотистого цвета; в углах по обе стороны высились флаги — национальный и штата Калифорнии. Самым диковинным был водруженный прямо над судейским креслом кованый железный орел. Перед судейской скамьей стояли два деревянных стола с медными дощечками; на одной было выгравировано «Истец», на другой — «Ответчик». Низкая перегородка (тоже из дерева) с навесными дверцами отделяла уже участвующих в процессе от тех, кто только ждал своей очереди, — это было пестрое скопление мужчин и женщин, явившихся сюда вместе со своими адвокатами и чувствовавших себя явно не в своей тарелке. Терри не могла припомнить другого такого зала суда, который производил бы столь безотрадное впечатление.
Оглядевшись, она заметила в первом ряду Алека Кина. Рядом сидел Рики и, держась вполне по-свойски, что-то рассказывал ему.
— О чем это он? — пробормотала Терри.
— Не волнуйся — Алек уже представил судье свои рекомендации. — От взгляда Флагерти не ускользнуло тревожное беспокойство, которое выдавал весь вид Терри. — Он, правда, не говорит мне, чью сторону занимает в вопросе о Елене, но я знаю, что Алек — это профессионал. И, насколько мне известно, информация Рики о его жене — это все чушь собачья.
Тереза слабо кивнула. Не желая видеть Ариаса, она посмотрела в другую сторону. Там, в дальнем конце зала, сидел помощник судьи, круглолицый человечек, который, казалось, умирал от скуки. Но когда в глубине распахнулась дверь и оттуда выступил судья Скатена, человечек вскочил и речитативом произнес:
— Всем встать! Заседание суда округа Аламеда по делам брака и семьи под председательством Его Чести Фрэнка Скатены объявляется открытым.
Присутствующие поднимались вразнобой — новички смущались и озирались по сторонам. Скатена, прямой как жердь седовласый старец с изборожденным морщинами лицом, крючковатым носом и изуродованными подагрой руками, неприязненно оглядел аудиторию, перебирая кривыми пальцами и часто моргая, и хрипловатым равнодушным голосом изрек:
— Ну хорошо, что мы там имеем?
Помощник, сверившись со списком назначенных к слушанию дел, объявил:
— «Дело номер девяносто четыре-семьсот шестнадцать. Рикардо Ариас против Терезы Перальты». Истец ходатайствует о назначении содержания для него и для ребенка, а также о признании его временным опекуном, встречное ходатайство ответчика о временном опекунстве и просьба к суду потребовать от истца, чтобы тот позаботился о своем трудоустройстве.
Рики встал и прошел за перегородку. Терри проводила его взглядом и вдруг подумала, что последний раз они вдвоем стояли перед судьей в день их свадьбы. С щемящей грустью она вспомнила, что уже носила в себе Елену и была напугана, но одновременно с надеждой смотрела в будущее.
— Я слушаю истца, — обратился Скатена к Рики. — Первым делом обратимся к вопросу о содержании на супруга и о том, намерены ли вы искать работу.
Рики с высоко поднятой головой подошел к кафедре и обратился к Скатене:
— Доброе утро, Ваша Честь. Я, Рикардо Ариас, перед лицом высокого суда…
— Довольно, мне это известно, — прервал его судья. — Однако нет ничего хуже, чем мужчина-юрист, представляющий собственные интересы на процессе об опекунстве. Почему вы не наняли адвоката?
Рики на минуту задумался, затем, простодушно улыбнувшись, сказал:
— Я согласен: как бы я ни старался всегда сохранять объективность, я принимаю все это слишком близко к сердцу. К тому же у меня нет опыта в такого рода делах. — Он беспомощно пожал плечами. — Если бы у меня были деньги, я бы сейчас здесь не стоял.
