Сами по себе сложились три пары, которые пытались было терять друг друга из вида, но раздраженный Пьетро возвращал заблудших на верный путь, ворча при этом, что он напрасно согласился на подобную прогулку. В конце концов, после того как, подражая пастухам древней Италии, пары перекусили в тени деревьев и разошлись в разные стороны, Пьетро, сидя рядом с Тэсс, принялся с иронией комментировать нравы и поступки своих соотечественников, которые, к сожалению, удалились слишком далеко, чтобы он мог точно так же высмеивать то, о чем они говорили.
Энрико принялся изливать Мери Джейн свою тоску по домашнему очагу и бамбини. Он поклялся, что еще никогда не встречал такую красивую девушку, как она, сказал, что никогда не сможет ее забыть и что сама мысль о ее отъезде заставляет его думать о самоубийстве. На это более рациональная, но все же польщенная англичанка ответила, что не стоит придавать столь большого значения обыкновенному флирту во время каникул. Энрико стал бурно возражать против этого и заявил, что самой счастливой минутой в его жизни станет тот момент, когда он сможет поцеловать Мери Джейн. Ей тоже очень хотелось поцеловать его, но пуританские традиции ее страны парализовали ее волю, открыв в ее воображении подобным поступком ворота в ад. Она нерешительно защищалась.
– Я еще никогда не целовалась ни с одним парнем…
– Очень надеюсь, что так оно и есть! Но я же не такой, как другие!
– Чем же вы так от них отличаетесь?
– Я люблю вас!
– Но это только слова!
– Тогда разрешите я вас поцелую, и вы сами увидите, люблю я вас или нет!
– Мой жених станет первым мужчиной, которому я позволю себя поцеловать!
– Тогда выходите за меня замуж!
– Вы что, в самом деле хотите жениться на мне?
– Хоть завтра, если вы этого захотите!
– И вы готовы навсегда покинуть эту страну, море и солнце, чтобы переехать жить в Лондон?
– С вами я поеду куда угодно!
И тогда Мери Джейн разрешила поцеловать себя и дала согласие стать женой Энрико Вальместа.
Фортунато не был столь наивен и прямолинеен с Сьюзэн. Он начал рассказывать ей о том, каким одиноким было его существование до двадцати шести лет, до тех пор, пока ему не встретилась та, с которой он смог бы создать семью. Он уже было совсем отчаялся, что это ему когда-либо удастся, но тут появилась Сьюзэн, и он понял, что она именно та, о которой он мечтал. Мисс Рэдсток оказалась не так застенчива, как Мери Джейн.
– Вы говорите, что любите меня, Фортунато… а ведь мы так мало знакомы…
– Это не так! Я знаю вас с самого рождения, потому что вы – именно та, которую я ждал, та, из-за которой ни одна девушка еще не подобрала ключ к моему сердцу.
– Что вы имеете в виду, когда говорите о том, что любите меня, Фортунато?
– Ма ке! То, что я вас люблю!
– Настолько, что готовы на мне жениться?
– Хоть сейчас!
– И переехать жить в Лондон, где почти никогда не бывает солнца и голубого неба?
– Повсюду, где будешь ты, аморе мио, в моем сердце будет светить солнце и небо будет голубым!
Так со Сьюзэн еще никто никогда не говорил, и она бросилась в объятия сына донны Империи.
Глядя на то, как обе парочки разговаривали и обнимались, Тэсс почувствовала, что в горле у нее пересохло. Сидевший рядом с ней Пьетро все так же продолжал иронизировать:
– Нет, вы только посмотрите на этих кривляющихся бабников! Можно подумать, что они не могли обойтись без всех этих ненужных условностей!
Стоявшая на коленях, чтобы лучше видеть, чем занимаются Мери Джейн и Энрико, Тэсс спросила:
– А как бы вы взялись за это дело, Пьетро?
Вместо ответа она ощутила ласкающую руку на том самом месте, что служит для того, чтобы на нем сидеть, но название которого они ни за что на свете не решились бы произнести вслух. Краска стыда в одну секунду залила лицо мисс Джиллингхем. Она быстро вскочила, склонилась над Пьетро, схватила его за лацканы пиджака и, применив все свои знания дзюдо, высоко вверх швырнула своего спутника, который больно ушибся, шлепнувшись на камни. Остальные тоже поднялись на ноги, чтобы лучше видеть что происходит. Ну а Лачи никак не мог понять что же с ним случилось. Он лишь на короткое время вырывался из-под града ударов, чтобы вновь взлететь в воздух и упасть на землю, и совсем потерял ориентацию. В конце концов он полностью смирился со своей участью, и от богатого итальянского воображения, говорившего ему о том, что он, возможно, доживает свои последние секунды на этой бренной земле, по его запыленным щекам потекли слезы, в которых, помимо всего прочего, угадывалась горечь от сознания утраты мужского достоинства. Эти беззвучные слезы произвели на Тэсс потрясающее впечатление. В этот момент все, что в ней было женственного, не выдержало, она стала на колени перед поверженным противником, нежно приподняла его голову и нежно поцеловала в губы. Не ожидавший такого оборота, Пьетро позволил ей проделать это над собой, а затем, войдя во вкус, ответил ей тем же и настолько страстно, что друзьям пришлось вмешаться для того, чтобы дело не зашло слишком далеко. На обратном пути к "Ла Каза Гранде" Пьетро думал о том, что в конечном счете с Тэсс ему было приятно, и, потом, она не была такой капризной, как Джозефина.
