Эти мысли заставили прочувствовать меня всю горечь происходящего. Я крепко закрыла глаза и всеми силами отогнала все эти страшные вопросы. Тяжело вздохнув, я собрала все свои силы и направилась за Вернером.
Впереди на путях, под ровными мостками, сделанными прямо над контактной сетью железнодорожных путей, горел огонь в бочке. Там, возле этой бочки, я видела нескольких людей, одетых на подобии рейдеров. У людей были перепачканные в грязи лица, злые ухмылки и винтовки за спинами.
Я вспомнила, что Вернер называл этих людей питтбургерскими рейдерами. Я почувствовала, как меня охватывает оцепенение от ужаса, ведь у меня кроме одного единственного пистолета, двух гранат и двух стелс-боев ничего с собой не было. Рейдеров было всего трое – два парня и девушка.
Заметив нас, рейдеры сразу же направились к нам. Девушка-рейдер с грязными розовыми волосами и очень бледным лицом что-то жевала, пристально разглядывая нас с Вернером.
- Эй, эй! – спросил Вернер как можно более дружелюбно. – Что это вы здесь делаете, ребята?
- Ну, я могу спросить тебя о том же, - протянул парень с высоким ирокезом, увидев нас. Он был одет в пыльную и очень ветхую броню, как и его товарищ. – Ты, Вернер, совсем оборзел, если решил сюда вернуться.
- Да? – усмехнулся Вернер. – Ну, наверное, в этом мы с тобой и расходимся. У меня хватает смелости борзеть, а у тебя нет.
В этот момент Вернер с необычайной ловкостью и быстротой подхватил пистолет с пояса, к которому он был у него прикреплен и тремя стремительными выстрелами убил всех троих рейдеров.
Сразу после этого он повернулся ко мне и нагло усмехнувшись, подмигнул мне, затем ловко прокрутив пистолет в руки, снова прицепил его на пояс.
- Идём, детка, - сказал он. – Мы уже почти на месте.
Признаться, я не почувствовала облегчения. Вообще. Я в тысячный раз почувствовала ужас от того, что нахожусь рядом с очень опасным парнем.
И вдруг я поняла, что чувствую себя ужасно. Просто кошмарно. Я не впадала в отчаяние, ни в коем случае – этого нельзя, но была в ужасе. Ведь я находилась в жутком, опасном и страшном месте, и я была совсем одна.
Мы с Вернером обошли вагоны, пересекли пути и направились по дороге, которая шла правее. Эта вытоптанная дорога вела прочь от путей, к сетчатому забору с воротами. Когда Вернер подошёл к воротам, то открыв их, повернулся ко мне.
- Дальше я идти не могу, - сказал Вернер, складывая руки на груди. - С этого момента полагайся только на себя. Значит, слушай внимательно – я тебе быстро расскажу, как тебе нужно идти, чтобы добраться до города.
В течение пяти минут Вернер во всех подробностях рассказал мне о дороге отсюда до ворот Питта. Сразу скажу – мне предстоял настоящий ужас. Можно сказать, роща дикарей Поинт-Лукаута номер два.
Когда Вернер закончил с объяснениями, я кивнула, едва ли не плача. Ну, всё. Сейчас начнется самое страшное.
- Итак, - мрачно глядя на меня, сказал Вернер. –Запомни, когда окажешься внутри, тебе надо найти рабыню по имени Медиа. Она тебе поможет. Помни, что твоя цель подобраться к Ашару, а значит и Рэю, а потом достать лекарство и помочь нам. Вот и всё. После этого я с тобой свяжусь. А теперь бегом, детка.
Я кивнула, затем развернулась и направилась вперёд.
Я всё шла и шла, не оглядываясь и не останавливаясь.
Во мне всё кипело от страха и потерянности – я просто не знала, что мне теперь делать. Я была так напугана, что едва-едва могла собраться с мыслями. Здесь, в Питте, я была не просто одна, я была одна совсем в чужом мне месте среди рейдеров и кого ещё похуже, среди кишащей повсюду страшной болезни и без всякой возможности отправиться назад. Я тяжело вздохнула и снова вспомнила Поинт-Лукаут.
