я закусываю губу и отворачиваюсь к окну.
Мы с Савом хорошо общались до всего этого. И я не знаю, как вести себя с ним сейчас. Кажется, что мы потеряли ту дружескую ноту. Послевкусие осталось абсолютно неприятное.
— Томас провёл весь вечер с Наимой.
— Я знаю, — сухо отвечаю.
Боже, как мне это не нравится. Понимаю, что Томас делает всё для того, чтобы добыть информацию, но чувствуя прикосновения Наимы к нему, её флирт и попытки раздеть Томаса, я просто едва держалась. Наверное, хорошо, что я ушла из замка, иначе бы не выдержала отвращения и просто убила бы Наиму. Её ведь так легко убить, она слабая против меня. Я могу разорвать её одной рукой, что и сделаю немного позже.
— Почему женщины считают, что раз у них есть вагина, в которую можно вставить, то они обладают властью? — задумчиво спрашиваю Сава.
— Потому что для них это всё, что, по их мнению, ценно. Они именно так ценят и преподносят себя.
— То есть женщина — это только вагина в их понимании?
— Верно. Но без мужчин они бы так не считали. Мужчины очень неудовлетворены в своих сексуальных фантазиях.
— Мужчины и женщины травят друг друга, чтобы скрыть свои минусы. Мило, очень мило, — фыркнув, усмехаюсь.
— Это самый странный разговор, который мы когда-либо вели с тобой, — замечает Сав.
— Нормальный. Обычный разговор.
— Флорина, я же разбираюсь в психологии и знаю тебя. Говори уже, насколько ты меня презираешь, ненавидишь и не понимаешь. Давай, я выдержу.
Сав бросает на меня равнодушный взгляд. Да, это может так показаться, но я тоже знаю его. И я знаю, что за этим равнодушием прячутся чувство вины и страх. Я знаю, что Сав не расслаблен, а устал до чёртиков, и внутри него творится личный ад. Я знаю, что за всё это время Саву было, вероятно, так же невыносимо всё происходящее, как и мне.
— Я не ненавижу тебя, — медленно начинаю. — Нет. Сначала да, я злилась на тебя, потому что думала, что ты убил свою семью. И ты не можешь меня обвинять в том, что я презирала и тебя, и Томаса. Методы были жестокими. Вы хорошие актёры. Я, правда, верила в то, что вы монстры. Но сейчас… наверное, я бы сказала, что мне очень жаль. Жаль, что ты и твоя семья, как и остальные невинные вампиры, оказались втянуты во всё это дерьмо из-за моего отца и, вообще, рода Монтеану. Мне жаль, что я была настолько глупа и верила в то, чего не было, как и не могла защитить вас. Мне жаль, просто жаль, что всё это происходит сейчас с нами. И у нас нет другого выбора, как только дойти до конца, что бы это ни значило. Жаль.
Сав поджимает губы и морщит нос. Затем он быстро касается правого глаза и прочищает горло.
— Чёрт, Сав, ты же не плачешь? — в шоке шепчу я.
Он сильнее сжимает губы и втягивает носом чёртовы сопли. Господи.
— Это ад, — тихо говорит он. — Ад заставить себя ненавидеть тех, кем дорожишь. Ад, потому что без реальной ненависти не одурачить других. Ад, ведь в один момент ты понимаешь, что уже не знаешь, где твои настоящие эмоции, а где вымышленные. Ад, потому что ты теряешь веру во всё. Ад. Это ад. Чёртов ад, в котором я не хотел участвовать, но мне пришлось, чтобы защитить свою семью и… помочь Томасу. Он пришёл ко мне заранее. За пять лет до того, как ты должна была приехать. Он был другим. Я знал, что он вампир. Знал. Я хоть и был полукровкой, но внимателен к мелочам. Я всё знал, но делал вид, что ни о чём не подозреваю. Томас пришёл и поставил мне условие: или я работаю на него, или он убьёт мою семью. Он был другим. Холодным и жестоким. Даже взгляд его глаз был острым, словно кинжалы. Он рассказал мне, что мы должны уничтожить Монтеану. Всех. У него были веские аргументы. Мне было всё равно до этого дня. Всё равно, кто правит, кто и где живёт. Меня это не касалось. Но потом Томас сказал, что он убил моего отца. Та сыворотка, которая была в тебе, была и в моём отце. Мой отец был одним из испытуемых и добровольно согласился на это, потому что считал, что Монтеану не дали ему того, что обещали. Ты не дала. И да, я разозлился. Я злился и согласился на все условия, обещая работать вместе с ними.
Сав делает паузу, а я даже не шевелюсь, чтобы не нарушать его речь. Ему необходимо рассказать это сейчас, а мне нужно это услышать.
— Потом наступил день «икс». Да, я не отрицаю, что был настроен крайне негативно к тебе и твоему нежеланию, вообще, заботиться о нас. Я убедился, что Томас был прав. Ты ещё одна из Монтеану, которой плевать на нас. Но потом… потом я понял, что ты ни черта, вообще, не знаешь. У тебя абсолютно другое представление о том, что случилось. И тогда подключился Томас. Я познакомился со Станом, который тоже оказался совсем другим. Ничего не сходилось, и я поделился своими подозрениями с Томасом. Ты, действительно, умирала и хотела этого, искренне желала наказания за то, что, по-твоему мнению, сделала. Но я-то знал другую правду, как и Томас. А затем день за днём ситуация прояснялась. Ты была милой и одинокой. И что-то внутри меня тоже изменилось. Я понял, что осудил тебя за то, что выбрала твоя семья. Как и осудил своего отца, за то, что он выбрал, не поставив меня в курс дела. Томас тоже начал сомневаться, а ещё его видения, которые синхронизировались со Станом. Это было очень странно для всех. Томас, который абсолютно не собирался сближаться с тобой, вдруг изменил ход своих мыслей. Привязался, испугался и не знал, что ему делать дальше. Из всего этого я вынес, что судить детей по поступкам их родителей запрещено. Судить, вообще, не стоит. Никогда не угадаешь, какой ад этот человек проходит на самом деле. Никогда не знаешь, что именно твоё слово может стать для него спусковым крючком. Никогда не угадаешь, когда ты станешь убийцей. Так что мне тоже жаль. Жаль, что все мы ошиблись. Жаль.
— Спасибо, — шепчу я.
Сав кивает мне и
