Но рейхсмаршал был очень далек от всего этого. В своем уютном охотничьем домике посреди Роминтенской пущи[378] он мирно проводил время вместе с женой Эммой, дочкой Эддой, сестрами Ольгой и Паулой, а также со старыми приятелями – Кёрнером, Удетом, Лёрцером и Рихтхофеном. Программа отдыха включала игры с Эддой, охоту на медведя с Ольгой, прогулки на лыжах с Паулой, осмотр чистокровных лошадей, шикарные банкеты, партии в бридж, просмотр фильмов. Иногда Геринг принимал иностранных послов и обсуждал с Ешоннеком и Боденшацем перспективы воздушной войны, и эти эпизодические всплески интереса рейхсмаршала к продолжавшимся операциям против Великобритании всегда вызывали опасения в Генеральном штабе люфтваффе в Ла-Буасьер: иной раз рейхсмаршал в самый последний момент распоряжался сменить цель нападения[379], а приказы отдавал через свою медсестру Кристу Горманс.[380]
Действительно, складывается впечатление, что во время этого отпуска Геринга медицинский персонал играл весьма большую роль. При рейхсмаршале находились девять врачей различных специальностей, так как у него случались сердечные приступы из-за переедания, переутомления, сеансов похудения, чрезмерного увлечения горячими ваннами. Двадцать первого ноября он написал графу Эрику фон Розену: «Я взял несколько недель на лечение, поскольку в самом деле очень устал. Здесь, в Роминтене, я отдыхаю вместе с Эммой и Эддой в своем охотничьем домике вдали от всего происходящего, восстанавливая силы для будущего года». Сказано точно: тем временем Мильх руководил воздушной войной, Удет худо-бедно организовывал производство самолетов, Пили Кёрнер курировал реализацию бесчисленных задач четырехлетнего плана, а Боденшац старался наилучшим образом представлять интересы люфтваффе в рейхсканцелярии Гитлеру, который все больше абстрагировался…
Именно это страшно беспокоило честолюбивого Геринга: Гитлер, казалось, был доволен тем, что рейхсмаршал находится в Восточной Пруссии, и не обращался к нему за консультациями. Но этому было простое объяснение: полностью поглощенный своими планами нападения на СССР, фюрер на этой стадии предпочитал, чтобы ему не противоречили… Пятого декабря он сказал Гальдеру и Браухичу: «Как только будет прорван фронт русской армии, финальная катастрофа ее станет неминуемой». Целью предстоящей кампании, прибавил он, «должно стать уничтожение войск противника». Гитлер намеревался нанести удары по северному и южному флангам, Москва «не так важна», уточнил он. Кампания же должна была начаться «в конце мая 1941 года». Спустя восемь дней Гитлер добавил, что потребуется задействовать «от 130 до 140 дивизий». А 17 декабря объяснил генералу Йодлю: «Мы должны решить все проблемы в континентальной Европе в 1941 году, потому что уже с 1942 года Соединенные Штаты будут в состоянии вступить в войну». Ни Гальдер, ни Браухич, ни Йодль не высказали никаких возражений: после захвата Польши и Франции они перестали ставить под сомнение вдохновение фюрера… Наконец, 18 декабря Гитлер подписал директиву за номером 21, которая начиналась так: «Германские вооруженные силы должны быть готовы победить Советскую Россию в результате быстрой кампании, даже до окончания войны против Англии». В первую очередь он планировал уничтожить смелыми танковыми операциями «массу русской армии, собранную в Западной России», и предотвратить «отступление боеспособных войск на широкие просторы русской территории». Первые представленные ему ОКХ планы («Отто» и «Фриц»), которые предусматривали нанесение главного удара в направлении Москвы, Гитлер изменил, решив, что наступление на Москву будет продолжено только после захвата Ленинграда и Кронштадта[381]. Он также рассчитывал на взаимодействие с финнами севернее Ленинграда и с румынами западнее Одессы. План получил кодовое название «Барбаросса». Жребий был брошен…
Двадцать второго января 1941 года Геринг вернулся в Каринхалл, потом уехал в Оберзальцберг, куда Гитлер удалился, чтобы обдумать будущую стратегию. После целого дня разговоров Железный человек решил, что убедил своего владыку отказаться от всех планов войны на Востоке. «Слава богу, мы не будем воевать с Россией!» – сказал он командиру парашютной дивизии генералу Курту Штуденту. Но рейхсмаршал рано радовался: два дня спустя Гитлер по телефону сообщил ему: «Геринг, я передумал: мы выступим на Восток…»
