– Интересно! – Магистр встрепенулся, подымаясь со своего места, – А что Вы видели и вообще чувствовали в этот момент?
– Это было похоже, что я смотрю на него сквозь стекло аквариума. Знаете, бывают такие большие аквариумы для детей, где за стенкой плавают рыбы, касатки, дельфины…, – он сбился. – Ну, то есть, это было так, как будто мы не можем контактировать друг с другом, как будто разделены разными средами.
– Разными средами…, – повторил последние слова Баллистер, а затем крикнул – Однако…вот как!
– Что – "вот как"? – Макс совсем не ожидал, что рассказ вызовет такой эмоциональный всплеск у Магистра.
– Вы счастливый, конечно, по-своему, человек, – восторженно заговорил Магистр, – Вы выиграли лотерею, с шансом в один на десятки миллиардов – и даже ничего не успели понять!
– Опять Ваши присказки и иносказания, – раздосадовано ответил Макс, – Вы можете объяснять что-то просто и прямо?
– Могу, молодой человек, могу, – он сел, уставившись в него протрезвевшим взглядом немигающих глаз. – Я полагаю, что герцог Данэйский – одно из предыдущих Ваших воплощений. По сути, он и Вы – один и тот же человек, и ваш контакт друг с другом невозможен. Это нарушает принцип непрерывности временного кольца судеб. Я подозревал, что Вы не простой человек, да и Архивариус намекал на это. Но подумать, что Вы и герцог… это… уму непостижимо! – он взмахнул руками.
– Вы хотите сказать, что я это он…?! – растерянно спросил Макс.
– Да…
– И из этого выходит, что мы с ним не можем видеть друг друга? – удивленно переспросил он.
– И да, и нет. Парадокс кольца заключается в том, что один из вас иногда может видеть другого, но вы не сможете вступить в контакт, до того момента, пока вы имеете малейшую возможность существования в разных временах, покуда Вы остаетесь для него далеким будущим. Ведь будущее увидеть нельзя – Вас для него еще нет… Но если, скажем, Вы, Макс, потеряете возможность вернуться назад, то Вы перестанете быть человеком грядущего, окажетесь привязаны к здешнему настоящему, и, если я правильно понимаю теорию, этот запрет будет разблокирован.
– Хмм…, То есть, это означает, что у всех на свете есть свои "двойники"? – удивленно спросил Макс
– Почти, но не у всех. Вероятность, что Вы жили в прошлом в этом историческом периоде крайне мала, хотя она и существует. Но, как видите, иногда и палка на стене стреляет, – он улыбнулся, хитро сведя брови.
– Из этого следует, что я еще могу вернуться на Землю, в своё время? – осторожно спросил Макс.
– Разумеется, можете.
– И что мне нужно для этого сделать?
– Вы становитесь торгашом, Макс. Это не пристало Вашей Светлости, – Баллистер приложил руку к груди, склоняя голову в шутовском поклоне, – Я думаю, мы решим позднее, что мы можем предпринять.
– Хм, надеюсь, я буду привлечен к процессу принятия решения? – с ехидцей спросил Макс.
– Естественно…, Ваша Светлость.
* * *
– Вы меня слышите? – сквозь полумрак сознания до нее донеслись слова, значения которых она поначалу не разобрала. Яркий свет, проникая лезвием сквозь веки, больно резал закрытые глаза.
– Инъекцию, – потребовал голос. – Меньше дозу, – повторил он.
Что-то захлюпало, механически зажужжало где-то над головой, осиное жало иглой вонзилась в предплечье. Было чуть больно, но далеко, где-то там, на грани яви и полузабытья, так, что уже и не имело значения.
– Ммм, – из ее губ вырвался непроизвольный стон, – Свет…
– Меньше яркость лицевой зоны, – скомандовал голос. Стало немного темнее.
– Что со мной?
– Ничего, просто небольшой обморок, пара царапин. Скорее придете в себя.
– Где я? – тихо спросила она.
– В безопасности, – сухо ответил голос.
Что-то зазвякало у ее уха, потом раздался хлюпающий плеск, зажужжал всасываемый воздух, по-комариному тонко запел зуммер. Где-то под ее спиной у пола, механически урча, что-то заворочалось, сгоняемое с насиженного места.
– Я на Земле? – спросила она слабым голосом.
– Нет, – сухо ответил невидимый собеседник
– А где?
– Это медицинский блок, станция Гонгора, в Тарганских горах.
– Значит, я на Марсе? – прошептала она.
– Да. Я помогу вам сесть, если хотите.
– Хочу…
Крепкие руки подхватили ее под мышки, подводя под спину мягкую опору. Она полуоткрыла глаза. Ее обнаженное тело лежало на прозрачной кушетке, будто наполненной голубоватой водой, жидкость свивалась в маленькие спирали и рассыпалась на миллионы пузырьков. Сама комната была снежно-белой, белой до такой степени, что глаза начинали слезиться от чрезмерной белизны света.
Над ней нависал зеленый, в свисающих бахромой перепонках гриб. Впрочем, назвать его грибом было сложно. Снизу из него торчали выпростанные наружу змеевики неведомого предназначения, вперемежку с изрядным числом разноформенных присосок, слизистых щупалец, опутанных какими-то трубками явно искусственного происхождения.
– Вижу, Вам уже лучше, – из-за спины показался средних лет мужчина, в жемчужно-белом облегающем комбинезоне.
Он провел пальцами вокруг кистей, и перчатки, бывшие неразрывной частью комбинезона, опали белыми лепестками с его кожи. Следом стянул высвободивший пальцами с головы капюшон, сорвав его и словно бумагу бросил под кушетку где лежала Эмма. Под столом на этот раз что-то заскреблось по-мышиному.
– Адано, – он протянул руку девушке.
– Эмма, – ответила она, пожала его крепкую мускулистую ладонь. – Как я тут очутилась?
– Вам стало плохо. Вы помните?
– Да, – неуверенно ответил она, – я помню вокзал в Холленверде, потом была девушка, мальчик, потом я бежала за ним… Потом, потом…- она задумалась, – Нет, не помню.
– Потом Вам стало дурно, и Вы попали сюда, – сказал мужчина.
– Это больница? – спросила она.
– Нет, это место не имеет отношение к медицине или к государствам этой планеты. Вот, выпейте, это придаст Вам силы, – он протянул ей напиток, переливающийся бордово-оранжевым светом, с крохотными, размером меньше ноготка, зеленоватыми медузками, плавающими в бирюзе стекла.
– Это безопасно? – с сомнением спросила она, принимая бокал.
– Вполне. Пейте, Вам не повредит. Если бы мне надо было убить Вас, Вы бы не пришли в себя.
Он отвернулся. Она сделала пару глотков – жидкость, необычная на вкус, давала ощущение тепла и мятное послевкусие, отдающее запахом корицы, мяты, глинтвейна и морских водорослей.
– Где мои друзья? – спросила она, допив бодрящий напиток.
– Вы имеете ввиду мичмана Стени и капитана Берроуза?
– Да, – она поперхнулась, – откуда вы знаете их имена?
– Знаю, Эмма, и не только имена. Вот, приложите это к себе, она примет форму тела, – он подал ей полупрозрачную, будто сотканную из тончайшей, почти невидимую пленку. – Вам уже лучше?
