После обеда заметила, что у него неправильный рацион. Каждый раз, когда я жалуюсь, Эммет указывает, что Вир каким-то образом набрал десять фунтов мышц с тех пор, как его там заперли, и это просто поражает меня. Дракон слабеет, а человек становится сильнее. По крайней мере, так это выглядит для стороннего наблюдателя. Прямо перед моим отъездом у Вира снова пошла носом кровь. Началось как катящаяся струйка по его губе, и я указала ему на это. Я протянула ему салфетку, но через минуту салфетка промокла насквозь. Он попросил меня уйти, и мне хотелось заплакать, потому что я знала, как это будет для него. Я видела, как это было на том видео, и я не хочу, чтобы он был наедине с охраной. Они слишком грубы, когда он такой слабый. Вир попросил охранников забрать меня, когда я отказалась уходить, и они это сделали. И вот я сижу здесь, смотрю на этот бутерброд с ветчиной и мечтаю, чтобы я ела его вместе с ним, в камере Вира, делила свой обед, отдала ему половину своего бутерброда, половину чипсов и половину апельсиновой фанты. И картошку. Я хотела бы дать ему картошку. В последнее время он соскучился по крахмалу. Из-за такой не стандартной тяги, я и думаю, что в его рационе не хватает каких-то серьезных питательных веществ. Я думаю, что Эммет пытается ослабить его голоданием, но это не работает. Завтра они собираются позволить ему измениться. Я говорю «позволить», но на самом деле они «заставят» его измениться. Им нравится, когда он оборачивается в контролируемой обстановке, если кто-то действительно может контролировать красного дракона. Все суетятся, и бегут куда-то, готовясь к обороту дракона, то место они называют «подземелье», а я тем временем достаточно разозлила Эммета, чтобы сделать сюрприз для Вира, когда они закончат.
Иногда мне хочется сказать Виру, чтобы он сжёг это место дотла.
Я не должна об этом писать, даже не должна об этом думать, но это где-то в глубине моего сознания. Это постоянное, гудящее желание, которое становится сильнее каждый раз, когда я вижу, как с ним плохо обращаются. Я бы хотела, чтобы он смог сбежать и спрятаться навсегда, но где на этой планете красный дракон может оставаться в тени? Он слишком большой и слишком разрушителен. Я понимаю, почему его отец хотел, чтобы он был здесь. Я зла, что он помог, но я понимаю, что Виру придется отбыть этот срок, если он хочет попробовать жить жизнью, в которой он не находится в бегах.
Клара только что написала смс на запасной телефон. Я не понимаю, что означает «Принимай», но это кажется важно. И да, я сейчас пишу свои заметки на своём планшете, потому что, видимо, я не могу оставаться профессионалом с Виром, и мне нужен безопасный способ записать свои мысли обо всём этом. Его записи превратились из профессиональных наблюдений в то, что выглядит как мой дневник Hello Kitty в средней школе, когда я была влюблена в Гаса Нейдора.
«Кто такой Гас Нейдор и где он живет?» — спросил Вир у неё в голове. Его голос был слишком осторожным.
Улыбнувшись, Рия проверила, свободен ли коридор перед её офисом, откинулась на спинку кресла на колесиках и щёлкнула пальцами. Жалюзи моментально закрылись, а на столе стояла ручка и она начала рисовать сердечко в желтом блокноте.
— Ревнуешь? — спросила она тихим шепотом, чтобы никто, проходящий мимо офиса, не услышал её. Однако оборотни обладали безупречным слухом, поэтому она положила телефон прямо рядом с собой на случай, если ей понадобится притвориться, что она разговаривает по нему, если кто-нибудь вломится.
«Я же говорил тебе, что ничего не чувствую. Ревность — это чувство, поэтому нет. Я не хочу сжигать Гаса Нейдора и пожирать его прах».
Она фыркнула и покачала головой.
— Зверь.
«Хотел бы я вытащить тебя куда-нибудь».
Признание было внезапным, и Рия выпрямилась на стуле.
— Я не была на свиданиях больше года. Что, если я круглая зануда, и я тебе больше не понравлюсь?
«Я бы чертовски много отдал, чтобы ты утомила меня за ужином. Но мы оба знаем, что я отсюда не выберусь. Забудь это. Я просто так это сказал».
