с какой целью? Холли пропала менее двадцати четырех часов назад. Ни в ее квартире, ни в офисе нет ни крови, ни признаков борьбы. Она даже не может попросить Иззи объявить в розыск машину Холли, потому что та стоит в гараже дома Холли. Просто припаркована не на том месте, и люди постоянно так делают.
Но только не Холли. Она бы так не сделала.
Барбара решает ехать домой. Родителей там не будет, но она не будет расстраивать их на работе. Ей нужен Джером, и, добравшись до дома, она звонит ему. Она получает сообщение, в котором говорится, что он не может ответить, так как находится за рулем. Барбара говорит себе, что это хорошо, но на душе не становится хорошо. Всё плохо.
21
«Может, она свалится там наверху», — думает Холли. – «Сломанная рука, больная спина... это может случиться». Но она не верит, что это произойдет.
Она ждет, и как раз в тот момент, когда она начинает надеяться на лучшее, появляется туфля. Затем еще одна. Потом подол юбки сумасшедшей. Она спускается медленно, шаг за шагом, по одной ступеньке, задыхаясь и крепко держась правой рукой за перила лестницы. Левая рука болтается. Ее лицо настолько бледно, что сошло бы за лицо мертвеца. В поясе юбки торчит пистолет. Хотя Холли видит только рукоятку, она узнает этот пистолет где угодно. Эмили собирается убить ее из револьвера 38-го калибра Билла Ходжеса.
— Стерва, — хрипит Эмили. Она достигла подножия лестницы. — Ты разрушила всё своим длинным носом.
— Всё было разрушено задолго до моего появления. — Холли медленно отступает, пока не упирается в стену. Она даже поднимает руки, хотя много ли от этого толку. — Всё это время срабатывал эффект плацебо, Эмили. Ожидание влияет на химию тела. Я немного ипохондрик, так что я знаю. И я видела цифры. Ученые знают об эффекте плацебо уже много лет. Я уверена, что в глубине души ваш муж тоже знал об этом.
Если Холли надеялась вызвать у нее такую же ярость, которая заставила мужа этой женщины действовать столь безрассудно, то она разочарована. Если она надеялась, что Эмили выстрелит себе в живот, доставая из пояса револьвер 38-го калибра, то ее постигло такое же разочарование. По правде говоря, Холли не осознает, что вообще чувствует, но ее органы чувств обострены почти сверхъестественно. Она всё видит, всё слышит, вплоть до легкого хрипа в горле Эмили Харрис, когда она делает каждый быстрый вдох. Холли задается вопросом, испытывает ли каждый, кто видит приближение смерти, такую божественную остроту внимания, последнюю попытку мозга охватить всё, прежде чем всё будет отнято.
Эмили смотрит на своего мужа.
— Бедный Роддик, — говорит она. — Я знала его хорошо.
— Вы только послушайте её, — говорит Холли, прислонившись спиной к стене и упираясь руками в бетон. — Каннибал, цитирующий Шекспира. Это достойно места в Книге Гиннесса...
— Заткнись. Заткнись!
Холли не намерена затыкаться. Почти всю свою жизнь она была кроткой мышью. Ее мать: "Говори только, когда к тебе обращаются". Дядя Генри: "Дети должны быть видны, но не слышны". К черту их. Нет, пошли они. Через несколько секунд эта женщина заткнет ее навсегда, но, как и в случае с Родди, она выскажется от души.
— Я пыталась рассказать вам анекдот, который я придумала. Заходит как-то в бар новая миллионерша и...
— Заткнись!
Эмили поднимает револьвер и стреляет. Хотя это оружие относительно небольшого калибра, в подвале раздается оглушительный грохот. От одного из самодельных, сваренных в домашних условиях прутьев выскакивает искра (Родди нашел видео на Ютубе и последовал ему с отличными результатами). Холли видит, как отлетает кусочек от бетонной стены над синим пластиковым туалетом. Она думает: "Я даже не успела увернуться".
— ... и просит май...
— Заткнись!
Холли скользит вдоль стены влево как раз в тот момент, когда Эмили снова стреляет. На этот раз искры нет; пуля проходит через один из квадратов и оставляет дырку размером с пенни в бетонной стене, где всего за секунду до этого стояла Холли. Пистолет дрожит в руке Эмили, и Холли думает: "Она левша, и именно эту руку она сломала. Она стреляет нерабочей рукой".
— И просит май-тай. Вы слушаете меня? Это смешной анекдот, по крайней мере, я так думаю. Бармен идет его готовить, и женщина слышит голос: "Поздравляю, Холли! Ты заслуживаешь..."
Эмили подается вперед, желая подойти поближе, но цепляется ногой за халат Родди и снова падает. Одним коленом она опускается на задницу покойного профессора. Другим коленом приземляется на бетон. Ее тело скручивается в талии, она кричит от боли, и тут снова раздается выстрел. Пуля попадает в затылок Родди. Он вряд ли это чувствует.
«Оставайся там лежать», — думает Холли. – «Лежи. ЛЕЖИ!»
Но Эмили поднимается, хотя боль заставляет ее кричать, и ей не удается встать в полный рост. Холли кажется, что теперь она больше похожа не на ведьму, теперь она похожа на Горбуна из Нотр-Дама. Ее глаза выпучены. Уголки ее рта покрыты белым налетом, и Холли даже не хочет думать о том, что эта женщина могла только что съесть, говоря себе, что ей нужны силы, чтобы вернуться вниз и покончить с Холли с помощью револьвера ее наставника. Который она теперь поднимает.
— Давайте, — говорит Холли. — Покажите мне, на что вы способны.
Она скользит влево вдоль стены, одновременно пригибаясь и чувствуя себя такой же хрупкой, как одна из фарфоровых статуэток ее матери. На этот раз она немного опаздывает, и Эмили немного везет. Холли чувствует полоску жжения на своей правой руке выше локтя. Холли тоже знает Шекспира и думает о Гамлете: "Удар, отчетливый удар". Но это всего лишь царапина. Это не очень больно, по крайней мере, пока.
— Так вот, этот голос говорит: "Поздравляю, Холли! Ты заслужила каждый чертов цент из этих денег". Но когда она оглядывается, никого нет. Тогда она слышит голос с другой стороны, который говорит...
— Заткнись, заткнись, ЗАТКНИСЬ!
За мгновение до того, как Эмили снова выстреливает, Холли падает на колени. Она слышит, как пуля пролетает прямо над ее головой и чиркает по ее волосам.
— Прошу прощения, профессор, — говорит Холли, вставая. — Пистолеты хороши только на близком расстоянии. — Она чувствует, как кровь пропитывает рукав ее рубашки. Она теплая, а тепло — это хорошо. Тепло — это жизнь. — И вы стреляете не
