С новой силой он разгорелся в апреле 1997 года, когда ближайшая помощница президента А. Квасьневского Д. Ванек заявила о том, что «закрытие банка BPG подтверждает заявление министра З. Семионтковского об активном вмешательстве российских спецслужб в польскую политику». Другой бывший польский коммунист — шеф Бюро национальной безопасности М. Сивец заявил российским журналистам в Варшаве, что «в Польше российских шпионов несколько больше, чем предполагают добрососедские отношения. Теперь они, кстати, называют себя аналитиками».
В мае 1997 года в Польше должен был состояться референдум о новой Конституции, а осенью — выборы в парламент. Естественно, что польские левые начали активно искать русских шпионов именно для того, чтобы доказать избирателям, какие они патриоты. Но поскольку дело это чисто внутреннее и ссориться всерьез с Москвой никто не хотел, то, поговорив о русских шпионах, польские министры без остановки начинают рассуждать о добрососедстве и крепнущих связях с Россией. Как, впрочем, и польские оппозиционеры-антикоммунисты из «Солидарности», которые утверждают, что «после победы мы будем искренне дружить с Россией, не то что эти двурушники из бывшей ПОРП, которые, конечно, сами все шпионы» [590].
В том же году в связях с российской разведкой был обвинен сам президент А. Квасьневский. Польские журналисты опубликовали информацию о якобы имевших место контактах президента с резидентом российской разведки В. Алгановым в августе 1994 года, когда оба проводили время в престижном доме отдыха «Cetniew».
Пресс-секретарь президента А. Стырчула представил журналистам убедительные доказательства того, что подобная встреча не могла иметь место, поскольку руководитель страны прервал свой отпуск 1 августа 1994 года в связи с участием в работе комитетов и комиссий польского Сейма, где он возглавлял фракцию SLD — Союза демократических левых сил. А В. Алганов приехал на отдых лишь 5 августа.
Между тем газета «Zycie» под заголовком «Вот доказательство!» поместила снимок, сделанный 1 мая 1987 года. На фото — один из тогдашних лидеров Союза социалистической молодежи А. Квасьневский вместе с В. Алгановым и тогдашним министром внутренних дел Л. Миллером осматривают новое помещение молодежного центра досуга. В редакционном комментарии говорится, что уже тогда А. Квасьневский водил дружбу с первым секретарем советского посольства в Варшаве В. Алгановым.
История о якобы имевших место контактах Квасьневского с Алгановым не нова. Накануне избрания Квасьневского на пост главы государства тогдашний министр внутренних дел А. Мильчановский (никогда не скрывавший своей антипатии к левым силам) обнародовал сообщение о якобы имевших место встречах Квасьневского с Алгановым. Хотя в качестве места встречи тогда называлась Мальорка.
Слова Мильчановского тогда же опровергли сам Алганов и пресс-секретарь СВР РФ Т. Самолис. Однако вследствие начатой А. Мильчановским кампании по дискредитации тогдашнего премьера Ю. Олексы (обвиненного в многолетнем сотрудничестве с советскими, а в дальнейшем и российскими, спецслужбами) глава правительства был вынужден оставить свой пост [591].
Иногда дело доходит до «базарной» дискуссии. Например, польская газета «Жиче Варшавы» опубликовала список из 23 российских дипломатов, которые якобы являлись агентами спецслужб. В ответ одно из отечественных изданий написало, что 19 польских сотрудников посольства Польши в России являются шпионами [592].
В марте 1999 года вспыхнул скандал вокруг 15 российских бизнесменов, будто работающих на отечественные спецслужбы, им запретили дальнейшее нахождение на территории Польши. Причины этого шага объяснил вице-премьер, министр внутренних дел и администрации Я. Томашевский, который заявил, что по отношению к группе российских предпринимателей были «определенные возражения Управления охраны государства».
Польский закон об иностранцах, вступивший в силу в декабре 1997 года и нацеленный уже на ту вожделенную эпоху, когда Польша станет полноценным членом западного сообщества, вступив в ЕС и НАТО, «дремал» до той поры, пока не обладавшие дипломатическим статусом представители внешнеторговых российских организаций и российско-польских СП стали обращаться в Воеводское управление в Варшаве за предоставлением вида на временное жительство на территории Польши. По новому закону пребывание и работа в Польше разрешаются только при наличии шестимесячной визы (выдается дважды в год) или Карты временного пребывания на определенный срок (год или два). Для этого надо предоставить огромное количество документов (на каждого члена семьи отдельно), свидетельствующих о благонадежности, финансовой состоятельности, родственных отношениях, прописке и т. д. На рассмотрение отводится 60 дней.