Она двинула ручку так, чтобы нарисовать трещину в центре сердца.
— Если ты освободишься, ты пригласишь меня ещё раз, сладкий?
«Как, например, написать это на небе? Воздушные шары с баннером?»
— Нет, не что-то дорогое. Меня это не волнует. Просто спроси меня, милый.
Был мысленный вздох, а затем: «Ну, хорошо, что деньги не являются твоим языком любви, потому что этот дракон разорён до чёртового дна. Правительство заморозило все мои счета, когда я сжёг Ковингтон, а теперь они списали их все за ущерб, нанесенный городу. Я был богатым парнем, а теперь я…»
— Обычный парень. Повезло тебе.
«Обычный парень. Который превращается в дракона. Кто наблюдает, как охранники изо всех сил пытаются спланировать мой оборот в течении двух дней, прежде чем они накачают меня наркотиками, которые вызывают насильственный оборот и сделают моего дракона на всё время оборота больным. В моей жизни нет ничего обычного. — Появилась пауза. — Раньше меня это устраивало, а потом я встретил тебя».
Рия нахмурилась и снова изменила ритм своей ручки, нарисовав пузырьковую букву I над разбитым сердцем, повторяя её снова и снова.
— Что ты имеешь в виду, что тебе больше не нравится быть собой? Я не хочу этого. Я хочу, чтобы ты был счастлив быть собой.
«Я имею в виду, что я не могу…»
— Что не можешь, Вир?
«Неважно. Я вернусь позже».
— Вир!!
Но она больше не чувствовала его там. Не чувствовала тупой боли в её глазах, которая говорила о его присутствии.
Трус.
Печально, она легонько взмахнула пальцами в воздухе и, не прикасаясь к ручке, снова сменила ритм и начертила под разбитым сердцем пузырчатую букву U.
Она не должна так сильно чувствовать что-то к кому-то так быстро. Ей следовало бы усомниться в этом и убежать, но он был здесь, выслушивал её, заботился о ней, желая быть частью её распорядка дня. Не то чтобы она избегала одиночества. Она ловила каждое слово Вира, потому что каждое казалось важным. Как вся остальная её жизнь, была размытой, но когда она и Вир были вместе в её голове, он был нарисован в тончайшем фокусе, и всё остальное могло бы сгореть дотла, как бы ей ни хотелось.
Головная боль вернулась с удвоенной силой, и она вздрогнула, когда Вир сказал:
«Я не могу получить тебя. Из-за того, кем я являюсь, где я нахожусь и из-за всей этой неразберихи в моей жизни, ты не можешь быть со мной».
— Почему нет?
«Потому что я потеряю дракона, и даже если часть меня выживет, буду ли я действительно жив? Я больше никогда не буду летать, никогда не прикоснусь к облакам. Я буду привязан к земле и потеряю большую часть себя, и я видел это. Я видел, что происходит, когда оборотни теряют своих зверей. Оттуда не возвращаются. Обычно они всё равно умоляют о смерти. Даже если я переживу это и смогу пригласить тебя на свидание, когда выйду… я бы не поступил так с тобой».
— Даже если это то, чего я хочу?
«Желание и потребности совсем разные вещи, когда ты рядом с таким мужчиной, как я, Рия. Ты можешь желать меня, но тебе нужно больше, чем всё, что я смог бы тебе отдать».
— Вир…
«Что-то происходит. Эммет злится. Он в своей комнате наблюдения кричит кому-то по телефону, что заключенных больше нельзя доставлять на нижние уровни. Ты можешь узнать, что происходит?»
— Да. Я возьму тебя с собой. — Рия выскочила за дверь, но в коридоре было пусто и слишком тихо. Какого черта?
Она мчалась по выложенному плиткой коридору, её черные туфли цокали по выложенному плиткой полу при каждом торопливом шаге. Она прошла мимо столовой на верхнем уровне, но группы заключенных, которые должны были сейчас есть, нигде не было видно. Подносы были оставлены на месте, еда наполовину съедена, чашки опрокинуты, с края одного из столов капала вода. Единственным оставшимся человеком был один из кухонных работников по имени Юлисс.
