Она отрицательно покачала головой.
— Нет.
— Не говори глупостей. Ты должна выйти замуж. Этого требует твое положение наследницы «Паловерде ойл».
— Со мной что-то не в порядке. Я могла бы уже давно выйти замуж. Охотников заполучить «Паловерде ойл» достаточно. Кому-то из них я, возможно, даже нравилась.
— Ты слишком высоко задираешь нос! Постарайся избавиться от этого.
— Я хотела иметь семью. Хотела иметь детей. Все то, что дано другим женщинам. Я могла бы иметь все это, но... я просто была не в силах выйти замуж за кого-нибудь из тех людей. И дело даже не в том, что я их не любила. Просто в их обществе мне было не по себе. — Она прямо посмотрела ему в глаза. — Странно! С тобой я спокойно разговариваю, спорю, не огорчаюсь, когда ты сердишься... Почему? Вроде бы все должно быть иначе, ведь ты умнее остальных. Красивый, смелый...
— Вот это верно! Смельчак!
— ... Значит, я должна стесняться тебя больше, чем других. Но все как раз наоборот. С тобой мне хорошо, потому что ты член моей семьи. Я воспитывалась дома, поэтому трудно схожусь с незнакомыми людьми. Мне хорошо только в семье. Ты — часть моей семьи, значит, и часть меня самой. — Она отодвинула стул и поднялась. — Если не ты, то никто.
— Мне хочется ответить тебе резко, — сказал он. — Но, Тесса... ничего не приходит в голову.
Он поцеловал ее. Обняв его за талию, она прижалась к нему. Упрекая себя, он мысленно спросил: «И как это ты опустился вровень с этим мерзавцем-управляющим, что так гадко здесь ухмылялся?» Но он не был противен самому себе. Напротив, счастлив, что впервые в жизни обнимает не нечто безликое, а любимую женщину. За окном послышался крик ребенка.
Тесса крепко прижималась к нему. От нее пахло шампанским и кофе. Стройное тело трепетало. Он прижал руку к ее левой груди и ощутил сильное биение ее сердца.
Страсть охватила Кингдона.
— Постой! — хрипло проговорил он, словно боясь, что она убежит. Он закрыл дверь и повернул в замке ключ.
Окно в спальне было открыто, белые занавески, влажные от морского ветра, трепетали.
Тесса сняла покрывало, и они упали на постель. Ему хотелось раздеть ее не спеша, но вместо этого он принялся лихорадочно расстегивать пуговицы ее блузки, резко стянул юбку, порвал тесемки шелкового белья. Ему самому хотелось раздеться донага, чтобы почувствовать прикосновение ее груди к своей коже. Но вместо этого он сбросил лишь брюки, оставшись в трусах. Вовсе не из скромности. Просто его шрам шокировал не только Лайю. Все женщины шарахались от уродливого рубца.
Испустив хриплый стон, он опустился на нее всем телом. Наткнувшись на препятствие, он не смог остановиться и с силой вошел в нее, словно в поисках убежища в спасительной гавани. Она подалась к нему навстречу, тихо вскрикнула и крепко прижала его к себе. Кингдон глубоко проникал в тело Тессы, ничего не соображая и не думая ни о какой технике. Он судорожно, грубо овладел ею, словно Тесса была его первой женщиной. Хрипел, шумно дышал.
Потом он прижался к ней, чувствуя, как успокаивается его сердце и остывает пот. Он целовал ее в шею, нежно гладил волосы, жалея, что она так сильно их укоротила.
За окном снова закричал ребенок. Он поднялся, чтобы закрыть окно, опустил темную штору, и комната погрузилась во мрак. Она лежала, чуть согнув одну ногу в колене. Его пристальный взгляд, судя по всему, не смущал ее. Но потом он увидел на простыне кровь. Она отвернулась и прикрыла темное пятно покрывалом.
— Это даст им почву для обильных пересудов, — сказал Кингдон. — Не стесняйся. Эта кровь на постели хороша уже тем, что я лично вижу такое впервые.
Она наблюдала, как он развязывает галстук, расстегивает рубашку, снимает майку. Потом Кингдон сел на край постели и стянул носки.
Он был высок и хорошо сложен: длинные ноги, широкие плечи, узкие бедра и талия. Медленно повернувшись к ней боком, он снял трусы. Шрам обручем охватывал его левую ляжку. Гладкий, безволосый, неровный, он придавал ей сходство с клешней вареного рака.
Он растянулся на постели рядом с девушкой. Она легонько притронулась к шраму кончиками пальцев. Кингдон не верил своим глазам. Ему никогда в голову не приходило, что найдется женщина, которая отнесется к его уродству с такой лаской и любовью. Неужели ей дорог этот шрам так же, как и все остальное, не искалеченное его тело? Тесса наклонилась, поцеловала его в левое бедро и вновь легла.
— Болит? — спросила она.
— Ты поцеловала это место. Как же может после поцелуя болеть? — ответил он. — Я чувствую себя увереннее.
— Почему?
— Я чувствую себя теперь увереннее с этим шрамом. Да, он болит, но это ничего. — Тут он заметил маленькую темную родинку в ложбинке на ее груди. — Забавное местечко ты нашла, чтобы спрятать такую красоту, — сказал он и потерся щекой о ее грудь, потом поцеловал мушку. — Моя? — спросил он.
— Навеки.
Они лежали, обнявшись, и целовались, он вдыхал ее запах, а она — его. Ее руки медленно блуждали по его мускулистым плечам и спине.
— У меня тоже есть кое-что, что принадлежит тебе, любимая, — прошептал он ей в ухо.
Теперь он уже не торопился и овладел ею мягко и нежно. Ему попадались опытные женщины, но никогда еще он не получал такого полного удовлетворения.
— Придется мне найти место для наших встреч, — сказал он.
— Нет!
— Как это «нет»? Этот управляющий с его похабной ухмылочкой — типичное явление. Мне очень трудно тайком встречаться с девушками в отелях. Неужели ты не заметила, Тесса? Ты же пришла сюда не с простым летчиком, а с кинозвездой.
— Я куплю дом.
— Оставишь родителей?
— Они уже привыкли жить без меня. Я три года была во Франции. — Она поцеловала его в шею. — Кингдон, я не буду им рассказывать про нас.
— Да, ты уже ученая, — не без сарказма произнес он.
— Вы с отцом не сошлись характерами, — сказала она. — Я не люблю делать что-то втайне, но...
— Никакого дома ты не купишь, — прервал он. — Ты же читала в газетах и журналах о моей счастливой семейной жизни. А известно ли тебе, что семейное счастье просто так не дается? В моем контракте записано, что мы с Лайей должны появляться на людях там, где только заблагорассудится агенту по рекламе из «Римини продакшнз». Сейчас у меня перерыв в съемках, так что есть немного свободного времени. А обычно я встаю в половине шестого утра и возвращаюсь домой в шесть вечера, но не отдыхаю, а либо учу роль, либо хожу на «нужные» вечеринки со своей верной супругой. Смогу уделять тебе лишь крохи своего времени. Я не могу на это пойти.
— Ничего, такова уж моя судьба, — твердо сказала она.
Он легонько постучал согнутым пальцем по ее лбу.
