сказал Минору тихо, положив руки на плечи Аки (тот напрягся) и наклонившись вперед, так что он говорил прямо рядом с его ухом. Его дыхание шевелило волосы Аки, и кожа на затылке пошла пупырышками, как от сильного холода. – Но сегодня я добрый, Аки-кун, и я даже расскажу тебе, что именно планирует семья и что именно ты тут едва не завалил. – Минору сжал плечи Аки крепче, и тот застонал, стиснув зубы. Минору отпустил его, подошёл к столику и плеснул себе в пузатый бокал коньяка. Посмотрел бокал на свет, вдохнул пары. Повернулся к креслу с Аки.
– Семья, Аки-кун, наша семья – это чистая династия. Обычно способности не передаются от родителей к детям. Но в нашей семье – иногда так случается. Нечасто, но случается. Ты, наверное, слышал, что вероятность увеличивается, если оба родителя – носители способностей. Но это все равно лотерея. – Минору отпил из бокала, покатал коньяк во рту и проглотил. Нёбо обожгло. Не вижу никакой разницы, подумал он, между изысканным французским коньяком и дешевым пойлом из забегаловки. Все равно жжет. Как люди определяют «богатый привкус и нотки корицы», например?
– Так вот. Евгеника магов в государстве официально запрещена. Неофициально – все кланы занимаются этим. Устраиваются браки по договоренности, симулируются внезапные влюбленности, некоторые доходят до того, что официально заводят гаремы. И не только женские. Впрочем, все это ты знаешь, не так ли? – Минору поставил пустой бокал на столик и подошел к окну, глядя на огни ночного города. – А вот чего ты пока не знаешь – так это того, почему брак между твоим братиком и некоей Онио Юки-тян так важен для нашей семьи. Подойди сюда, Аки-кун. – Минору услышал сзади какое-то шуршание, и через некоторое время сжавшийся Аки стоял рядом. Минору не смотрел на него, он обводил взглядом ночной Сейтеки. Отель стоял в центре города, на возвышенности, и с уровня пентхауса был виден почти весь город.
– Так вот. Этот брак очень важен для семьи. А ты, Аки-кун, только что обосрался по полной, испортив все, что только можно было, – тихо и спокойно сказал Минору.
Аки замер рядом, боясь вздохнуть. Минору не сказал Аки, что именно этот брак должен состояться, что из всех браков по договоренности, из всех генетических линий, из всех расчетов евгеников – именно генетические линии Мацуды и Онио давали суперов эс-класса в перспективе уже второго поколения. Что Старик вот уже двадцать лет как не ошибается в таких вопросах, а это значит, что этот брак должен быть заключен. Точка.
– После того, что случилось, имидж Мацуды в глазах Юки-тян уже не подлежит восстановлению. Понимаешь? И то, что должно было пройти как обычная свадьба молодых людей, которые не испытывают неприязни друг к другу, а там, глядишь и до чувств дошло бы, превращается в насилие над личностью. – Минору повернул голову к Аки. – Впрочем, если ты думаешь, что это нас остановит. Если ты думаешь, что насилие пугает меня или Старика, то ты должен подумать дважды! – Выбросив руку, Минору схватил Аки за ухо и бросил его лбом в толстое стекло панорамного окна. Бумц! – раздался глухой звук, и Аки, охнув, схватился за голову.
– Если ты, мелкий паразит, думаешь, что в семье уже забыли о том, как поступать с такими, как ты, то тебе надо подумать дважды! – Минору схватил Аки за шиворот и бросил на пол.
– Дядя Минору! – Аки вытянул вперед руки, пытаясь защититься. Минору подошел к декоративному камину в углу комнаты и взвесил в руке изящную кочергу для ворошения угольев. Камин декоративный. Кочерга настоящая.
– И самое первое, что ты должен понять, Аки-кун. – Минору поднял кочергу вверх, – что ты никогда!..
Удар, крик. Радио за стеной играет на полную мощность.
– Никогда!
Удар, крик.
– Никогда!
Удар, сдавленный стон.
– Никогда не врешь семье. А сейчас для тебя, мелкий уродец, для тебя – я и есть семья. – Минору отбросил кочергу в сторону. Аки ворочался на полу раздавленной, распяленной, мятой кучей грязного белья. Минору присел рядом с его головой на корточки, посмотрел на Аки внимательно.
– Ты меня понял, Аки-кун? – спросил он спокойным голосом. Ответом был сдавленный всхлип.
– Ты меня понял, Аки-кун? – повторил он, но уже более твердым голосом. Поискал глазами брошенную кочергу.
– Д-да! Да, я все понял, дядя Минору.
– Хорошо. А теперь – иди, умойся, сядь и расскажи, как все было на самом деле.
Через некоторое время, когда этот прохвост Аки убрался, роняя крокодиловы слезы и уверяя, что теперь-то уж никогда и вообще, осознал, раскаялся и готов приносить семье и родине исключительно только пользу, Минору сидел в глубоком кресле и думал.
– Минору. – Тонкие пальчики коснулись его руки. Линда. Нет, неправильно. Вечерняя Линда.
– Линда. – Вечером можно без суффиксов. – Как меня задрал этот Сейтеки.
– А ведь ты только приехал. – Тонкие пальчики пробежались по руке, коснулись щеки, пригладили волосы. – И ночь только началась.
– Хм. Верно. Ты организовала нам номер в «Замке Красной Королевы»?
– Я даже уже забронировала нам девочек. Даже нашла одну итальянку. Настоящую.
– Ты как всегда на высоте, Линда, – вздохнул Минору, – это я чего-то расклеился. Дела семейные…
– А ты соберись, Минору. – Пальчики пригладили волосы, и горячие губы коснулись уха. – У нас еще вся ночь впереди.
Глава 41
Я сижу в горячей воде онсэна и смотрю вверх. На звезды. В городе звезд практически не видно, из-за фонарей уличного освещения, неоновых трубок рекламных вывесок и светящихся окон. В городе видно только яркие точки проносящихся по орбите спутников или же аэронавигационные огни идущих на посадку самолетов. Но здесь освещения самый необходимый минимум – едва подсвечены дорожки, выложенные из гладких камней неправильной формы, немного подсвечен сам бассейн (или как он тут называется) с горячей водой. Вечерний горный воздух довольно-таки прохладен, если не сказать – холоден, и контраст между горячей водой и холодным воздухом вызывает интересные ощущения. Мимо меня проплывает круглый деревянный поднос со стоящими на нем маленькой бутылочкой сливового саке и малюсенькими же чашками. На мой непосвященный взгляд, пить из таких вот наперстков – сущее издевательство, но кто я такой, чтобы судить о высокой японской культуре.
Рядом, словно сытая и довольная кошка, потягивается Майко, она конечно же голая, не признает никаких полотенец в воде – мещанство, говорит. Пар над водой мешает, да и сама вода – тоже не сильно прозрачная, все-таки горячий источник, и поэтому разглядеть все прелести и достоинства Майко не удается. Я не расстраиваюсь, потому как уже