Как всегда, рейхсмаршал подчинился и вернулся в Берлин, чтобы как можно лучше выполнить свою задачу в соответствии с планом, с которым он был не согласен. Но и теперь Герман Геринг оказался зажат в тиски из-за противоречивых планов фюрера, слабости экономики рейха, некомпетентности многих его подчиненных и собственной беспорядочной активности. Судите сами: Гитлер был маниакально увлечен будущей кампанией против России, но при всем этом приказал перебросить целый авиационный корпус в Южную Италию, чтобы помочь Муссолини выпутаться из незавидной ситуации, в которой тот оказался, напав на Грецию[382]. Кроме того, он потребовал, чтобы Генеральный штаб подготовил подробные планы захвата Греции, который планировал осуществить весной 1941 года (операция «Марита»), – естественно, при массированной поддержке люфтваффе. Он также решил направить в Ливию для усиления итальянцев танковую дивизию генерала Роммеля – тоже, конечно, с сильной авиационной поддержкой. Требовалось также разместить многочисленные зенитные батареи в Румынии, поскольку румынские нефтяные скважины оказались в зоне досягаемости авиации британцев, занявших Крит после нападения итальянцев на Грецию[383]. К тому же, поняв уже в конце октября, что невозможно захватить Гибралтар без разрешения Франко на свободный проезд немецких войск через всю Испанию, Гитлер весь январь 1941 года продолжал изучать план нападения на британскую крепость, получивший кодовое название «Феликс»[384]. И потом, надо было продолжать воздушную войну против Великобритании, несмотря на то что это по-прежнему стоило значительных потерь техники и немалых людских потерь. А результаты продолжали оставаться весьма удручающими. И наконец, требовалось обеспечивать противовоздушную оборону индустриальных центров рейха, которые все чаще и чаще подвергались атакам Королевских ВВС…
Мы помним, что Геринг также нес ответственность за выполнение четырехлетнего плана. А план этот страдал глупыми противоречиями, разрешить которые рейхсмаршал был не в состоянии. Так, продолжались дорогостоящий выпуск синтетического бензина, использование руды с низким содержанием железа, хотя ввоз румынской нефти и русских высококачественных минералов не прекращался. Немцы уже планировали захват нефтяных месторождений Кавказа и рудников Украины, однако упорно продолжали производить искусственный каучук, который не годился для производства автомобильных шин[385], хотя натуральный каучук в больших количествах поступал из Юго-Восточной Азии. Продолжало действовать распоряжение фюрера о прекращении разработок тех новых видов вооружения, которые не могли быть завершены до конца 1941 года, хотя пора уже было подумать о том, что поступит на вооружение в 1942 году и в последующие годы… Наконец, из-за халатности генерала Удета темпы производства авиатехники практически не росли, бомбардировщик Ю-88 представлял боа́льшую опасность для немецких летчиков, чем для их противников. Истребитель Ме-109Ф с более мощным двигателем еще не покинул цеха заводов, а улучшенная версия Ме-110 вдруг была заменена совершенно новой моделью Ме-210, которую профессор Мессершмитт запустил в производство до окончания летных испытаний и которая могла поступить на вооружение люфтваффе только в 1942 году! И словно всего этого было недостаточно, Геринг начал вести отчаянную борьбу с адмиралом Рёдером за сохранение контроля над морской авиацией и с ОКХ, чтобы отстоять квоту на сырье![386] И разумеется, страна не могла жить исключительно ради самолетов, кораблей и танков. Четырехлетний план предусматривал также строительство жилья, производство товаров народного потребления, улучшение дорожной и железнодорожной сети, развитие сельского хозяйства, короче говоря, обеспечение нормальной жизни гражданского населения. Но у Геринга не было времени заниматься этим, Кёрнер не имел достаточных полномочий, а у подчиненных того и другого не было для этого средств…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
