Что касается Афанасия Борисовича и Михаила Борисовича, то им суждено было стать пращурами наиболее известных с XVIII в. линий Брянчаниновых. Разъединившись в первой половине XVII в., их потомки, волею судьбы, вновь соединятся {стр. 541} на рубеже ХVІІІ-ХІХ вв. и в результате их соединения появится тот, кто прославит фамилию Брянчаниновых на все грядущие времена.
Первое упоминание об Афанасии Борисовиче Брянчанинове относится к 1659 г., когда он в должности жильца по указу Государя «потчивал» Грузинского царевича Николая Давидовича. В 1660 г., в год гибели своих братьев, он уже стряпчий; в 1679 г. — Галичский воевода. 19 февраля 1682 г. он подал челобитную об отпуске его из Казани в Москву по болезни, из-за которой он был освобожден от воеводства.
В конце 1666 г. Афанасий Борисович женился на Александре Перелишиной, и у них был (дожил до зрелого возраста) один сын Иван.
К 1676 г. относится раздельная запись Василья, Ивана и Михаила Борисовых, детей Брянчаниновых, своему брату Афанасию о разделе выслуженного поместья их отца, по которой Афанасию Борисовичу, среди прочих недвижимостей, досталось сельцо Юрово, остававшееся у его потомков до 1917 г. Афанасий Борисович — единственный из Брянчаниновых XVII в., после которого осталось большое число купчих и меновых записей за период с 1663 г. и почти до конца его жизни, то есть он уже в те времена деятельно занимался приведением своего имения в порядок, его увеличением, округлением границ и т. п. К концу жизни он был уже одним из самых состоятельных помещиков, приписанных к Вологде. Скончался он в 1704 г. и все его имение перешло к его сыну Ивану (р. 1668/69 — ск. 1710), о котором известно лишь, что в 1694 г. он был пожалован в стольники и что в 1693 г. женился на Авдотье Васильевне Поскочиной. У них было три сына: Петр, Федор и Аврам, но отца пережил только средний сын: «в 717 г. 4 января била челом вдова Авдотья Васильева, дочь Ивановская, жена Афанасьего сына Брянчанинова с сыном Федором в прошлом де 710 г. волею Божиею мужа ее Ивана не стало, а после его осталась она с сыном Федором…».
О службе Федора Ивановича (ум. 1767) свидетельствуют два находящихся в архиве Герольдии его патента. Первый -от Петра II: 13 ноября 1727 года лейб-гвардии капрал Федор Брянчанинов переводился в прапорщики; второй — от Анны Иоанновны: 5 сентября 1736 г. он назначался в полковые квартирмейстеры. Дослужился он до чина коллежского асессора.
{стр. 542}
Женат Федор Иванович был на Настасье Ивановне. Их дети: Матвей, Александр, Изосим и Ирина. От двух старших сыновей пошли две ветви Брянчаниновых, младший скончался молодым, а дочь вышла замуж за Александра Федоровича Хвостова.
На имени Матвея Федоровича Брянчанинова (ск. 1770) лежит темное пятно. Во всех родословных росписях о нем говорится лишь косвенно. Например, в раздельном акте его имения от 1767 г. записаны: его брат Александр Федорович «с невесткою своею, Анной Васильевой дочерью (иногда Власьевой дочерью), женой бывшего Обер-секретаря Правительствующего Сената Матвея Федорова сына, и племянниками своими лейб-гвардии Семеновского полку сержантом Афанасием и недорослем Федором Матвеевыми детьми…» Почему Матвей Федорович писался как бывший Обер-секретарь Сената, об этом можно узнать из следующей выписки из дела, хранившегося в Архиве древних актов: «Бывший в Сенате обер-секретарь Матвей Брянчанинов по делу покойного графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина. В 1762 г. утайка вещей. Определено: Брянчанинова лишить чинов, вывести на площадь перед Сенатом с надписью на груди: «преступник и мздоимец» и поставить у столба на четверть часа, потом заключить в тюрьму на полгода и впредь ни к каким государственным делам и службе, ни к делу народному, ни к партикулярному не допускать. Имение Брянчанинова разделить по закону между женой и детьми» [1236]. Таким образом, дело, по-видимому, было связано с имуществом канцлера, графа Алексея Петровича Бестужева-Рюмина, осужденного в результате политических интриг при Елизавете Петровне в 1757 г. и восстановленного во всех правах Екатериной II в 1762 году.
Если осуждение Матвея Федоровича было справедливым, то на его сыновьях Афанасии, от первого брака, и Федоре, от второго брака с Анной Васильевной, это никак не отразилось.
