Следователь пригласил Зденека за стол, и тот с аппетитом принялся уплетать суп с пельменями.
— Ты очень вовремя появился, — сказала Кора. — Я как раз собиралась тебя искать.
— А что еще случилось? — спросил корреспондент.
— Когда ты летел в лайнере в Урумчи, туристы-охотники летели вместе с тобой?
— Никаких туристов я не видел, — ответил журналист.
— Этого и быть не могло, — сказал Лян Фукань. — Ведь туристы провели на озере Лоб-Нор целую неделю, а наш уважаемый Зденек прилетел сюда лишь за день до исчезновения профессора.
— Ах, конечно, я совсем забыла! — воскликнула Кора. — Но когда ты прилетел сюда, никто с тобой не разговаривал?
— Со мной многие разговаривали, — ответил Зденек. — Но я не понимаю, что ты хочешь узнать?
— Очень просто, — ответила Кора. — Профессор знал, что к нему прилетает корреспондент детской газеты, и он мог открыть ворота любому, кто скажет, что он и есть корреспондент. Вот меня и интересует, рассказывал ли ты кому-нибудь в лайнере или в гостинице, что собираешься к Лу Фу?
— Так сразу я не вспомню, — признался Зденек.
— Видел ли ты девочку, похожую на арабку, по имени Мариам?
— Где?
— Здесь!
— Ни разу. А я должен был ее видеть?
— Ничего ты не должен! — Кора рассердилась, что Зденек ничем не может ей помочь. — Но, может быть, ты встречал где-то высокого, плечистого норвежца с белыми ресницами и очень светлыми глазами, по имени Ивар Торнсенсен?
— Где? — спросил Зденек. — Здесь?
— Да, здесь!
— Нет, такого человека я не встречал.
* * *
Кора возвратилась в осиротевший сад профессора уже под вечер. Жара еще не спадала, потому что воздух был неподвижен. Небо было зеленым, и звезды на нем казались оранжевыми.
Но было еще достаточно светло, чтобы Кора пришла в ужас от того, что случилось с садом профессора за то время, пока она летала в Италию. Ветви деревьев опустились, листья опали, будто глубокой осенью, апельсины, сморщенные, коричневые, валялись на земле среди пожухлой травы. Можно было подумать, что Коры здесь не было по крайней мере месяц — настолько преобразился только вчера благоухавший сад.
Коре хотелось плакать, до того ужасна была гибель этого оазиса, сожранного пустыней за считаные часы, несмотря на то что посреди него все еще голубел почти пересохший пруд.
Кора прошла в дом. Ничего там не изменилось — так же шелестели страницы разбросанных книг, взлетали перья от разрезанных подушек, косо висели дверцы разломанных шкафов.
Кора прошла в кабинет профессора и села на единственный целый стул.
Она закрыла глаза и представила себе, что происходило на вилле у синьоры. Конечно, если Мариам и на самом деле была подослана к синьоре Серафине, она старалась быть полезной и послушной. Она помогала доверчивой синьоре посылать волны доброты через «граммофон», она, видно, была достаточно сообразительной, чтобы понять несовершенство прибора. А может быть, возле виллы в горах таился ее начальник или отец, которому Мариам обо всем докладывала. А когда приехал профессор Лу Фу, девушка смогла и ему понравиться. Она присутствовала при всех разговорах синьоры и профессора и таким образом узнала, что профессор вот-вот изобретет настоящий генератор доброты, который сможет работать сам по себе и действовать в сотни раз лучше, чем первая модель. И когда это стало понятно, пропал смысл сидеть на вилле у синьоры и возиться с больными детишками. Настоящий, нужный преступникам прибор надо будет отнять у профессора. Когда тот закончит над ним работу…
Коре понравилось, как она все придумала. Все находило свое объяснение. Даже то, что «папа» приехал за Мариам, когда синьоры на вилле не было, — зачем показывать свое лицо лишнему свидетелю?
В замечательной версии Коры Орват не хватало нескольких важных кусочков мозаики. Она не знала главного — зачем преступникам понадобился генератор доброты. Она не знала, кто эти преступники и где они скрываются. Она не знала, где находится профессор — живой или мертвый.
Кора повторила свой рассказ Милодару.
— Все может быть, — осторожно ответил тот. — Но я бы сказал, что профессор жив.
— Почему?
— Ну представь себе картину! Преступники переворачивают дом профессора кверху ногами, ищут прибор…
— И находят, — добавила Кора.
— Как ты догадалась?
— Потому что они не тронули заднюю комнату — библиотеку. Значит, они нашли прибор раньше.
— Вот видишь! Прибор они нашли, но профессор им для чего-то был нужен.
— А если они просто закопали его в землю? Убили и закопали?
— А зачем? Взял прибор и беги — каждая минута промедления опасна!
— А зачем им нужен профессор?
— Может быть, они не уверены, что справятся с прибором?
— Как я хотела бы верить вам, комиссар! — воскликнула Кора.
— А ты и верь! Я же твой начальник.
— Но где тогда профессор?
— Надеюсь, — ответил Милодар, запуская пальцы в пышную седеющую шевелюру, — что я смогу дать тебе ответ через полчаса.
Глава 5
Пленник плантации
Кора вышла в сад. Вернее, в то, что еще утром называлось садом.
«Неужели, — подумала она, — вся эта пышная растительность поддерживалась в пустыне только силой любви, только волнами, которые испускал генератор доброты?»
Чтобы легче думалось, Кора подключила шланг к водопроводной трубе и начала поливать растения. Она шла от дерева к дереву, от куста к кусту и уговаривала растения: «Пожалуйста, выздоравливайте, пожалуйста, оживайте! Вы, наверное, так расстроены тем, что пропал ваш хозяин. Но он обязательно найдется. Мы с комиссаром Милодаром обязательно его отыщем!»
Она не успела еще полить весь сад, как ей показалось, что шум листвы под поднявшимся ветром изменился. Словно растения оживали. Вот в чаще застрекотало какое-то насекомое, заквакала лягушка в прудике…
И тут же Кора услышала вызов — на запястье зажужжал браслет связи, и на нем загорелся экранчик размером в два ногтя. На экране показалось лицо комиссара Милодара.
— Дорогая Кора, — сообщил он. — Мы с тобой головотяпы, которых надо немедленно гнать из полиции. Мы с тобой ломаем голову над тем, кому нужен генератор доброты, а центральный компьютер только что сообщил мне, что Ивар Торнсенсен известен как торговец наркотиками!
— Значит, не зря я его подозревала! Ну прямо чувствовала неладное! — воскликнула Кора.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