Вот так трое молодых итальянцев провели этот пикник на природе, после которого двое из них возвращались женихами своих английских невест и влюбленными настолько, что были готовы навсегда покинуть яркое солнце заальпийской Ривьеры с тем, чтобы отправиться жить в лондонском тумане. В Сан-Ремо, как и повсюду, от любви теряют голову.
После этой прогулки для некоторых "Ла Каза Гранде" стала чем-то вроде рая. Донна Империя хорошо приняла Сьюзэн, благодаря ее приятной внешности и положению служащей Ее Величества. Сердце у нее слегка сжалось при мысли о том, что ее Фортунато будет жить так далеко от нее и что ей не придется часто видеть будущих внуков, но они пообещали ей приезжать каждый год на месяц в "Ла Каза Гранде" и принимать у себя маму во время ее отпуска. Директор считал, что их помолвка будет великолепной рекламой для его заведения. Ансельмо заявил, что эти парни сошли с ума, но его отношения с ними не изменились. Обиженными остались только супруги Пампарато, особенно Альбертина, которая задумывалась над тем, как поведет себя Джозефина, узнав, что у нее отняли Фортунато. Чтобы заранее определить ее реакцию, она решила ей об этом написать.
Реакция последовала незамедлительно, и об этом узнала не только Альбертина, но и все, живущие и работающие в "Ла Каза Гранде". Через сорок восемь часов после того, как Альбертина отправила письмо, в гостинице появилась Джозефина со сверкающими от гнева глазами. Не удостоив Ансельмо даже взглядом, она направилась прямо к бюро обслуживания и со всего размаха влепила пощечину как громом от этого пораженному Фортунато к большому изумлению и радости присутствующих при этом клиентов, реакция которых зависела от продолжительности их пребывания в Италии. Не дав сыну Империи возможности опомниться, Джозефина прошипела:
– Так, значит, ты, сутенер, нашел тип девушки, за которым гонялся? И где же эта чертова англичанка? Сейчас я ей выцарапаю глаза!
Имевшие подданство Ее Величества клиенты при этом глухо заворчали, а дон Паскуале, которого уже успели известить о происшествии, появился рядом с Джозефиной.
– Как тебе не стыдно, Джозефина? Может, тебе хочется, чтобы я вызвал полицию и чтобы она вышвырнула вон отсюда тебя и всю твою семью?
– Вы не посмеете!
– Тебе так хочется это проверить?
Директор говорил таким тоном, что Джозефина поняла, что он не шутит, и немного притихла. К несчастью, когда мир был уже почти установлен, появились вернувшиеся с прогулки Сьюзэн, Тэсс и Мери Джейн, и Сьюзэн, подойдя к стойке бюро обслуживания, без всякой задней мысли поцеловала Фортунато. В ответ на звук этого поцелуя послышался рев тигрицы.
– Так это она, да?
Выпустив когти, синьорина Пампарато бросилась вперед на мисс Рэдсток, но, встреченная хуком[18] справа в подбородок и ударом колена в солнечное сплетение, крестообразно распласталась на полу, не имея возможности самостоятельно подняться. Публика была этим шокирована, однако несколько присутствующих при этом спортсменов зааплодировали такому великолепному удару. Фортунато, дон Паскуале и Ансельмо рванулись к ней, чтобы прекратить доселе навиданный в "Ла Каза Гранде" скандал, но юная англичанка, слишком возмущенная неожиданным нападением, жертвой которого она едва не стала, утратила все свое самообладание. Элегантным движением плеча, сопровождавшимся легким отходом назад для того, чтобы усилить действие приема, Сьюзэн перебросила Фортунато через стойку, и тот, шлепнувшись на пол, замер там без сознания. Дон Паскуале оказался вовсе нетяжелым для крепких рук Тэсс и поэтому нырнул в багаж только что прибывших туристов. Собиравшийся было успокоить свою подружку Пьетро получил удар носком туфли в колено и, с глазами, полными боли, сел на пол. Когда нежный Энрико увидел, как хрупкая Мери Джейн бросилась на Ансельмо, он подумал, что администратор сейчас переломит ее пополам, и зажмурил глаза. Открыв их, он увидел, как восьмидесятикилограммовый Ансельмо перелетает через свой стол и исчезает за ним, после чего на поверхности стола возникла неизвестно как оказавшаяся там его нога в туфле.
