Голова ныла, и надоедливо зудели глаза. Понимали, бедные, что не будет им отдыха, и даже поплакать толком не дадут. До самого утра. Утром они тоже продержатся какое-то время, а потом придется ползти чуть ли не ощупью к Натанычу или Олегу свет Алексеичу, валяться с примочками на веках и тихо подвывать. Зато сейчас никакого прибора ночного видения не требуется. И бинокля. И верхнее зрение сейчас вполне совмещено с обычным. Очень удобно. Жаль только, ненадолго. Значит, нужно это время полностью использовать.
Александр смотрел сквозь темноту, листву и чужое колдовство, смотрел и пытался понять, что же происходит. К полуночи он из-за грозы не успел, но вроде бы ничего особого не произошло. Было, конечно, колыхание по лесу из этого места. Слабенький такой всплеск, словно и в самом деле поплясали у костра да праздник радостно отметили. Сейчас вот сидят, песни слушают да винцо кушают. На земле мир и в челове… пардон, в Древних… в общем, хорошо им там. Прямо-таки видно, как хорошо. Любым зрением видно.
А если верхним, то можно неплохо рассмотреть и весь сложный чертежик на полянке. Аккуратный, но несколько перекошенный. Тщательно, старательно перекошенный. Круг делили на шесть частей, Ленка правильно подметила, но соединили почему-то только пять точек – вот и получилась у них этакая приплюснутая «пента». Сжатая, так сжатая, что даже лопнула – посередине, у рдеющей в темноте груды углей, возле которой сплетено что-то совсем уж непонятное. Скорее восточный орнамент, чем точная наука геометрия. И при всем этом чертежик совершенно пустой. Холодный, как лягушка зимой. Сделали, но не задействовали. Отложили? Передумали? Или не сработало? Последний вариант особенно грел душу, сладко успокаивал и все завершал. Поэтому его следовало оставить на десерт.
Взгляд скользил по поляне, по расплывчатым теням людей и вещей, фокусируясь на знакомых лицах. Кто-то с гитарой – лица не видно, спиной сидит, но вроде бы из молодых. Напротив него, с отблесками костра на лицах – Аня, Роман, Антон. Все радостно-возбужденные, до ярко-зеленых бликов вокруг. Алексей разговаривает с кем-то из новичков – даже имя не вспоминается, хотя человек тусуется уже недели две. Новичок просто заинтересован, слушает словно откровение. Или сказку. А вот сам сказочник явно нервничает, оранжевый отсвет начинает понемногу пропитываться алым. На кого он там оглядывается?
Ну, здравствуй, приятель. Можешь не отвечать, Костя, можешь вообще не замечать старых знакомых. Чем ты, собственно, и занят: все-таки чуть дернулся, скользнул взглядом по склону, но разговор интереснее. Почувствовал, но не обратил своего благосклонного внимания. Даже искры не было в уверенном голубом сиянии. А ведь крут ты стал за эти годы, ох, крутехонек. И раньше не последний был в своих кругах, а теперь и вовсе на холм поднялся бы… Хотя, впрочем, могло бы и ума хватить пропустить вперед самых нетерпеливых. Особенно с учетом имеющегося опыта.
И спутница твоя подросла. Во всех смыслах. И грива ее огненная достигла пышности невообразимой. Вот только терпения рыжей ведьме не хватает – совсем как в юности. Взвинчена, напряжена, чего-то опасается. Силы тратит на защиту свою полупрозрачную, держит в воздухе дергающийся клубок бледных ниток. Поучилась бы у Костика, что ли? У того не защита видна, а готовность ее поставить. Моментально, опережая даже собственную мысль. На взводе человек, но спокоен. А Наталья – как ее там по батюшке? – в общем, не уверена в себе Наташенька. И чего-то ждет. Полыхает желто-красным заревом куда какому костру, даже прятать не желает – а ведь знает, что здесь и молодежь верхним зрением смотрит. А еще подруга наша пылающая не только по сторонам поглядывает, но нет-нет – и на часики глаза опустит. И тем выдает вас, братцы-сестрицы, с головой. Намечено у вас продолжение банкета, и в самое ближайшее время. Так что десерт отменяется. Вместо него подадут кашу непонятного происхождения. А уж кто как расхлебает – это по аппетиту и величине ложки.
