«нет», «может быть».
Некоторые вопросы без квадратиков, там надо написать ответ, оставлен пробел. Но самое главное – вопросы! «Какой вид стимуляции партнера вы считаете приемлемым?» «Оцените вашу готовность к новым ощущениям в сексе?» «Что является для вас абсолютно неприемлемым в сексуальном контакте?»
– Это – анкета… – говорит Акира, немного раздражаясь, что ее спрашивают уже третий раз подряд. – Кто не заполнит анкету, в тим-билдинге участвовать не будет! Нам только травм психологических тут не хватало!
– А старым добрым способом – нажраться и всем по-перетрахаться – никак? – прищуривается Майко.
– Вот именно из-за таких вот способов у людей потом комплексы и психозы возникают, – сказала Акира и поправила очки. – Мне поставлена задача организовать – я организую. Если помните, решение было принято на общем собрании. Участие строго добровольно, но рекомендуемо.
– Ой, господи, да я на все согласна, – мельком пробежала анкету Майко, – ты нас этим не запугаешь, верно, Читосе? Читосе?
Читосе держала анкету, и ее лицо было красным как помидор.
– Ой-вэй, да ты у нас стесняшка. Иди сюда, не бойся, тетя Майко тебе покажет, где галочки поставить, – улыбнулась Майко своей очень зубастой улыбкой.
– Н-нет. Не надо! Я сама! – и Читосе выскочила за дверь, вместе с анкетой.
– Вот это я понимаю – ответственное отношение к заполнению, – сказала Акира, – а на тебя только листы переводить.
– Зачем все это? – нахмурился я. – Действительно как-то… бюрократически, что ли…
– Во всем должен быть порядок, – отметила Акира: – И если мы уж все тут согласились участвовать в текущих мероприятиях по тим-билдингу…
– Трахаться… – сказала Майко. У Акиры дернулся глаз.
– То и указанные мероприятия должны пройти в соответствии с правилами…
– Трахательными правилами…
– Чтобы все были вовлечены в равной степени и не возникло отторжения или наоборот – зависимости.
– Чтобы все потрахались. – Майко заложила руки за голову и с удовольствием посмотрела на Акиру. Акира закрыла глаза и выдохнула.
– Эй, она опять это делает! – весело сказала Майко. – Она опять дышит, как раненый морж!
Я вздохнул и немного переместился вбок, так, чтобы быть у Майко, так сказать, под рукой.
– Что, еще хочешь? – спросила она, взглянув на меня испытующим взглядом.
– Да нет. Так… просто.
– А. Соскучился по моей теплоте и ласке. Ну иди сюда. – Она обняла меня за плечи и прижала к себе.
– Все-таки грудь у тебя, Майко… – сказал я, уперевшись в ее мягкие полушария.
– А? Жалобы?
– Не, не. Хорошая у тебя грудь. Прямо произведение искусства. С тебя скульптуры лепить можно и фото твои в журналах размещать. Без одежды, конечно. Это вызовет фурор в мире, все забудут про работу, дом, хобби и увлечения и будут только целыми днями пялиться на твои сиськи. Мировая экономика рухнет, заводы и фабрики встанут, самолеты попадают на землю, корабли собьются с курса… так что, наверное, и хорошо, что ты ими лишний раз не светишь, – сказал я, прижимаясь к теплой Майкиной груди.
– А Акирины тебе как? – лениво спросила Майко, медленно болтая ногами под водой. Поднявшиеся волны отнесли поднос с саке на другой конец купальни.
– Ну, во-первых, мы не обсуждаем накама за спиной… а во-вторых, вполне себе даже. Такие упругие холмики… – Я вспоминаю, как все начиналось.
– Итак! – произнесла Акира во время ужина, поднимая в своей руке пачку анкет. – У нас есть проблема!
– Да, конечно, как иначе, – пробормотала Майко. Читосе погладила ее по спине, успокаивая. Ужин, кстати, был просто отличным – мы пожарили мясо, не просто мясо, а именно вырезку, филе на открытом огне не пожаришь, станет жестким как подошва, разве что мариновать его надо, а у нас времени не было. Там же, на гриле приготовили и морепродукты, большинство – едва-едва, так чтобы запах костра был. Было открыто любимое Майкино пиво и уже распита бутылочка саке. Я закончил стоять у гриля и присоединился к девчонкам как раз вовремя – Акира начала свою речь. Или она это меня поджидала?
– Проблема… ик! – все-таки Акира не умеет пить. Малокапельная, как говорит Майко. Выпила всего ничего, а уже раскраснелась и кимоно на груди распахнулось больше, чем приличному человеку дозволено.
– Заключается в том, что на самом деле я не лесбиянка. Вот! – и Акира потрясла анкетами. – Одна у нас на все готова, а другая всего боится. А ты, Син, психопат, поэтому все, что ты там написал – отметается. Вы, психопаты, умеете следы запутывать… ик!
– И что это такое я там написал?! – удивился я.
– Неважно! – махнула рукой Акира. – Важно то, что нам тут всем надо потрахаться… то есть как там, Майко?
– Провести мероприятие по тим-билдингу? – подсказала веселая Майко.
– Именно! – Акира торжествующе подняла вверх палец и некоторое время на него смотрела. Потом перевела взгляд на Майко.
– А вот тебя бы я трахнула, – сказала она. В наступившей тишине это прозвучало особенно громко.
– Ик! – икнула от неожиданности Майко и выпучилась на Акиру
– У меня и дилдо есть, – поделилась с нами Акира, – не то чтобы я прямо планировала, Майко, но тебя надо трахнуть. Будешь знать, вот. – Она села и задумалась.
– Эм… теперь моя очередь тост говорить, нет? – Читосе поднялась и, не глядя на нас, подняла фарфоровую чашечку с саке: – Ну, я тоже не лесбиянка. Вот. И, Син, ты мне очень нравишься. Но я… не могу так сразу. Мне надо, чтобы… ну вот. Но я вас всех люблю. – Она покраснела и села на место.
– Ну хорошо, – встал с места я. Поднял эту смешную посудинку с саке. – Дорогие мои, – сказал я, – хочу сказать несколько важных вещей. Во-первых, я все-таки, наверное, лесбиянка. Потому как люблю женщин и все такое.
– Браво! – подняла свою чашку Майко.
– Во-вторых, хотелось бы отметить, что вы все мне очень сильно нравитесь, и я, конечно, хотел бы со всеми вами переспать.
– Класс! Оргия! – неорганизованные выкрики из зала. Майко, кто ж еще.
– И если таково ваше взвешенное и продуманное решение, если вы хотите того же, я только за. Но! Никто никого тут не заставляет, и я лично уверяю вас, что мое отношение не изменится вне зависимости от принятого вами решения. Ваше здоровье! – я поднимаю чашку и под дружное «кампай!» выпиваю ее.
– Теперь – в купальню! – кричит Майко, и мы дружной толпой идем сперва в душевую. Душевая тут, к моему невнятному сожалению, раздельная, и я моюсь, через стенку слушая невнятную возню за стенкой и сдавленное хихиканье.
– Син… – раздается голос сзади, я поворачиваюсь и вижу Читосе, которая прижимает к груди большое белое махровое полотенце.
– Д-да? – в горле сразу пересохло, и голова стала неожиданно легкой.
