что я могу пройти все тесты Тьюринга, главное, что с философской точки зрения сознанием я не обладаю. А стало быть, у меня и души нет. И по этой причине не возникнет никаких этических проблем, если моих личностей будет больше чем одна. Однако… – Он с шумом перевел дыхание, заполнив таким образом тишину, которую иначе мог бы заполнить своими высказываниями кто-нибудь другой. – Не верю я больше в эту нейрокогнитивную чушь. Я не могу говорить за свою альфа-личность, поскольку эта запись исчезла два века назад, но я по каким-то причинам обладаю сознанием! Не знаю, может, на такое способны все беты, а может, я один, благодаря сложности своего интеллекта, набравшей критическую массу. Не знаю. Я знаю только, что мыслю, а потому дико злюсь.
Все это Силвест слышал далеко не в первый раз.
– Кэл – запись сознания на бета-уровне, соответствующая стандарту Тьюринга. Им, бетам, просто положено высказываться в таком ключе. Если бы они не претендовали на наличие сознания, то автоматически не попадали бы в этот стандарт. Но это совершенно не означает, что высказывания Кэла, вернее, произносимые им звуки имеют под собой прочный фундамент разума.
– Я могу те же самые доводы применить к тебе, мой дражайший сын, – возразил Кэлвин. – И вот куда это нас приведет: поскольку о судьбе альфа-записи нет даже предположений, приходится допустить, что я – это все, что от меня осталось. Далее. Может, тебе это трудно понять, но один лишь факт, что я являюсь чем-то драгоценным и уникальным, заставляет меня решительнейшим образом возражать против снятия с меня копий кем бы то ни было. Каждый акт копирования принижает мое значение. Меня как бы ставят на ту же полку, что и любой товар, который производят, дублируют и уничтожают, если он случайно не соответствует чьим-то представлениям о полезности. – Кэл помолчал. – Итак, хоть я и не утверждаю, что не приму мер к повышению моей способности выживать, я добровольно не дам согласия на копирование.
– Но ты же дал его. Ты разрешил Паскаль переписать тебя в «Нисшествие во тьму»!
Она сделала это очень осторожно, и на протяжении нескольких лет Силвест даже не подозревал о существовании записи. Он сам позволил ей общаться с Кэлвином, чтобы облегчить подготовку своей биографии. В обмен на это она добилась для него разрешения вернуться к любимым амарантийцам и к переписке со значительно сузившимся кругом сторонников.
– Это была его идея, – оправдывалась Паскаль.
– Да… это я должен признать. – Кэл набрал в легкие воздуха, что создало впечатление, будто он готовится к длительному выступлению, несмотря на то что запись Кэлвина «думала» куда быстрее человека. – Времена были опасные, не хуже теперешних, конечно, как я понял после пробуждения, но тоже весьма тяжелые. Мне показалось заманчивым сохранить хоть часть себя на случай уничтожения оригинала. Я думал не о копии, а скорее об очертаниях, абрисе. Пожалуй, даже не о думающей машине в представлении Тьюринга.
– И что же заставило тебя переменить свое решение? – спросил Силвест.
– Проработав над твоей биографией несколько месяцев, Паскаль начала вкраплять в нее фрагменты моей личности. Это были совсем незначительные отрывки. Но однажды она скопировала достаточно большой кусок оригинала, чтобы он вступил во взаимодействие с ранее переписанными частями. И в какой-то момент их, а точнее, меня перестала привлекать идея кибернетического самоубийства ради того, чтобы доказать свою правоту. Фактически в процессе копирования я почувствовал себя живым – даже более собой, чем раньше. – Кэл пожаловал аудиторию улыбкой. – Конечно, я понял, в чем тут дело. Паскаль скопировала меня в чрезвычайно мощный компьютер – информационно-вычислительный центр правительства в Кювье, где тогда набиралось «Нисшествие». И к этому центру было подключено куда больше архивов и сетей, чем мне позволил использовать ты в Мантеле. Я получил пищу для своего могучего интеллекта. – Кэл спокойно выдержал взгляды окружающих, а затем мягко добавил: – Это была шутка, если кто не понял.
– Копии биографии продавались свободно, – сказала Паскаль. – Одну из них добыл Садзаки, даже не понимая, что она содержит в себе модель Кэлвина. А как ты узнал, что он там? – Она посмотрела на Силвеста. – Подсказала скопированная версия Кэла?
– Нет, и я сомневаюсь, что он захотел бы сказать, будь у него такая возможность. Я просто вычислил. Биография получилась слишком большой для того объема материала, который мы подобрали. А точнее, на пятнадцать процентов больше. Ты поступила очень умно, закодировав Кэла среди самых незначительных файлов, но его там оказалось слишком много, чтобы можно было легко скрыть. Какое-то время я подозревал, что там прячется целый пласт нюансов моей жизни, – думал, ты их припрятала для тех, кто проявит настойчивость в поисках. Однако в конце концов я понял: избыточной емкости вполне достаточно, чтобы вместить копию Кэла. Тогда все встало на свои места. Конечно, полной уверенности не было… – Он поглядел на модель Кэла. – Хочешь сказать, ты и есть настоящий Кэл, а то, что я уничтожил, – всего лишь копия?
Кэл поднял ладонь с подлокотника, как бы призывая к окончанию диспута:
– Нет, я вовсе не намерен так упрощать. Как ни крути, что представляла собой эта копия, если не мою личность? Но то, чем я был тогда, пока ты не уничтожил карту, – всего лишь тень того, что я есть сейчас. Давай считать: то был мой мистический двойник, – и покончим на этом.
– Так… – Силвест шагнул вперед, постукивая ногтем по зубам. – Выходит, я тебя вовсе не убивал?
– Не убивал, – ответил Кэлвин с обманчивым миролюбием. – Но мог убить, и это главное. А потому, мой дорогой, боюсь, в истории ты останешься грязным подонком и отцеубийцей.
– До чего же трогательно! – прокомментировал Хегази. – Больше всего на свете я ценю доброе семейное согласие.
Они отправились к капитану. Хоури уже бывала здесь, но так и не успела привыкнуть к обстановке, а потому нервничала. Ана понимала, что зараженная материя еле сдерживается холодом, обволакивающим капитана.
– Кажется, я знаю, чего вы от меня хотите, – сказал Силвест.
– Разве это не очевидно? – взглянул на него Садзаки. – Мы на такие хлопоты пошли – неужели только для того, чтобы спросить, как вы поживаете?
– От вас всего можно ожидать, – парировал Силвест. – Ваше поведение и раньше