А кто это там третий? Не узнать, никак не узнать. Однако фигура до крайности неприятная. Квадратная такая фигура, плечистая, раскачанная до безобразия. И, что характерно, с ровным блеском на бритом затылке. Однако не из простых гопников, отнюдь не из простых. Гопник обычно не держит вокруг себя такое густое облако, через которое и не видать-то почти ничего. Могучая защита, сильная, хотя и несколько бестолковая. И мрачная, какого-то серо-стального оттенка. Редкость. Да и колдун с бритым затылком и фигурой культуриста – явление не то чтобы уникальное, но и не рядовое. Балуются многие, а у скольких получается? Не нужно это им, у гопы свои способы воздействия на окружающий мир. Так что надо присмотреться и запомнить. Город не такой уж большой, рано или поздно придется встретиться. Может, и встречались уже… даже клык зачесался, даром что железка вместо нерва.
Очень интересная собралась компания. И разговор, наверное, интересный. Жалко, не удалось поближе подобраться. А еще жаль, что не получается уши так же настраивать, как глаза. Александр согласился бы два дня прожить глухим и немым, лишь бы хоть на пару минут прислушаться и понять: что так нервирует Наталью, от чего у гоблинского колдуна вместе с раздражением чувствуется и вина, и растерянность… почему этот разговор так важен для Алексея, в конце концов.
Впрочем, никакие чуткие микрофоны тут не помогли бы. Веселый дребезг гитары заглушит любые звуки, если они слабее командирского мата и пушечной пальбы.
Вот, кажется, и договорились. Бритый затылок заходил вверх-вниз, руки приподнялись успокаивающе: мол, все будет… или хорошо, или сделано – понимай как хочешь, если не слышишь. Уверенно встретились мощная лапа и направляющая-указующая рука Костика. Уважительный поклон рыжей ведьме, небрежный кивок обернувшемуся Алексею – и показалось лицо уходящего «качка». Знакомое лицо. Видел, но давно, а когда и где – сразу и не вспомнить, как не старайся. И не нужно. Сейчас важно не прошлое. Вот квадратный силуэт подошел к зеленоватой полоске защиты, потоптался, помялся. Неуверенно оглянулся на костер и шагнул дальше. Задрожало марево, мелькнул искристый вихрь – и опять все успокоилось. Только на секунду сбился с ритма гитарист, да деревья в овраге проворчали что-то недовольное.
Прелестно, чудесно, замечательно! Деревья – это свидетели ценные, и потом найдется кому их опросить. Древесина впитывает все, что может, но потом и отдает, не жадничает. Забыли об этом ребята, забыли. А может, и не знали никогда. А если и знали, то не обратили внимания на лес.
Хотя один-то человек из этой компании точно не мог забыть и обратил бы. Вон она, общая любимица Татьяна, сидит на бревнышке, прислонилась к какому-то зелено-пятнистому крепышу. Причем, что интересно, и верхним зрением тоже зеленый, только пятна не коричневые, а синие. Темно-синие. Даже завидно, насколько уверен в себе человек. Это, надо полагать, и есть тот самый парашютист Андрей. М-да, хороший у него спорт. Нервы укрепляет… Даже слишком. Все хоть как-то возбуждены, у всех праздник, у всех чувства фонтаном брызжут и фейерверком полыхают – только один человек бесстрастен, как видеокамера. Не интересно ему, что ли? Причем и скуки тоже не наблюдается. И, особо отметим, никаких следов недавних занятий всяческим колдовством, ведовством и прочими штучками. Ни малейших. Каким, спрашивается, образом он попал в старший круг этой компании? И чем он там занимается? Надо будет Ленку порасспросить…
А вот подруга его нервничает. И даже не собирается этого скрывать. И чего-то вдобавок боится. При этом так поглядывает на Наталью и Костика, словно они вот-вот обернутся волками и начнут неспешный и плотный ужин. Впрочем, насчет волков – это вряд ли. Двое волков даже с зимней голодухи всю тусовку не слопают. Разве что пара драконов могучих размеров и с соответствующим аппетитом. Что-то знает наша Татьяна. Что-то такое, о чем молодежь с гитарой пока что и не догадывается. Вот Алексей наверняка знает и заметно нервничает. И Наталья рыжая ждет события, «времени Ч». Добавим более чем возможный страх Татьяны перед какими-либо ритуалами в лесу. Добавим неиспользованный чертежик. Остается выяснить два вопроса: что именно они собираются здесь устраивать и в котором часу?