Имя Афанасия Матвеевича в настоящее время известно литературоведам из примечаний к сочинениям К. Н. Батюшкова: «Брянчанинов Афанасий Матвеевич — умер в 1786 г.; вологодский помещик». И это почти все, что о нем известно: ни его биография, ни воспоминания о нем никем не записаны. Тем большую ценность представляют несколько недавно обнаруженных его собственноручных писем. Письма относятся {стр. 543} к последним годам его жизни. Жизни короткой, ибо прожил Афанасий Матвеевич всего 40 лет. Письма, как это обычно бывает, притянули известия из других источников, пока, наконец, словно в затуманенном зеркале, начали проступать черты этого интереснейшего человека, общественные, литературные, дружеские и семейные связи которого перешли к его знаменитому внуку и имели немалое значение в его жизненном пути.
Отец, по-видимому, успел дать Афанасию Матвеевичу блестящее воспитание. Еще в детстве он был приписан к одному из армейских полков, а в 1764 г. «взят» фурьером в лейб-гвардии Семеновский полк, в котором проходили службу многие выдающиеся личности того времени. В 1779 г. он был отставлен из армии поручиком. Два-три года занимался своим хозяйством в поместье Фомино под Вологдой с деревнями и селами. Помещиком он был среднего достатка, за ним числилось 666 душ мужского пола. Одновременно, в 1780–1781 гг. служил по выборам заседателем Вологодского верхнего земского суда. А в 1782 г. поступил на государственную службу прокурором в Архангельской губернии, с июля 1784 г. — он губернский прокурор.
Проживая в столице, служа в привилегированном полку, Афанасий Матвеевич, естественно, вращался в аристократических кругах. Там он познакомился со своей будущей женой Ольгой Федоровной Муравьевой. Брак с ней ввел Афанасия Матвеевича в многочисленный семейный клан старинных русских дворян Муравьевых, давший Отечеству целый ряд крупных государственных и военных деятелей (и из которого вышли семеро декабристов). Двоюродным братом Ольги Федоровны был Михаил Никитич Муравьев, замечательнейшая личность XVIII в. — сановник, педагог, историк и поэт; воспитатель Александра I, товарищ министра просвещения и первый попечитель Московского университета; «пламенный ревнитель просвещения»: его ходатайство перед Государем имело важное значение в получении Н. М. Карамзиным необходимого содержания для написания «Истории государства Российского».
В молодости, будучи с отцом в Вологде, Михаил Никитич очень подружился с Афанасием Матвеевичем, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте. Поводом к дружбе, несомненно, послужило взаимное увлечение стихотворчеством. «Без товарищей, в городе, где письмена и науки суть только имена, разделяя охоту свою с А. М. Брянчаниновым, который имел {стр. 544} ко мне много дружества, упражнялся я весьма прилежно в писании стихов», — вспоминал Михаил Никитич позднее. Афанасий Матвеевич не считал себя профессиональным поэтом, его стихи не обнаружены ни в одном печатном издании, но если он «упражнялся в их писании», то, вероятно, немало их было разбросано по различным альбомам и в посланиях друзьям. Несколько его стихотворений и даже целая шутливая «героическая» поэма («Вражда между Чаем, Кофием и Водою») сохранились в семейном альбоме, принадлежавшем сначала ему, а затем его дочери Софи Брянчаниновой.
«Любовных резвостей своих летописатель», — обращается к нему Михаил Никитич в одном из стихотворных посланий. Но сохранившиеся стихи показывают, что Афанасию Матвеевичу не чужды были и философские рассуждения, например о смысле жизни:
Приятностию то в глазах наших блистает,Когда нас живучи, что в свете, утешает.Мы видим, кто себе начнет чуть строить дом,Мнит: буду, живучи, увеселяться в нем,Найдет спокойствие, блаженствует, гордитца…
Но мысль моя к тому теперь стремитца:Конечно, в свете все преобращает рок:Тот завтра вниз падет, кто был вчера высок,Увянет и цветок, когда рука коснетца, —Жизнь человеческа подобно перерветца.
Нет вечности ни в чем, пустыя славы звук,Кто в свете живучи, касается наук,Натура и того с крестьянином равняет:Он также движется, живет и умирает.
Когда б на тот конец мы жизнь свою вели,То все бы мысленно мы вяли, не цвели,В унылости, в тоске дни жизни провождали,Увеселения себе не ожидали,И отягчая той прискорбностью сердца,Не мнили б о другом, а ждали все конца,Которого никто из смертных не минует,Хоть всякий ропщется на смерть и негодует.
{стр. 545}
