При помощи второго вы вернётесь. Но не сюда, само собой, а попадёте в город, где я предложу вам работу. Эта диверсия — вступительный экзамен. Без него даже не приходите, сразу же утоплю в реке. Кроме того, за выполнение диверсии вам положено будет по тысяче рублей.
— Деньги вперёд, — предвкушающе выпятил челюсть молодой член шайки.
— Нет. Ни копейки. Можете вообще выкинуть бомбу и забыть мой приход. Но те из вас, кто провернут диверсию, станут членами моей разведки, я обучу их на диверсантов.
— Нам это всё зачем?
— Вам это даёт осязаемое будущее, где вы станете заниматься тем, чем уже занимаетесь, лихими делами, но считаясь при этом почтенными героическими гражданами под моим началом.
— Вьюрковский нам что-то похожее уже обещал.
— У Вьюрковского не было своего города, а у меня есть. К тому же я молод и, в отличие от Амвросия Дмитриевича, дружу с имперским правительством. Выбор в любом случае за вами. Вы плохие люди. Попробуйте использовать сей факт. И вы станете актом войны.
Глава 5
Монополисты
Я занял самый верхний кабинет в своём странном здании, построенном элементалем, в моём городе в каганате.
С той стороны, что была повернута к реке, самый верхний и самый при этом правый, максимально далекий от лестницы. По правде, я дошёл туда один раз, всё же на седьмой этаж топать лень.
Площадь кабинета была громадной, метров пятьсот, мне хватало пятнадцати, где я поставил купленные на Чёрном рынке не новые дубовый стол и кресло, которые были сориентированы к оконному проёму.
Место неуютное, необжитое, единственный плюс — хрен кто побеспокоит и хороший вид на долину, на мои земли и реку.
Река, как мне кажется, стала шире. Или это просто такой ракурс? Надо Олега спросить, он у меня временно специализируется на созерцании за природой.
Утро. Птицы поют, ветра почти нет, спасибо воздушному элементалю.
Сидя за столом, я ещё раз неспешно прочёл доклад по вольфраму.
Выписал себе номера телефонов, но набрал не их, а, словно оттягивая неизбежное, командира отряда единорогов.
— Доброе утро!
— Доброе утро, господин министр. Состояние дел штатное, личный состав на тренировках, боец Фальцет потянул связки, доставлен в гражданский госпиталь.
— Ну, это… Пусть выздоравливает. Слушай, по информатору тому…
— Ещё вопрос ему поставить?
— Спроси его, он умеет информацию только кусками доставать или ещё и анализировать способен?
— Я запишу, чтобы точно воспроизвести вопрос.
— Ну, давай. Скажи ему, что мне в посольство нужен аналитик по Степи, этакий скрупулёзный и вдумчивый человек, способный собирать и раскладывать по полочкам кучу информации. Потянет он такое или он больше по схеме — отдельный факт узнал, денюжку за него получил и в норку?
— Я понял, давить не буду, поговорю лично, дам возможность выбора. В любом случае понятно, что он сейчас сидит без работы и без денег, отсюда такой интерес.
— А он в розыске в империи? Чего эта светлая голова в Кустовом делает?
— Эта светлая голова работала на какой-то мелкой, но ответственной должности у Орлова, того самого, который министр и что-то там здорово напутала, до такой степени, что по нему возбуждено уголовное дело по статье халатность, а министр обещал ему перед каторгой лично морду начистить.
— Это он сам рассказал?
Майор усмехнулся, но отвечать не стал. Понятно, это уже результат работы единорогов как правоохранительного органа, проверки криминального прошлого и настоящего людей.
— А может, тебе самому нравится идея, чтобы он в расположении отряда не ошивался, вот ты под него и копнул? — предположил я.
— Да, врать не стану, мне больше понравится, если он станет работать в посольстве, а нам помогать по совместительству, а ещё лучше, на добровольных началах. Я всё ещё придерживаюсь точки зрения, что внутри расположения будут одни единороги. Исключение — тот мелкий шустрый стрелок, как его, Кабыр. Его бы я принял в отряд без разговоров.
— Я бы тоже. Ладно, ты поговори, пусть он сам созреет, может мы тут планы городим, а ему это всё на хер не надо.
— Принял.
— Конец связи.
…
Я в раздумьях побарабанил пальцами по гулко звучащей столешнице, потом решительно набрал длинный номер.
Это был директор Тырныаузского опытного разреза, акционированного и самого молодого предприятия из списка.
— Андрей Васильевич? — спросил я собеседника.
Это должен был быть исполняющий обязанности директора, то есть пока что главное лицо на предприятии. Отчего-то его держали в статусе и.о. уже полтора года, но это была не моя проблема, общаюсь с кем есть.
— Да? — ответил голос с хрипотцой. — С кем имею честь?
— Меня зовут Аркадий Ефимович, я руководитель региона.
— Какого региона? Вы губернатор?
— Уездный глава. В Сибири. Но звоню не по этому поводу.
— Да-да.
— Мы тут по случаю отобрали у британцев запас незаконно добытого вольфрама.
— А где это они его добыли?
— В Степи, в окрестностях Южного Алы Тау. Это за пределами империи.
— Ааааа, — разочарованно протянул он.
— Так вот. Есть у меня вольфрам.
— Сколько?
— Тонн пятьдесят, может быть — сто. А что?
— Ну, Вы молодец, — многозначительно протянул собеседник. — И что Вы хотите от меня?
— Насколько я выяснил, в стране существует монополия на добычу и продажу. Хотя официальных законов или указов нет.
— Ничего не могу пояснить. Наверняка Вы просто многого в этой жизни не знаете.
Я тактично пропустил это самоуверенное утверждение мимо ушей.
— Обращался к предприятиям-покупателям, — соврал я. — Они вольфрам от меня не берут.
— А Вы спросите лампочковые заводы.
— У них потребность от силы тонна, две тонны в год. Мне нужны большие потребители.
— Мало ли, что Вам надо, — пренебрежительно выдохнул он. — Ещё раз, как Вас зовут?
— Аркадий Ефимович.
— А фамилия?
— Бугуйханов. Так вот, я хочу продать вольфрам…
— Ну, а я при чём? Поставки идут под контролем Министерства обороны и Министерства тяжелой промышленности, они просто не могут купить его со стороны. Есть закрытые циркуляры… Короче, это слишком сложно для среднего ума.
— Андрей Васильевич, я понимаю, что не могу лезть в монополию, принимаю сей факт и не пытаюсь её нарушить.
— Похвально.
— Я бы хотел продать вольфрам Вам. Вы же на добыче, Вы его у себя
