— Вы рассчитываете повторить нынешний успех?
— Ну, если бы это зависело только от моего желании, — рассмеялась она.
Кейт была на седьмом небе от счастья, и два бокала шампанского были тут совершенно ни при чем. Словно на крыльях, полетела она назад, к своей восторженной публике. Она сумела сделать это! Кейт выдержала испытание, доказала, что она — истинная дочь и последовательница своего отца. Из всех услышанных ею сегодня вечером комплиментов этот был для нее самым дорогим. Поэтому она улыбалась, шутила, любезно прощалась с уходившими и сквозь уже изрядно поредевшую толпу разглядела, кто стоит, прислонившись спиной к стене, в дальнем конце зала. Блэз Чандлер. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а затем перед ней расступились, давая проход, и Она направилась к нему.
— Поздравляю, — сказал он. — В самое яблочко.
— Спасибо.
Он улыбнулся — отчуждения как не бывало.
Она улыбнулась в ответ.
— Вы были здесь во время аукциона?
— Почти с самого начала.
— Но в торгах не участвовали.
— У моей бабушки тоже есть коллекция драгоценностей. Полагаю, вы легко могли бы продать и ее по таким же ценам.
— Я вспомнила о ней, когда в первый раз увидела исфаханский пояс.
Блэз усмехнулся и сразу помолодел на много лет.
— Да, это в ее стиле.
Ожерелье из сапфиров и алмазов заставило Кейт подумать о Доминик, но она не посмела назвать это имя — время еще не пришло.
— Как поживает Герцогиня?
— Умирает от любопытства. Ей не терпится узнать, как вы справились. Я пришел, потому что иначе вряд ли смог бы хоть что-то рассказать…
Одна бровь у него приподнялась.
— Я и аукционы… вы же понимаете. Но я остался по собственной воле. Дело того заслуживало.
Кейт зарделась от удовольствия.
— Как Ролло? — спросил он, и радость ее мгновенно померкла.
— Без изменений. Он вне опасности, но в остальном никаких перемен.
— Я видел финансовые показатели за полугодие, — сказал он, вновь возвращаясь к их соревнованию. — Сегодня вечером вы сравнялись с Доминик.
Вот он и произнес это имя — с такой же легкостью, как любое другое.
— После Кортланд Парка я надеюсь вырваться вперед, — дерзко заявила Кейт.
— Не сомневаюсь в этом, — сказал Блэз, и по его тону она поняла, что он действительно не сомневается.
Осмелев, она радостно произнесла:
— После аукциона у нас традиционная вечеринка…. я вас приглашаю.
— Извините, сегодня не смогу. Возможно, после Кортланд Парка.
Кейт продолжала улыбаться, хотя обида пронзила сердце, как игла.
— Я не забуду вашего обещания, — предупредила она.
Ей хотелось задать ему еще один вопрос, но она не решалась, и Блэз, будто угадав ее мысли, спокойно ответил:
— Нет. Никаких новостей нет.
Кейт кивнула, не зная, как нужно реагировать в подобной ситуации, и он помог ей, спросив напрямик:
— Почему вы предпочли рассказать о своих открытиях в Гонконге не мне, а моей бабушке? Это было уважение к ней или жалость ко мне?
Она на секунду смешалась, а потом решила, что будет лучше сказать правду.
— И то, и другое, — ответила она с той же прямотой. — Кроме того, у меня не было доказательств.
Блэз улыбнулся, и она посмотрела на него с недоумением.
— Наверное, Шекспир имел в виду таких, как вы, когда писал; «В их власти сделать больно, но они не могут…» — Кейт широко раскрыла глаза. Ему вновь удалось поразить ее. Блэз Чандлер и стихи! — Я читаю не только законы, — сказал он с непроницаемым видом.
— Если вам нравится поэзия, почему вы так равнодушны к искусству? — воскликнула Кейт.
Он поднял руку со словами:
— Дайте мне время, я же только учусь…
И добавил мягко:
— Да, учусь, и очень многому.
Их взгляды встретились, и он сказал, чтобы нарушить молчание, вдруг ставшее бездонно глубоким:
— Нам с вами нужно поговорить, но не сейчас. Тем не менее…
Сунув руку в карман, он извлек небольшую пачку, перетянутую красной резинкой. Кейт с невольной дрожью узнала письма, которые писал ей отец на протяжении многих лет — те самые письма, что она вернула, не прочитав ни одного из них.
— Ваш отец отдал их мне, положившись на мое решение. Я должен был, когда наступит время, — если наступит вообще, — вручить их вам. Или, наоборот, оставить навсегда у себя. Сейчас такой момент настал. Вот ваши письма.
Он протянул ей пачку.
Кейт проглотила ком в горле.
— Спасибо, — с усилием произнесла она, не отрывая взгляда от писем. — Вы их читали?
Это прозвучало немного напыщенно.
— В соответствии с данными мне инструкциями.
— Неудивительно, что вы считали меня злобной девчонкой.
— Тогда вы и были такой. Время, события… и вы сами — все это изменило вас до неузнаваемости. Прежняя Кейт ничего бы не поняла. Нынешняя поймет.
Кейт заморгала, пытаясь сдержать слезы.
— Спасибо, — повторила она.
— Мне пора идти.
— Чтобы успеть к очередному самолету?
Он лишь улыбнулся в ответ.
— Вы слишком много работаете, — сказала она неожиданно для самой себя, — и слишком много путешествуете.
— Корпорация действует в масштабах планеты, и все мои люди постоянно в форме, поскольку не знают, когда меня ждать.
Он выглядит усталым, подумала она. Отчужденность исчезла, но возникло напряжение.
— До свидания, Кейт, и еще раз поздравляю вас. Ваш отец не ошибся. Вы по праву носите фамилию Деспард. — Он наклонился, впервые коснулся губами ее щеки и пошел к выходу.
Глава 17
Доминик не терзала себя вопросами, отчего примчалась в то единственное место, которое считала своим домом, и отчего ее потянуло к матери, а не к мужу. Она лишь сознавала, что ей нужно почувствовать себя в безопасности. Именно в Провансе она сможет отдышаться, поразмыслить и выработать план действий. Ей было необходимо убежать от всего, что навалилось на нее в последнее время от сокрушительного открытия, что она впуталась в дела «Триады»; что угодила в ловушку, которую сама же помогла подстроить; что впервые в жизни оказалась в ситуации совершенно безвыходной Мать не станет докучать ей и воспримет ее приезд как должное. Скорее наоборот: Доминик предстанет благонравной дочерью, озабоченной здоровьем матери.
Катрин была полностью погружена в мир своих фантазий. Она встретила Доминик с равнодушным удивлением, поскольку занята была только мыслями о муже, который, если верить Марте, уже не выпускал ее из-под своей власти.
— Теперь она совсем не желает признавать очевидное… когда идет работать в саду, он работает рядом; на террасе всегда стоит его кресло, для него всегда приготовлены графин с лимонным соком и свежий номер «Монд». Она покинула наш мир и удалилась в тот, что придумала сама, и постепенно дверь за ней закрывается.