Полученные после двух месяцев ожидания ответы обескуражили полтора десятка российских бизнесменов: им давалось несколько дней на упаковку чемоданов и предписывался незамедлительный выезд из Польши.
Обоснование варшавского воеводы укладывалось в две строчки: «Выражение иностранцу согласия на жительство в Польше на определенное время нарушало бы интересы безопасности польского государства». Копии ответа были направлены Коменданту столичной полиции и Главному коменданту пограничной охраны, а фамилия «нежелательного иностранца» автоматически попадала в «черный список» компьютера.
Обеспокоенность российских учреждений в Польше стала проявляться, когда это явление приняло массовый характер и в российском консульстве стали накапливаться жалобы оказавшихся «неконкурентоспособными» бизнесменов.
По дипломатическим каналам посольство РФ направило польскому МИДу ноту, однако оттуда последовало объяснение, что «эти вопросы находятся в компетенции Министерства внутренних дел и администрации РП». Именно туда и стали направляться обжалования «политотказников». После трехмесячных мытарств разрешение на продолжение работы в Польше получил лишь президент одной из крупнейших компаний по международным перевозкам «Совтрансавто — Польша» [593].
Комиссия польского Сейма по делам спецслужб повторно рассмотрела вопрос о дальнейшем пребывании в Польше группы российских бизнесменов и признала первоначальное решение об отказе им в продлении визы верным. Как выяснили журналисты, решение о их немедленном выезде возникло не вдруг. Три года УОГ «держало их под колпаком», и внимательное наблюдение за бизнесменами привело к выводу, что их деятельность выходила за рамки должностных обязанностей и «не всегда соотносилась с интересами и безопасностью Польши». Свои замечания УОГ уже не раз направляло в соответствующие органы (Министерство внутренних дел и администрации, Погранохрану), но только вступление в силу нового закона об иностранцах позволило все это оформить формально, «без шума и пыли».
Среди попавших в «черный список» оказались представители польско-российского СП «Леда», монтирующего не без коммерческого успеха сельхозмашины из деталей Владимирского тракторного завода, «Тяжпромэкспорта», «Агропромэкспорта» и др. [594]
Этот инцидент — своеобразная прелюдия к тому, что началось в конце апреле того же года. Депутат Сейма от партии «Конфедерация независимой Польши» Т. Карвовский вручил ответственному за исполнение Закона «О проверках» Б. Ниженьскому заявление с просьбой начать расследование по вопросу о сотрудничестве со спецслужбами в отношении премьер-министра страны Е. Бузека. К заявлению были приложены «ряд архивных материалов, а также свидетельские показания лиц, действовавших в подполье вместе с Ежи Бузеком, и материалы, относящиеся к службе безопасности и контрразведки».
В обосновании заявления, которое он зачитал журналистам, говорится: «Впервые с информацией на тему возможных связей Бузека со спецслужбами бывшей ПНР я столкнулся в 1987 году, после ареста деятеля силезской «Солидарности» Яна Гурного, который произошел в присутствии Бузека». «В последующие годы я получал информацию об этих связях, которые могли быть установлены перед выездом Бузека в 1971–1973 годах на учебу в Англию», — отмечается далее в документе.
Т. Карвовский также заявил журналистам, что «в период военного положения среди оппозиции в Гливице распространялась информация о том, что Бузек объявил о подписании им документов, подсунутых спецслужбами. Сделано это было ради того, чтобы вывезти на лечение за границу дочь».
Депутат считает, что у него есть все основания, чтобы сформулировать свои подозрения и потребовать расследования. «На основе представленных мною материалов Богуслав Ниженьский начнет проверку по заявлению премьера», — отметил депутат Сейма. По мнению Карвовского и членов его депутатской фракции, в составе правительства «есть еще несколько человек, которые подозреваются в том, что сообщили неправду в своем проверочном заявлении». (Такие заявления о фактах сотрудничества со спецслужбами польские политики подают на основании так называемого Закона «О проверках». — Прим. авт. ).
