Гарнер. — Действительно, вам лучше не знать. Там тело. Леди Гертруда. Пусть ваши люди пойдут и заберут её.
— Гертруда? — спросил Воин в Маске. — Что с ней случилось?
— Прикажите поместить тело в хранилище, — сказал Гарнер. — Всегда есть шанс, что Некромант сможет что-то из неё вытянуть. Он пристально вглядывался в белую фарфоровую маску. — Леди Гертруда только что пыталась убить Принцессу. По прямому приказу Короля Вильгельма.
— Боже правый, — произнёс Воин.
— Вы что-то подозревали? — спросил Гарнер. — Пришли сюда, чтобы лично охранять её?
— У меня было подозрение, — ответил Воин. — Но только не так… Не… Гертруда.
Он протиснулся мимо Гарнера и поспешил в номер, не преминув постучать. Екатерина сидела в кресле, положив руки на колени.
— Вы в безопасности, Принцесса? — спросил Воин в Маске. — Вы не ранены?
— Она действительно пыталась убить меня, — сказала Кэтрин, глядя на Воина снизу вверх, как ребёнок. — Сначала ядом, потом… этим.
Она кивнула на светящийся кинжал, всё ещё лежащий на полу. Воин в Маске быстро подошёл, опустился на колени рядом с кинжалом и внимательно изучил его сквозь маску, затем взял уродливое оружие за рукоять большим и указательным пальцами.
— Отвратительно. Я вижу всевозможную магию, по всему лезвию. Достаточно мощную, чтобы пробить даже вашу защиту, Принцесса. Это была не просто попытка. Леди Гертруда была настроена решительно.
Он позвал через открытую дверь, и его люди поспешно вошли. Он тихо переговорил с ними, отдал одному из них кинжал и указал, чтобы остальные подняли тело Гертруды и вынесли его. Они сделали это быстро и ловко. Воин в Маске обернулся к Кэтрин.
— Мои люди позаботятся о том, чтобы с телом Леди Гертруды обращались уважительно, Ваше Высочество.
— Гарнер что-то говорил о Некроманте…
— Нет, Ваше Высочество, — сказал Воин. — Рейвен уже знает, что ничего от неё не добьётся. Я прослежу, чтобы тело не тревожили. Я не ошибусь, если предположу, что это как-то связано с её потерянной любовью, погибшей на границе?
— Да. Я думаю, что никто из нас не воспринимал её потерю достаточно серьёзно. Нам следовало задуматься. Горе никогда не проходит, если его лелеять. Гертруда держала своё горе при себе, потому что у неё больше ничего не было, и в конце концов это уничтожило её.
— Что вы хотите, чтобы я теперь делал, Ваше Высочество?
Кэтрин непонимающе посмотрела на него. — Что?
— Желаете, чтобы я начал подготовку к нашему возвращению в Редхарт?
— Нет, — сказала Кэтрин. — Я никуда не поеду. Я останусь здесь, с Ричардом.
— Как пожелаете, — ответил Воин. — Я передам ему весточку, сообщу о случившемся. Уверен, он скоро будет здесь. Он посмотрел на двух мужчин, всё ещё ожидавших у двери. — Вы. Охраняйте её. От всех и вся, пока не придёт Принц. Понятно?
— Мы будем выполнять ваши приказы, Сэр Воин, — осторожно сказал один из стражников. Только ваши приказы.
Воин в Маске снова повернулся к Катерине. — Вы хотите, чтобы я остался здесь с вами до прибытия Принца?
— Нет, — ответила Екатерина так тихо, что Воину в Маске пришлось сосредоточиться, чтобы понять её. — Я не хочу, чтобы кто-то был со мной.
Воин в Маске поклонился и ушёл, забрав с собой своих людей. Поэтому он не слышал последних слов Кэтрин.
— Я больше никому не могу доверять.
ВОСЕМЬ
ТО, ЧТО ВОЗВРАЩАЕТЬСЯ
Принц Кристоф, предполагаемый наследник трона Редхартов, и Малькольм Барретт, Чемпион Короля — Редхартов, бежали по коридору, ведущему ко Двору Короля Уильяма, с противоположных сторон. Они оба, спотыкаясь, остановились перед закрытыми двойными дверями, а затем тяжело оперлись друг на друга, пытаясь восстановить дыхание.
Вооружённые стражники, дежурившие у дверей, изо всех сил старались не смотреть на них, но суровыми лицами и языком тела давали понять, что им приказано никого не пропускать. Потому что им очень не хотелось говорить об этом вслух сыну Короля и Чемпиону Короля, без необходимости.
Кристоф и Малькольм не обращали на охранников никакого внимания. У них были другие заботы. Когда оба наконец почувствовали, что дыхание снова под контролем, они выпрямились, отступили назад и посмотрели друг на друга.
— Это нехорошо, — сказал Кристоф. — Более того, это запредельно плохо. Меня много раз вызывали к отцу по разным причинам, но никогда в такой поздний час, никогда в такой императивной манере… и никогда так грубо и срочно.
— Это не может быть обычным заседанием Двора, — сказал Малькольм. — Не в этот час. Не может быть даже экстренным заседанием, иначе меня бы об этом проинформировали. Вы хоть понимаете, о чём идёт речь?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил Кристоф. — Что, я полагаю, само по себе является подсказкой, потому что я всегда стараюсь, чтобы среди людей Короля был кто-то свой, чтобы заранее предупредить меня о том, что происходит что-то нехорошее. Хотя бы для того, чтобы я мог подготовить свои оправдания.
Он сделал всё возможное, чтобы напряжение исчезло из его голоса и лица, и принял свой обычный томный вид. — Несомненно, дорогой отец найдёт время рассказать мне, в чём дело, в своё время.
Малкольм выдавил из себя слабую улыбку. — Но вы же не думаете, что это может быть что-то хорошее.
— Хорошие новости нет смысла скрывать, — сказал Кристоф. — Нет, Мал. Это нечто очень плохое.
— Тогда почему вы так спешили сюда?
— Потому что обычно, когда всё настолько плохо, хочется поскорее покончить с этим.
Они оба свирепо посмотрели на охранников. Ни один из охранников не встретил их взгляда. Кристоф посмотрел на Малькольма.
— Вы что-нибудь слышали о Кэтрин с тех пор, как она переехала в Лесной Замок?
— Нет, — ответил Малькольм. — Ни слова, ни намёка. Нет даже сообщения о том, что она благополучно прибыла, и беспокоиться не о чем. Что не может не беспокоить.
Кристоф посмотрел мимо всё более нервничающих стражников на закрытые двойные двери. — Возможно, именно в этом… всё дело.
Малькольм нахмурился. — Если бы всё шло должным образом, Король просто объявил бы об этом вскользь, в рамках обычных дел Двора. Подобное — закрытое заседание Двора в тёмное время суток — может означать только то, что где-то что-то пошло не так.
Они оба резко обернулись, когда по коридору к ним, пыхтя, направился Премьер-Министр Грегори Пул.
Природа не предполагала, что кому-то столь крупному, как Премьер-Министр, потребуется бегать, но он явно старался изо всех сил. Из-за одышки он с трудом передвигал ноги, а когда, запнулся и остановился перед Принцем и Чемпионом, то хрипел так, что не мог вымолвить ни слова. Его лицо приобрело тревожный багровый оттенок, а глаза буквально лезли из
