– Не знаю… Я пока не думала…
– Вот до вечера и подумай. Лучше все-таки лежа, хотя бы из соображений маскировки. Так что вот тебе спальник – хочешь, залазь, хочешь, сверху ложись. Рекомендую сверху, жарко все-таки. А я сейчас еще одну вещь найду, – последние слова прозвучали глухо. Из рюкзака. – Во-от эту.
На свет появился странный серый сверток. Александр сноровисто подергал за обматывавшие «вещь» веревочки, привязал три из них к кустам, взмахнул рукой – и половину полянки накрыла пятнистая ткань. Впрочем, какого именно цвета были эти пятна и даже где они начинались и кончались, сказать было достаточно сложно. Полотнище чуть колыхнулось, и пятна изменили цвет и положение – все оттенки тускло-серого. Больше всего это напоминало нефтяную пленку на воде, только ткань не поблескивала на солнце. Переливы были матовыми, словно упавший на землю клочок осеннего тумана. Лена дотянулась, пощупала странный полог – нет, все-таки настоящая ткань. Даже чуть рубчатая. Сверху еще и какая-то маслянистая. Жирная, будто и в самом деле мазутом политая.
– Любуешься? Хорошая материя, к тому же воду не пропускает. И, между прочим, свободно продается. Дорого, но дело того стоит. С расцветкой, правда, я намучился: золотистые или лиловые – сколько угодно, в любом магазине, а вот такую тусклую специально заказывать пришлось. Зато этот полихром разве что на свежем снегу в глаза бросается.
– Так ты что, знал, что прятаться придется?! Или как там у тебя – чувствовал?
– И не знал, и не чувствовал, – Александр выглядел несколько смущенным. – Просто люблю быть не слишком приметным, что в толпе, что в лесу. Можешь считать меня маньяком, можешь – психом. Когда тебя замечают, это не всегда хорошо, можешь поверить. Вот, например, кто-то сегодня уже обратил свое внимание, с нас пока хватит. Так, теперь станочек вместо стойки приспособим – и милости прошу к нашему шалашу! Залезай, устраивайся!
– А ты?
– У меня еще одно дело есть.
По матерчатой крыше шуршало, полог слегка подергивался и прогибался. Ноги в больших ботинках потоптались туда-сюда, потом как-то неожиданно нырнули под навес.
– Все, теперь нас точно никто побеспокоить не должен. Закрывай глазки и лежи тихо, – Александр устроился как-то по-кошачьи: на животе, подобрав руки под себя. – Кстати, не забудь придумать, как же ты мне можешь помочь. У тебя на это четыре часа. А я, пожалуй, вздремну…
* * *
Сообразить, где она и что вообще происходит, сразу не удалось. Ни потолка, ни неба. Сизые сумерки и серая колышущаяся пелена. Шорох и какие-то отрывистые удары – то ли неимоверно далекие, то ли невероятно тихие. Туп, туп-туп, туп. Туп. Полное отупение. И кто-то рядом.
Лена попробовала вскочить – на голову ей тут же упала сырая, пахнущая чем-то едким и знакомым тряпка. Попыталась вскрикнуть – рот зажали прямо через эту тряпку.
– Не ори! Ты мне всю дичь распугаешь! И навес уронила, теперь сама поправляй. Вставай, вставай, а то уши отлежишь.
Голос она узнала еще до того, как рука убралась с лица и скинула ткань. Александр помог выпутаться из серых складок, сразу сунул в ладонь какой-то тюбик:
– Лучше сразу намажься. Главное – шею, лицо и руки, а то сожрут. Даже до остановки не дойдешь.
На нос упала холодная капля, встряхнула голову и расставила все по своим местам. Зачесались укушенные места – сразу несколько, а рук только две… По кустам и серому навесу бродил, спотыкаясь, лесной дождь. Вернее, та его часть, которая скатывалось с дубовой листвы над головой. Сумерки. Пасмурные летние сумерки, и можно только гадать – зашло уже солнце или просто не хочет пробиваться через сизые тучи. Час, когда черную нитку от белой отличаешь запросто, а вот зеленую от синей – увы.
Мазь была вонючей, едкой, комариные укусы от нее начинали зудеть вдвое сильнее. Зато новых не прибавлялось, только гудело вокруг ненасытное облако. В этом овраге вроде бы сухо, и откуда только кровопийцы собрались! Разве что их сюда специально собрали. Правда, для чего это потребовалось – для медленного жестокого убийства или для отпугивания всего теплокровного – Лена никак не могла решить. На всякий случай она растирала мазь и по одежде – комариный нос не пробивает разве что джинсы. Да и то лишь старые, давно не стираные, задубевшие до жестяного громыхания. В этом она уже успела убедиться.
