Я не знал, что они прослушивают даже мою комнату. Вам будет трудно поверить в это, но вчера мы открыли и отсоединили прослушивающее устройство.
Она все время настаивала на том, чтобы в моей комнате был звонок, чтобы подать сигнал охранникам если что.
Я сказал Шиле: «Но что может случиться внутри? Снаружи охранники. Если что-то случится со мной, несчастье придет извне. У них должен быть звонок, чтобы сообщить мне об этом, а не у меня. Я живу в единении. Никто не может меня даже увидеть снаружи, и я не могу никого увидеть за пределами моей комнаты. Звонок совершенно не нужен!»
Она настаивала на том, что он может понадобиться в случае чего. Я сказал ей: «Хорошо, если ты так настаиваешь, он мне не навредит». Но смысл был в том, об этом мы узнали вчера, после того, как убрал этот звонок, что там был микрофон. Это было подслушивающее устройство.
Я встречался иногда с кем-то. Она не хотела, чтобы я с кем-либо встречался. Но я сказал ей: «Это невозможно. Я хочу кому-то кое-что передать, какие-то наставления. Мне кажется, ты не сможешь это сделать. И поэтому этого человека нужно позвать».
По этой причине она прослушивала мою комнату. Она хотела знать, что я буду говорить тем людям, которых звал к себе.
Она создала практически фашистское государство. Это было отвратительно. Это было преступлением. И вся банда сбежала. Шила и члены ее банды сбежали, и вскоре все это было обнаружено.
Но мы не оставим это так. Эти люди будут уничтожать другие общины, других саньясинов. Я собираюсь сообщить правительству, сообщить Интерполу, сообщить всем коммунистам, всем средствам массовой информации. К этим людям нужно относиться, как к преступникам.
Что навело меня на мысли о том, что меня прослушивают, то, что я иногда разговаривал о чем-то с Девараджем, а когда на следующий день ко мне приходила Шила, это вылезало наружу.
Она была действительно глупа в этом смысле. Она говорила: «Мне ночью приснился сон, что вы разговаривали с Девараджем, и между вами состоялась такая беседа, причем не только мне приснилось, но Видье приснилось то же самое, Савите приснилось то же самое».
Я ответил Шиле: «Ты вообще ничего не знаешь о снах. Три человека никогда раньше еще не видели один и тот же сон. Ты просто невежественна. Ты ничего не знаешь о снах. Достаточно было бы, если бы ты одна увидела этот сон. Не нужно еще двух свидетелей. Это выглядит уже подозрительным.
Неужели ты думаешь, я поверю в то, что вы все три обладает сверхчувствительностью, сверспособностями, вам придется это доказать! Я открою книгу, ты сидишь там, просто скажи мне, какую страницу я открыл, это докажет все, есть ли у тебя способность интуитивного восприятия. Я могу отметить страницу и положить на стол, вы все увидите ночью сон, а завтра скажите мне, какую страницу я пометил. Если вы этого не сделаете, я пойму, что комната прослушивается. Так что скажите мне точно какую страницу я отметил. Вам будет это легко сделать!»
Она отрицала это: «Как мы можем прослушивать вас?» Она начала плакать и...
Я сказал: «Твои слезы и все подобное не помогут тебе. Просто скажи мне, прослушивается моя комната или нет? Я могу простить тебя, но ты должна мне сказать правду».
Тогда я видел ее в последний раз. Она начала избегать меня.
Община не знала об этом. Они все делали сообща, эти двадцать человек. Один из них был врач, другой был электронщиком, другой финансистом. Они все крутили между собой.
Например, когда саньясинам сказали вырыть траншеи для прослушивающих проводов, саньясины не имели никакого понятия о том, что внутри телефонных кабелей есть также провода для прослушивания, и что будут прослушиваться сотни домов.
Сто сорок пять комнат отеля прослушивались также. Даже моя комната прослушивалась, многие дома прослушивались, как только им казалось, что есть свободомыслящий человек, они начинали его прослушивать.
Саньясины, которые трудились над этим, не имели ни малейшего понятия о том, для чего это все нужно, и знали об этом только те двое саньясинов — члены банды, которые ими руководили. Община оставалась в неведении относительно происходящего.
Они прослушивали и делали записи всех телефонных переговоров. У них был сложный механизм, который мог записывать все телефонные разговоры одновременно. Даже люди из ФБР были просто потрясены. Они никогда раньше не видели такого сложного механизма. И после того, как они обнаружили прослушку, они сказали, что эти люди во многом превзошли Никсона.
