У командира отряда транспортной авиации шансы на поступление были еще выше. Высокий, породистый, упитанный майор был сыном министра путей сообщений Грузии. Он приехал на сессию на белоснежной «Волге» – запредельной мечте каждого советского офицера и визитной карточке преуспевающего грузина той эпохи.
Вскоре выяснилось, что вакансий на заочное отделение две, и делить им, в общем-то, нечего.
На очном отделении все складывалось иначе. Поступающих оказалось на одного больше, чем вакансий. Для меня неприятной новостью было то, что из всех претендентов только у меня не было правительственной награды. Даже совсем зеленый начальник штаба эскадрильи, который еще не прибыл, и тот имел медаль «За боевые заслуги», которая приравнивалась к ордену и давала право поступать вне конкурса. Тем не менее, я с упорством стал готовиться к экзаменам.
Во время подготовки я понял, что в теоретическом плане ничем не слабее, но, к сожалению, и не сильнее остальных, кроме одного майора. Виктор, так его звали, был настоящей ходячей энциклопедией. Профилирующий предмет – тактику военно-воздушных сил – он знал назубок. Ему было тридцать два года – предельный возраст для поступления в академию. Последние три года своей жизни он буквально посвятил подготовке к поступлению. К тому же училище он окончил с красным дипломом, и ему теперь достаточно было сдать на пятерку так хорошо изученную им тактику. Зная, что один из нас «лишний», мы, однако, из-за этого сильно не переживали и отношения друг с другом не портили.
Накануне экзамена появился председатель подкомиссии от академии, подполковник лет сорока, преподаватель кафедры тактики Монинской академии. Почти с порога он стал искать того самого молодого капитана с медалью «За боевые заслуги», который еще не прибыл. Тут-то и выяснилось, что это не просто капитан, а сын начальника кафедры этой самой Монинской академии. Подполковник не на шутку разволновался: сынка-то не было, а завтра сдача экзаменов. Уже витал в воздухе вопрос их переноса. Все обошлось: утром капитан прикатил на личной «копейке». Молодой человек, чем-то напоминавший французского актера Пьера Ришара, с огненно-рыжей, «неофицерской» шевелюрой и с весьма помятым лицом, появившись в нашем классе, по-хозяйски, осмотрелся и поинтересовался, когда начнется сдача. Подполковник, особо не скрывая своей радости, бросился за ним ухаживать.
Я вытащил билет и почувствовал себя если не выпускником, то уж точно слушателем академии. Более простые вопросы было трудно себе представить: один касался воздушного боя со стратегическими бомбардировщиками В-52, другой – уж вовсе из разряда детсадовских – организации летной работы в эскадрилье. Что-что, а летную работу эскадрильи я за три года в полной мере изучил и познал на собственной шкуре. Ну, и третий вопрос – тактико-технические данные самолета F-16 – летчику-истребителю было просто стыдно задавать. Про этот самолет я знал, возможно, больше, чем американские пилоты, на нем летавшие.
Мысленно потерев от радости руки, в течение получаса я настрочил три страницы ответа и стал прислушиваться к тому, как сдают экзамены другие. И тут сомнения зародились в моей душе. Виктора, который досконально все знал, подполковник буквально засыпал дополнительными вопросами. Точные формулировки из Боевого устава родов авиации; чем различаются боевые готовности «супостата» и когда они вводятся; базирование авиационных крыльев США, по-нашему полков, с указанием их численности, вооружения и уровня подготовки летного состава… И это только малая часть тех вопросов! Как ни старался подполковник, Виктор отвечал без запинки. Видно было, что преподаватель уже выходит из себя, и сейчас для него было делом чести если не завалить, то хотя бы унизить офицера тем, чтобы найти вопрос, на который он не ответит. И такой «принципиальный» вопрос нашелся. Он касался размеров значков, наносимых на боевую карту в зависимости от ее масштаба. Майор по-прежнему отвечал очень уверенно, но где-то допустил неточность. Преподаватель его поправил, тот начал доказывать свою правоту. И тут-то подполковник торжествующе заявил:
– Да что вы мне говорите! Это было темой моей кандидатской диссертации, и все эти значки утверждались главкомом ВВС с моей подачи! Лучше меня этот вопрос в Военно-воздушных силах никто не знает. Оценка «хорошо»! Свободны!
Я точно видел, как заблестели от накатившихся слез глаза у офицера.
Вполне понятно теперь, почему мой экзамен напомнил старый анекдот.
Экзамен в академию сдают двое, один из них – сын маршала, он отвечает первым.
– Когда началась Великая Отечественная война?
После затянувшейся паузы преподаватель, как бы требуя лишь подтверждения, спрашивает:
– В тысяча девятьсот сорок первом году?
– Так точно!
– А когда окончилась?
И опять после продолжительной паузы:
– В тысяча девятьсот сорок пятом?
– Так точно!
– Молодец! Ответ исчерпывающий. Отлично!
Наступает очередь простого смертного офицера.
– Когда началась Великая Отечественная война?
В тысяча девятьсот сорок первом году!
– А когда окончилась?
– В сорок пятом!
– А сколько советских людей на ней погибло!
– Двадцать миллионов!
– Хорошо! Назовите их поименно в алфавитной последовательности…
У меня было именно так. Ответы на вопросы в билете подполковник не стал слушать. По всей видимости, под впечатлением ответов энциклопедиста Виктора он решил со мной долго не церемониться и отыграться по полной программе. Шквал вопросов, как артподготовка перед наступлением, посыпался на мою голову. Не давая мне опомниться и возможности высунуться из окопа, через десять минут, глядя на мою раскрасневшуюся физиономию, он, по-моему, злорадно и торжествующе сказал:
– Товарищ майор, ваша оценка «неудовлетворительно»! Езжайте в часть, готовьтесь поступать на следующий год. Ваш возраст позволяет сделать это как минимум два раза.
– Так точно! – прозвучал мой единственно правильный ответ, и я вышел из аудитории под белым флагом позорной капитуляции.
На разборе экзамена подполковник особо отметил хорошие знания капитана, который получил «заслуженную» пятерку, твердые – Виктора, и совсем никудышные – мои.
– Почему, выбор пал именно на меня? Возможно кто-то «подмазал» подполковнику, а возможно в академии ВВС «аллергия» на ПВОшников? Но ничего, чему быть, тому не миновать, – философски подумал я.
Расстроенный Виктор пошел учить математику, к которой он совсем не готовился, а я побрел к тыловикам собирать свою полевую сумку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
