не всегда казалось мне нормальным, так с какой стати ему меняться сейчас? А кроме того, не будем обманывать друг друга и утверждать, что внизу произошло именно то, что и должно было произойти.
– Что вы хотите этим сказать? – вспыхнула Хоури.
– Пожалуйста, не притворяйтесь, будто не поняли.
– Не поняла чего?
– Что на самом деле ничего не было. – Силвест уставился на нее провалами глазниц; это больше походило на работу бездумного сторожевого сканера, чем на проявление человеческого любопытства. – Хотя, возможно, вы и правда ничего не поняли. Кстати, вы кто?
– У вас еще будет время задать любые вопросы, – вмешался Хегази, который нервничал все больше, так как капитан был уже совсем рядом.
– Нет, – буркнула Хоури. – Я хочу знать. Что вы подразумеваете под этим «ничего не было»?
Силвест ответил медленно и спокойно:
– Я говорил о поселке, который Вольева стерла с лица земли.
Хоури сделала несколько шагов вперед и загородила дорогу процессии:
– А ну-ка, поподробнее!
– Это может и подождать, – вмешался Садзаки, тоже выходя вперед и сталкивая с дороги Хоури. – Тебе еще самой придется объяснить твою роль в происходящем, да так, чтобы это объяснение меня удовлетворило. – Триумвир уже давно поглядывал на Хоури косо, убежденный, что две смерти в ее присутствии не могут быть простым совпадением.
Вольева лежала сейчас без сознания, а Мадемуазель исчезла, и некому было защитить Хоури. Как на собственные подозрения отреагирует Садзаки и какие меры примет для дознания – долго ждать ответов на эти вопросы не придется.
За нее ответил Силвест:
– Зачем ждать? Думаю, нам всем не мешало бы разобраться в ситуации. Садзаки, вы побывали на Ресургеме не для того, чтобы добыть экземпляр моей биографии. Вы не знали, что «Нисшествие» содержит копию сознания Кэла, пока я вам об этом не сказал. Просто прихватили, сочтя, что она может пригодиться на переговорах со мной. Так какова же была настоящая цель высадки?
– Разведка, – осторожно ответил Садзаки.
– Не только. Вы действительно отправились собирать сведения. Но еще вы должны были внедрить свою информацию.
– О Фениксе? – спросила Хоури.
– Не просто о Фениксе. Этого Феникса не существовало, и его предстояло создать. – Силвест позволил себе актерскую паузу, затем продолжил: – Это был рукотворный фантом. Он отсутствовал на старых картах, которые хранились в Мантеле, но, когда мы обновили их по свежим материалам, поступившим из Кювье, Феникс возник. Мы решили, что это совсем новый поселок. Каюсь, я дал маху – можно было догадаться сразу. Мы не допускали и мысли, что оригиналы карт могут быть подчищены.
– Двойная глупость, – согласился Садзаки. – Если бы вы догадались насчет Феникса, получили бы возможность выяснить, где нахожусь я.
– Мне даже в голову не пришло…
– И я нисколько об этом не жалею, – перебил Садзаки. – Иначе наш сегодняшний разговор мог бы и не состояться. Впрочем, мы прибегли бы к другим средствам, чтобы заполучить вас.
Силвест кивнул:
– Полагаю, что логичным следующим шагом было бы уничтожение более крупного населенного пункта, тоже фиктивного. Но сильно сомневаюсь, что трюк удался бы вам дважды. Свербит неприятная мыслишка: во второй раз вы бы подорвали что-то более реальное.
Холод казался твердым как сталь – тысячи острых крючков скребли кожу, угрожая проникнуть вглубь, дойти до кости. Но он перестал восприниматься, когда люди оказались во владениях капитана, поскольку тамошняя стужа была несравнимо сильнее.
– Он болен, – сказал Садзаки. – Разновидность плавящей чумы. Слыхали о ней?
– До нас доходили кое-какие вести из Йеллоустона, – ответил Силвест, ни разу пока не взглянувший на капитана. – Насколько они правдивы, не берусь судить.
– Нам не справиться с болезнью, – тихо проговорил Хегази. – Мы только затормозили ее развитие посредством глубокой заморозки. Она, вернее сказать, он, вирус, постепенно распространяется, поглощая массу корабля и преобразуя ее в собственную ткань.
– Значит, капитан еще жив, по крайней мере, с биологической точки зрения?
Садзаки кивнул:
– Конечно. Впрочем, ни один организм нельзя назвать живым при такой температуре. Но если согреть капитана… какие-то его фрагменты могут возобновить функционирование.
– Как-то это не вселяет больших надежд.
– Вы здесь для того, чтобы лечить Бреннигена, а не сомнения высказывать.
Капитан больше всего напоминал статую с серебристыми щупальцами; они тянулись на десятки метров, завораживая зловещей биохимерической красотой. Криокапсула в центре промороженного отсека номинально функционировала – благодаря то ли заложенной в нее конструкторами сверхнадежности, то ли какому-то чуду. Но от ее симметрии ничего не осталось – корпус был измят и местами разорван медленной, как ползущий ледник, и такой же неудержимой силой. Увеличиваясь в объеме, тело капитана сокрушило бóльшую часть приборов жизнеобеспечения и контроля; исчезли и окружавшие капсулу энтоптики. Уцелевшие датчики в основном показывали чепуху – бессмысленные письмена маразматичных машин.
Хоури нисколько не огорчил выход энтоптиков из строя. Ей казалось, что иначе иллюзии тоже претерпели бы жуткие деформации. Хороводы изуродованных серафимов и искалеченных херувимов только подчеркивали бы тяжесть болезни капитана.
– Вам нужен не врач, а священник, – сказал Силвест.
– А Кэлвин говорит иначе, – ответил Садзаки. – Ему не терпится взяться за работу.
– Тогда копия, сделанная в Кювье, просто сошла с ума. Ваш капитан не болен. Он даже не мертв, поскольку того, что было когда-то живым, уже не осталось.
– Тем не менее вы нам поможете, – заявил Садзаки. – У вас будут ассистенты. Скоро поправится Илиа. Она считает, что ей удалось получить перспективное средство от чумы – новый ретровирус. На небольших срезах ткани он проявил себя хорошо. Но Вольева оружейник, а испытывать ретровирус на капитане – задача для медика. Зато она предоставит вам все необходимые инструменты.
Силвест улыбнулся, глядя на Садзаки:
– Уверен, вы уже обсудили это с Кэлвином.
– Скажем так: его известили. Он готов попытаться, допускает эффективность ретровируса. Вам от этого легче?
– Я преклоняюсь перед мудростью Кэлвина, – ответил Силвест. – Он врач не