И как бы всё плохо ни было в этот момент, как бы всё плохо ни было тогда ТАМ в Поинт-Лукауте, я улыбнулась. Я улыбнулась, потому что я прошла тот путь, тот страшный, жуткий путь, но я неустанно шла к своей цели, и Божьей милостью у меня всё получилось. Я спасла Догмита от смерти из-за ужасной болезни и выбралась с острова. К тому же, у меня там появились новые друзья – Дезмонд, Маргарита, Дард, Надин… И они навсегда теперь остались записаны в мою жизнь, они всегда теперь будут жить в моём сердце, как и самые яркие воспоминания о тех днях там, на болотах Поинт-Лукаута, в тумане, расстилающимся над рекой Потомак…
Я сжала ладони в кулаки, нахмурилась и кивнула, набираясь решительности. Ладно, всё. Хватит трусить. Не время. Где-то здесь находится мой любимый муж, возможно раненый и нуждающийся в помощи. И не смотря ни на что, я должна найти его, помочь ему, спасти его. И дай-то Бог у меня всё получится!
Я отправилась вперёд по широкой стоптанной дороге. Здесь, у подножия скал и у старых заброшенных зданий с пыльными окнами и закопчёнными стенами, валялись горы мусора – обломки плит, покрышки, арматуры, ржавые автомобили. Некоторые из больших зданий были практически полностью разрушены, те, что были меньше – вряд ли использовались для чего-то. Где-то наверху, на скалах, я видела городские дома – красивые, из камня и кирпича, украшенные лепниной, но старые и серые с разбитыми окнами.
Там же на скалах торчали из земли черные стволы деревьев с пожухлой болезненной зеленью. Я шла вперёд, сжимая в руках пистолет. Я так и порывалась использовать стелс-бой, но пока сдерживала себя из последних сил. Мне казалось, что моя голова крутилась без перерыва, я отслеживала каждое движение, каждый звук!
Всё это мне очень напоминало тот день, когда я вышла из Убежища 101, чтобы отправиться на поиски папы.
Я шла всё дальше и дальше, по старой автомобильной дороге – здесь асфальт хорошо сохранился, как и тротуары, да и сам город. Да, я видела город. Видела некогда бывший Питтсбург. Сейчас он находился за дорогой, огражденный высокой изгородью, сделанной из колючей проволоки. Там я видела – высокие здания и здания поменьше на городских улицах, видела пустые бульвары и черные окна-глазницы магазинов и кафе. Эта часть города была мёртвой. И жуткой.
Пройдя часть пути по тротуару возле автомобильной дороги, я, наконец, вышла к светло-зеленому мосту, о котором говорил Вернер. Это был просто огромный висячий мост. От одной высокой мостовой опоры до другой тянулись толстые тросы, возле моста уже на автодорожных опорах висели знаки и покосившийся щит, где белом по зеленому была выведена надпись «Добро пожаловать в Питт…!»
На самом деле, когда-то надпись гласила «Добро пожаловать в Питтсбург», но вторая часть из названия города была донельзя стёрта, к тому же перечеркнута двумя красными линиями.
Практически весь мост был завален мятыми и ржавыми довоенными автомобилями. Среди них, на асфальте помигивали красным довоенные мины. О них мне Вернер тоже говорил.
Моё сердце сжалось от страха – сейчас мне предстояло сделать финт ушами. Надо было забраться на разделительную часть моста, где тросы крепились снизу и пройти по ней через всё это минное поле. Разделительная часть, то есть бордюр был совсем не высоким – он отделял автомобильную часть дороги от пешеходной. На пешеходной дорожке я мин не заметила, но там всё было перегорожено старой рухлядью и сетчатыми заборами.
Я подошла к мосту, перекрестилась и особенно внимательно глядя под ноги подошла к левой части моста, к бордюру. Забравшись на этот бордюр, я всеми силами вцепилась в тросы и огляделась. Вот это да!
Здесь на бетонных площадках возле моста горели огни в старых бочках, стояли деревянные столики и ветхие стулья – видимо, в какое-то время эти площадки использовались, как пункты наблюдения. Я внимательно огляделась – сейчас здесь никого не было, кроме стаи собак, что шаталась из стороны в сторону чуть дальше по берегу. Ко мне собаки не подходили – устройство доктора Ли работало на ура. Да уж, знала бы Мэдисон, где я сейчас…