Александр деловито рылся в рюкзаке, что-то втискивал в разбухшие карманы пятнистой куртки и под нее, вешал на широкий пояс разные чехлы и коробки. Выпрямился, попрыгал, поправил все, что гремело или мешало.
– Ну что, готова? Деньги есть, домой доедешь?
– Никуда я не поеду!
– Тогда сиди здесь. Вещи стереги. До утра не появлюсь – выбирайся сама, главное – все время вниз. Там будет ручей, по нему можно до дач дойти. Два километра вниз по течению, «маршрутка» начинает бегать часов с восьми.
– Ты что, хочешь меня здесь оставить?! – возмутилась Лена. – А кто меня пугал кабанами и волками?! И теперь одну бросаешь!
– Не бросаю, а оставляю в проверенном месте, – уточнил Александр. – Человек здесь точно не найдет, а зверь этот запах за версту учует и сбежит. Очень уж неаппетитно мы сейчас пахнем, даже для комаров. Так что можешь забираться в спальник, если не хочешь домой под одеяло.
– Я с тобой хочу! И вообще, я придумала, чем я тебе пригожусь.
– Чем?
– Ты кого из наших Старших в лицо знаешь? То-то, а я почти всех! Ты ведь туда собрался, посмотреть, что наши делать будут. Угадала?
– Ну, предположим… Ладно, засчитываю. Обещал взять, если придумаешь, значит, возьму. Собирайся.
– Да я уже готова, мне собирать нечего, это у тебя полный мешок.
– Готова? – Александр прищурился, одним глазом оглядел будущую напарницу с головы до ног. Наклонился над рюкзаком, что-то вытащил. – Держи!
В Лену полетело что-то темное, шелестящее. Оказалось – здоровенный плащ, пятнистый снаружи, серебристый изнутри.
– И как это одевать? Я же в нем запутаюсь!
– Ничего, ничего, одевай. Сейчас по месту подгоним.
Следующие несколько минут Лена вертелась, приседала, замирала неподвижно, опасливо косясь на огромную иголку в мужских руках.
– А теперь руки подними. Выше, выше, над головой! И помаши! Ложись! Если хочешь со мной ходить, эту команду ты должна выполнять как робот – не думать, не выбирать, где мягче, падать моментально и куда придется. Хоть на муравейник, хоть на коровью лепешку, понятно? Повторим. Встать! Ложись! Встать! Ложись! Куда поднимаешься без команды?! Слушай, давай я сам разберусь, кто из них кто, а? Ты здесь посидишь, потом я тебе всех опишу, и расскажешь, кто это был. Мне их имена пока что не важны… Встать! Три шага вперед! Ложись!
– Здесь же кусты! – возмутилась девушка. – Куда ложиться-то?!
– А вдоль кустов упасть трудно? Или не сообразила? Ладно, это дело безнадежное… В одежке не путаешься, и то спасибо. Теперь займемся косметикой, – из бездонных карманов куртки был извлечен очередной тюбик. – Не бойся, с реппелентами эта краска не реагирует. Даже лучше, потом проще отмывать. Закрой глаза!
Через минуту Лена порадовалась, что не взяла с собой зеркальце. Даже самое маленькое. В какую маску превратилось ее лицо, даже догадываться было страшно. Скорее всего, поперек и чуть наискось пролегла широкая полоса, и повсюду разбежались полоски поменьше. Возможно, они рисовались по какой-то специальной системе, но по прикосновениям уловить ее не удалось. Ощущение было такое, словно всю физиономию наскоро заляпали сапожным кремом. Судя по цвету пальцев Александра, «косметика» была угольно-черной…
– А ты сам почему не разрисовываешься? Или это только мне обязательно?
– Угадала, я и так обойдусь. Меня и без этого вряд ли заметят, а ты головой слишком много вертишь. И глаза широко раскрытые, блестят.
– От чего им блестеть, темень кромешная! Вон тучи какие – даже звезд не будет!
– В том-то и дело, – Александр поморщился. – Была бы луна, все проще – лист блеснул, бутылка или пакет какой-нибудь, мусора хватает… ты не забывай, нам к кострам подходить.