За прослушивание одного телефонного разговора есть статья на пять лет тюрьмы, а они прослушали столько разговоров, что им светит тысяча лет, и даже этого мало. Это говорят эксперты из ФБР. Я просто их цитирую.
Но саньясины обо всем этом не знали. Они видели провода, но они не знали о том, что эти провода для прослушки. Они думали, что это телефонные кабели или электрические кабели.
— Удивительно ли, что она хотела сместить вас?
— Кажется да, она хотела убить меня, или отравить постепенно, и чтобы я был болен и не мог выходить к саньясинам. Она хотела этого...
Она пыталась выставить охранников на крышу моего дома. Предлог был таким: они должны охранять меня, но истинная причина была другой. После того, как она покинула общину, некоторые охранники пришли ко мне со слезами на глазах, им было велено обращать внимание на всех, кто приходит ко мне в дом и на всех, кто в нем живет. Сейчас я узнал о том, что охранникам было также сказано — не контактировать с теми, кто живет со мной, даже не улыбаться им, не смотреть на них, не обращать на них никакого внимания.
Одна девушка любила одного охранника. Но этому охраннику сказали: «Прекрати все свои отношения с ней, потому что может случиться так, что однажды тебе придется просто стрелять в нее и ее семью».
Они были готовы убить не только меня, но были готовы убить всех тех, кто был близок мне, моих нянек, которые стирали мне белье, моих врачей, моих башмачников, моего дантиста, моих поваров, уборщиков, всех кто жил со мной в доме, они всех хотели убить.
Шила настаивала, чтобы они запирали мою комнату снаружи, а ключ отдавали ей. Но я сказал: «К чему это?» Она сказала мне, что это на всякий случай, в любое время, если мне понадобится, и если охранники позвонят ей, она могла бы мгновенно прийти.
Я сказал ей: «Тебе нужно минимум пятнадцать минут, чтобы добраться до моего дома из своего. Охранники могут носить ключ с собой, это будет лучше, и если я позвоню, они сразу откроют, раньше тебя. Но она настаивала, и тогда я сказал ей: «Хорошо, хотя я не боюсь смерти, и ничего не боюсь, можешь хранить этот ключ у себя. Если тебе это доставляет такое удовольствие, если ты чувствуешь, что это целесообразно в целях безопасности, можешь носить этот ключ с собой!»
Но всем тем, кто жил в моем доме, моей няня, эта идея не понравилась, и она повесила другой замок внутри дома.
Она сказала: «У вас только одна ванная, иногда не все в порядке с канализацией, лучше, чтобы у вас была возможность ходить и в другую ванную, чтобы ваша ежедневная жизнь не нарушалась».
Я сказал ей: «Вы может сделать для меня другую ванную комнату?»
И она сделала другу ванную комнату, и теперь мы обнаружили, что она пуленепробиваемая. Но почему? Почему ванную комнату понадобилось делать пуленепробиваемой? Почему? И в ней есть дверь снаружи дома, чтобы через нее входил уборщик, но у нее был другой ключ от этой двери. Через эту дверь мог войти любой и застрелить меня, когда я лежал в кровати, и сбежать, даже не войдя в дом, и вам даже не удалось бы убить этого человека, который пристрелил меня, потому что ванная пуленепробиваемая, и пули не могли бы проникнуть в ванную. Она или кто-либо из ее окружения могли просто пристрелить меня, и войти в ванную комнату, вот и все. А из ванной она могла бы выйти из моего дома, и никто даже не знал бы об этом.
Охранники пришли ко мне со слезами на глазах: «Мы видели каждый день. Джулиан постоянно приходила для того, чтобы сменить кассету». Магнитофон был в ванной комнате охранников. Они сказала: «Мы держали рот на замке, потому что Шила убедила нас, что это для безопасности мастера. Если кто-то войдет в комнату, а Раджниш будет сидеть с закрытыми глазами, если что-то случится в комнате, вы мгновенно узнаете об этом».
Они каждый день отравляли мое молоко. И только теперь бедные саньясины, которые смотрят за коровами, начали говорить: «Каждый вечер Пуджа приходила и примешивала что-то в молоко, я не знал, что это яд, я думал, что это какие-то пищевые добавки, для здоровья». Это было для моего здоровья, точно!
Вчера вечером одна из врачей саньясинок, рассказала нам, что Шила отравила ее в своем доме. Тогда они только проводили эксперименты, должно быть, отрава была такая, что только язык отнялся. Она не могла говорить двадцать четыре часа.
Они экспериментировали, чтобы сделать это со мной позже.
