— Допустим, — согласился Адолин. — Но мы можем подготовиться. И не говори мне, что ни капельки не озабочен.
Далинар заколебался.
— Возможно. Садеас действует очень агрессивно. Но мне сказали: «Верь Садеасу. Будь сильным. Действуй с честью, и честь поможет тебе». Вот совет, который я получил.
Далинар посмотрел на него, и Адолин мгновенно все понял.
— То есть ты поставил все будущее нашего дома на эти видения, — невыразительно сказал Адолин.
— Я бы так не сказал, — ответил Далинар. — Если Садеас действительно выступит против нас, я не дам ему просто так опрокинуть меня. Но не собираюсь нападать на него первым.
— И только из-за того, что ты видел, — разочарованно продолжил Адолин. — Отец, ты обещал, что выслушаешь мое мнение об этих видениях. Пожалуйста, выслушай сейчас.
— Неподходящее место.
— У тебя всегда есть отговорки, — сказал Адолин. — Я пять раз пытался поговорить с тобой, и пять раз ты оказывался!
— Потому что я знаю твое мнение, — сказал Далинар. — И еще я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Или, возможно, потому, что ты не хочешь выслушать правду.
— Достаточно, Адолин.
— Нет, не достаточно! Над нами смеются на всех углах всех лагерей, наша власть и репутация уменьшаются каждый день, а ты предпочитаешь закрывать на это глаза!
— Адолин. Я не хочу слышать такие слова от моего сына.
— А от кого-нибудь другого? Почему, отец? Когда другие говорят о нас, ты разрешаешь им. Но когда Ринарин или я делаем хоть малейший шаг к тому, что тебе кажется неуместным, нас немедленно наказывают! Любой может лгать, но почему я не могу сказать правду? Неужели твои сыновья так мало значат для тебя?
Далинар застыл, выглядя так, как если бы ему дали пощечину.
— Отец, ты действительно не в себе, — продолжал Адолин. Часть его осознавала, что он зашел слишком далеко и говорит слишком громко, но внутри все накипело и рвалось наружу. — Мы должны перестать ходить вокруг да около! Ты должен перестать давать все более неразумные объяснения твоим странным поступкам. Я знаю, это тяжело признать, но иногда люди стареют. И голова перестает правильно работать.
Я не знаю, что не так. Может быть, вина за смерть Гавилара. Книга, Кодекс, видения — может быть, все это попытки убежать, освободиться, искупить свою вину. То, что ты видишь, не реально. И ты живешь, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не происходит. Но я лучше отправлюсь в Бездну, чем разрешу тебе разрушить весь наш дом, не высказав все, что я думаю.
Последние слова он практически прокричал. Их эхо наполнило огромное помещение, и Адолин сообразил, что его трясет. За всю свою жизнь он никогда не говорил с отцом таким тоном.
— Ты думаешь, что я никогда сам не задавал себе такие же вопросы? — холодно сказал Далинар, глядя на него жестким взглядом. — Много раз я обдумывал все то, о чем ты говоришь.
— Тогда, может быть, ты должен обдумать еще раз.
— Я должен верить в себя. Видения пытаются показать мне что-то важное. Я не могу доказать это или объяснить, откуда я это знаю. Но это правда.
— Конечно, ты так думаешь, — сердито сказал Адолин. — Неужели ты не понимаешь? Именно так ты и должен чувствовать. Люди всегда видят то, что хотят увидеть. Посмотри на короля. Он видит убийцу в каждой тени, и перетершийся ремень превращается в коварный заговор против монарха.
Далинар ничего не ответил.
— Иногда самые простые ответы и являются самыми верными, отец! — сказал Адолин. — Подпруга короля просто перетерлась. А ты… ты видишь то, чего нет. Извини.
Их взгляды встретились. Адолин не отвернулся. Он не мог отвернуться.
Наконец отвернулся Далинар.
— Оставь меня, пожалуйста.
— Хорошо. Великолепно. Но я хочу, чтобы ты обдумал мои слова. Я хочу, чтобы…
— Адолин. Иди.
Адолин стиснул зубы, но повернулся и ушел.
Я должен был это сказать, подумал он, выходя из галереи.
Но легче на душе не стало.
Глава двадцать пятая
Палач
Семь лет назад
— Так не годно, — сказал женский голос. — Для чего резать народ, доставая наружу то, что спрятал Всемогущий, и не без причины.
Кал застыл, стоя в переулке между двумя домами. Небо над головой было серым; зима пришла вовремя. Скоро Плач, сверхштормы налетали нечасто. Но для растений было слишком холодно, чтобы радоваться передышке; камнепочки проводили зимние недели, свернувшись внутри раковин. Многие животные впадали в зимнюю спячку, ожидая возвращения тепла. К счастью, сезоны длились всего несколько недель. Непредсказуемо. Так устроен мир. Стабильность настает только после смерти. Так по меньшей мере учили арденты.
На нем было толстое, подбитое ватой пальто из хлопка разрыв-дерева. Грубая, но теплая материя, выкрашенная в темно-коричневый цвет. Капюшон накинут, руки в карманах. Справа от него стоял дом булочника — семья спала в треугольном погребе у задней стены, впереди находился магазин. Слева от Кала находилась таверна, в которой всю зиму текли в изобилии лависовый эль и шлакпиво.
Недалеко от него болтали две невидимые женщины.
— Ты знаешь, что он украл у старого лорд-мэра целый кубок сфер? — сказала женщина, понизив голос. — Хирург говорит, что это подарок, но он единственный, кто стоял у кровати бедного Уистиоу, когда тот умирал.
— Но, как я слышала, есть документ, — сказал первый голос.
— Немного глифов. Не настоящее завещание. И чьей рукой написаны эти глифы? Самим хирургом! Не годно, что в этот момент рядом с лорд-мэром не было женщины-писца. Говорю тебе, так не годно.
Кал стиснул зубы, ему захотелось выйти и показать женщинам, что он слышит их. Отец бы не одобрил. Лирин не хотел становиться причиной раздоров или конфузов.
Но то отец. Так что Кал вышел из переулка и прошел мимо нанны Терит и нанны Релины, чесавших языки перед булочной. Терит, жирная женщина с курчавыми черными волосами, была женой булочника. Она, захлебываясь от удовольствия, пересказывала очередную клевету. Кал резко поглядел на нее и с радостью увидел смущение, на мгновение вспыхнувшее в ее карих глазах.
Кал осторожно пересек площадь, стараясь не поскользнуться на тонком льду. Дверь булочной с грохотом закрылась, обе женщины сбежали внутрь.
Однако радость продлилась недолго. Почему люди говорят об отце такие гадости? Они называют его сумасшедшим и отвратительным, но со всех ног бегут покупать заклинания и охранные глифы у приезжего аптекаря или торговца счастьем. Пусть Всемогущий пожалеет тех, кто действительно помогает людям.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
