и его улыбочка была отвратительна.– Просто заберу её и всё.
- Со мной, может, вы и не должны договариваться, но она из куреня Лёвы Василька, - напомнил ему инженер. – Может, вы сначала с ним договоритесь?
- Да плевать я на него хотел, - беззаботно отвечал Тарасов, продолжая улыбаться.
«А вот это ты врёшь, дружочек, тем, кто таскается по степи с такой небольшой охраной, на казаков лучше не плевать, и ты это знаешь», - подумал Горохов. Но даже и без Василька он не собирался отдавать Самару этому человеку. Инженер начал коситься по сторонам, искать глазами охрану Тарасова. Их никого не было в зоне видимости. А значит…
Горохов знал, что без проблем убьёт его: ловит начальничка за правую руку, под которой у него кобура с пистолетом, бьёт его в лицо лбом и, пока тот падает, вытаскивает тесак. Горохов уже решил, что убьёт тесаком, чтобы не привлечь внимание охраны выстрелами, а потом он обойдёт палатки, залезет на камни и сверху, с камней, перебьёт и охрану… В принципе, вопрос решаемый… Но тогда на операции можно будет ставить крест.
А Тарасов то ли не рискнул ссориться с Васильком, а может, что-то заметил в лице инженера, в общем, он произнёс уже спокойно и даже почти дружески:
- Да ладно, не буду я вас доставать и забирать вашу красавицу, всё равно она у вас не очень разговорчивая, поеду-ка я лучше на пирс, посмотрю время прибытия и убытия лодок и барж в те дни, когда доктор пропал и вы бота своего потеряли. Быть может, что-то и прояснится.
«Какая же нудная сволочь, он ведь так вычислит лодку Палыча, а когда Палыч вернётся, а вернётся он сюда уже скоро, то его лодку осмотрят внимательно и начнут, конечно, спрашивать, зачем ему на лодке клетка с замком».
- От души желаю вам удачи, извините, мне пора, - устало произнёс Горохов и пошёл к своей палатке.
- И я вам, - кричал ему вслед Тарасов. – Желаю вам удачно продать вашу воду, инженер.
«С ним придётся что-то делать… что-то делать… Ликвидировать? Это как вариант, он часто таскается по степи, иногда вдвоём с водителем, запросто может нарваться на неприятности. Это степь. Но как? Сторожить его? Выслеживать? Сложно, долго, можно привлечь к себе внимание… Опасно. Но с ним нужно что-то делать… Или заканчивать операцию побыстрее… Побыстрее? Как? К сожалению, скорость от меня не зависит. Мне нужно ждать поклёвки главной рыбы. А ждать опасно, этот лысый хряк копает вокруг меня непрерывно. И ведь нароет чего-нибудь, нароет…».
Глава 58
Самара…
«Как глупо получилось с этими серёжками. Люсичка Проказа всё знала, она понимала, для кого я искал серёжки, и специально отдала свои. И ведь не пожалела дорогую вещь, лишь бы дураком меня выставить и порадоваться. Всё-таки противная она баба».
Горохов приостановился в тени камней, там, где со света его не было видно, курил и ждал, пока Тарасов со своими людьми наконец уберётся с участка. И только когда их квадроциклы уехали, пошёл искать Самару.
Серёжки были на ней. Красивые. Золото есть золото. Она залила большой таз гороха водой, накрыла тряпкой, поставила его в тень.
- Ты бы брала новую воду из скважины, - сказал инженер, видя, что она пользуется водой-опреснёнкой из старых канистр. – С хорошей водой вкуснее.
- А эту вылить, что ли? – отвечала женщина тоном нехорошим, тоном с заметной долей неприязни.
- На стирку оставь, на помывку, - посоветовал он.
Самара ничего не сказала.
- Ты с Тарасовым говорила?
- С городским-то? С этим клещом въедливым? Говорила, – ответила она буднично, как о какой-то ерунде. – Всё лез и лез ко мне, всё спрашивал, куда я с тобой ездила. Да когда это было. Что ты делал.
- И что ты отвечала?
- Отвечала, что ездишь ты по степи, вдоль реки, что бумаги пишешь да смотришь камни. А когда и где бывали, я не помню.
- Ты молодец, всё правильно сказала.
- Да уж не дура.
Горохов помолчал:
- Слушай, я не знал ваших обычаев… Ну, в смысле с серёжками…
- Я-то уже поняла, - ответила казачка, - а вот бабы наши… Подлюки, сколопендры пучеглазые, всё смеются, всё спрашивают, хотят знать, будет ли свадьба скоро или ждать до сезона дождей. В курене тоже интересуются… Атаман спрашивал уже.
- Понимаю… Глупо получилось, но ведь я сразу тебе сказал, что ни о какой женитьбе и речи быть не может.
- Да, сразу сказал, - повторила она. – Я просто думала…
- Не нужно ничего думать… Нужно слушать, что я говорю. Потому что я всегда знаю больше и гляжу на шаг дальше, – он чуть помолчал. – Ты уже, наверное, и сама поняла, что муж из меня хороший не получится.
- Почему это? – первый раз за весь разговор она на него взглянула. – Из тебя хороший муж выйдет, добрый. Не жадный.
- Не жадный? Да, но…Нет, не выйдет из меня хороший муж, потому что у меня такая работа… Такая, что в любой момент… Может так получиться, что мне придётся уходить, всё бросить и быстро уходить, или меня могут… убить. Понимаешь? – Горохов старался говорить с ней как можно мягче.
- Да ясно мне всё, - она вздохнула. – Просто я старалась… Думала, покажу себя и тебе понравлюсь…
- И ты мне понравилась, но я не могу жениться на тебе. Я ни на ком не могу жениться. Я даже не знаю, где буду через полгода, и буду ли жив вообще…
- Так кто же ты такой?
Он усмехнулся:
- Сколько раз тебе можно повторять, я водный инженер. У меня и диплом имеется.
Казачка тоже улыбнулась, только невесело. И он продолжил:
- А серёжки… Продай их, они денег немалых стоят, а скоро я ещё деньжат добуду, я тебе ещё дам, сверх того, что обещал.
- От денег не откажусь, мне приданое не помешает. А серёжки… Я всё равно их буду носить, - твёрдо сказала Самара.
- А как же бабы?
- Да пусть сдохнут от зависти, саранча бестолковая… Они, дуры, всё зубоскалят, ехидничают, потому что им таких серёжек никто и никогда не подарит. Даже у атаманши нашей таких серёжек нет.
У двери в ресторан двое с оружием. Солнце
