– Как там дом? – спросила Александра.
– Выстоит, – ответил он. – Можно сказать, что нам повезло.
– Да, – с жаром согласилась Александра.
– Да уж. – Голос Андреаса прозвучал до странности резко.
Они взглянули на него с удивлением.
– Как ты здесь оказался посреди ночи, Андреас?
– Я приехал поговорить с Александрой.
– Посреди ночи?
– Вот именно, – кивнул он.
– Ты получил больше, чем ожидал, – улыбнулся Даниэль.
– Так и есть.
Нервное, напряженное молчание наступило между ними.
– Андреас, – тихо предложила Александра, – может, нам стоит поговорить?
– Нет, – ответил Андреас. – Я хочу поговорить с Дэном. – Он бросил взгляд на друга. – У тебя хватит сил?
– Конечно, – пожал плечами Даниэль. – Почему бы и нет? – Он протянул Александре спящего котенка. – Али, ты не против?
– Конечно, нет. Бедный Клод, он пережил тяжелый шок.
– Да, но он крепкий парень.
– Как и его папаша, – улыбнулась Александра.
Мужчины вышли во двор. Круглый бассейн отсвечивал золотом, отражая восход. Их встретил птичий хор и усилившийся шум прибоя. Легкий бриз, долетавший с океана, шевелил листья и ветки деревьев. Они миновали сад и через калитку вышли на берег. Даниэль, одетый в один только халат, продрог до костей, песок забился внутрь кроссовок, найденных им в летнем домике, и натирал босые ноги. Но он не жаловался.
Наконец Андреас остановился и повернулся к нему.
– Что она делала в твоей спальне, Дэн?
Даниэль невольно вспыхнул.
– Мы разговаривали.
– Понимаю, – на скулах у Андреаса заходили желваки.
– А по-моему, ничего ты не понимаешь.
– Прекрасно понимаю! Али мне больше не жена. Мы давно в разводе. Но только… – Он отвернулся от Даниэля и устремил взгляд на розовеющую воду. – Я-то думал, что ты мой лучший друг.
Он зашагал по берегу, на каждом шагу с силой вдавливая каблуки в мокрый песок.
Усталый, обессилевший Даниэль уставился вниз на свои собственные ноги. Потом он вскинул голову:
– Андреас!
Андреас продолжал идти вперед.
– Андреас, остановись!
Андреас остановился, но не обернулся.
– Ладно, друг мой, – прокричал Даниэль, и его голос, подхваченный ветром, донесся до Андреаса, – мне нужно тебе кое-что сказать. А ты постарайся меня выслушать.
Андреас повернулся кругом.
– Я слушаю, – угрюмо проворчал он.
– Хорошо. – Даниэль подошел к нему и остановился в трех шагах.
– Ну?
Даниэль собрался с силами.
– Во-первых, о твоем предполагаемом возвращении в большой спорт.
Глаза Андреаса блеснули.
– Ты-то что об этом знаешь? Это она тебе сказала?
– Нет, это я ей сказал.
– Что?!
– Я узнал об этом сравнительно недавно и написал Али, потому что считал, что она имеет право знать.
– Это было не твое собачье дело, Дэн!
– Может быть, и нет. Я не собираюсь дискутировать с тобой об этом. – Даниэль твердо выдержал взгляд Андреаса. – Но я хочу высказать все, что намеревался сказать.
– Ты не имел права…
– Я имел все права! А знаешь почему? Потому что для меня это важно. Судя по всему, что мне довелось услышать, ты не в том состоянии, чтобы участвовать в каких-либо состязаниях.
– Я тебя предупреждаю, Дэн, лучше остановись прямо сейчас! – Андреас воинственно нахмурился, его руки то и дело сжимались в кулаки.
– Я знаю, почему ты хочешь сделать Бобби своим сменным водителем! Потому что никто другой с тобой не поедет, и ты знаешь, что в одиночку у тебя не получится. Ты вышел в тираж! – Даниэль чувствовал, что теряет контроль над собой; долгая страшная ночь наконец сказалась на его нервах, но остановиться он уже не мог. – Бобби на самом деле тоже вовсе не такая уж блестящая гонщица, не так ли? Тебе это тоже известно, и если ты думаешь, что сможешь стать для нее чем-то вроде попутного ветра, надувающего ее паруса, можешь об этом забыть, потому что на самом деле ты будешь жерновом у нее на шее!
– Ах ты подлый сукин сын! – заревел Андреас.
Лицо Даниэля потемнело.
– Кто-то должен был сказать тебе правду рано или поздно, – резко бросил он в ответ. – Годы твои не те! И эти годы должны были тебе подсказать, что Али больше не намерена терпеть твой эгоизм! – Он чувствовал себя боксером, готовым послать соперника в нокдаун. Он наносил удар за ударом страшной правдой, а его беспомощный противник, прижатый к канатам, ничего не мог поделать. – И я скажу тебе, почему Али была в моей комнате. Она действительно пришла поговорить со мной, но я отдал бы все на свете – мое дело, школу, этот дом, все, чем я владею, – чтобы разделить с ней постель!
Андреас с воплем бросился на Даниэля, сбил его с ног и сам рухнул на песок вместе с ним. Он бил дико, слепо, безумно, бездумно, словно одержимый дьяволом, ничего не слыша, кроме сердитого рева Атлантики в ушах, но с наслаждением ощущая отдачу всякий раз, когда костяшки сжатых в кулаки пальцев врезались в плоть. Пот лил с него градом, ему надо было выплеснуть накопившуюся внутри ярость.
Сначала Даниэль просто лежал, обессиленный только что высказанными страшными словами, молча принимая побои, но потом он начал защищаться и вступил в драку, блокируя удары и нанося их сам, пустив в ход локти и колени… Память вдруг унесла его далеко от этого берега, они оба вновь оказались в яблоневом саду в Кюсснахте. Они снова стали мальчишками, и его звали Даниэлем Зильберштейном, он был умирающим с голоду беглецом с затравленным взглядом, и Рольф носился вокруг них с отчаянным лаем… И несмотря на кровь, текущую по лицу, несмотря на боль в ребрах и в ногах, Дэн Стоун перестал драться и расхохотался.
Андреас тоже остановился.
– Ты что… – он задохнулся и полным ртом глотнул воздух. – Ты с ума сошел?
Даниэль закивал как безумный и коснулся вновь открывшегося старого шрама под левым глазом. Из серповидной ранки, той же, что и сорок лет назад, сочилась кровь. И Андреас понял.
Он опустился на песок и взглянул на свои трясущиеся руки.
– Андреас, – все еще задыхаясь, начал Даниэль. – Я говорил всерьез и не возьму назад ни единого слова. Я отдал бы все на свете, чтобы Али была моей. – Он пристально глядел прямо в черные, полные боли глаза друга. – Но у нас ничего не было, потому что она не захотела.
– Да ладно, Дэн, все в порядке.
– Нет. – Даниэль медленно, с трудом покачал головой, все еще лежа на холодном песке. – Нет, не все в порядке. Она любит тебя, Андреас. Не меня.
– Дэн, я не знаю, что…
– Я клянусь тебе в этом. – Он опять потрогал шрам. – Клянусь кровью и сорокалетней дружбой.
Андреас был вынужден замолчать. Даниэль зашевелился и застонал.
– Помоги мне встать, старый друг.
