– Завтра… – Сухофрукту показалось, что голос идет откуда-то снизу.
Ушла, — подумал Петро. – Ну и ладно. Я сегодня уже одну того… В принципе, на сегодня хватит…
На следующий день Петро сидел в столовой со своим другом Жилинасом. Жилинас был из местных. Он вырос в этом городке и поступил здесь же в летное училище. Ели гуляш с картошкой. Гуляш был малосоленый и без перца. Пресная и постная пища прибалтийской столовой не нравилась Сухофрукту. Он привык к жирной и острой кухне Украины. Он любил сало, вареники и горилку с перцем. Петро потряс перечницу над мясом, но из нее не посыпалось.
– Е-мое! Экономят, что ли?! Жилинас, скажи своим, чтоб насыпали.
Жилинасу, как местному, не отказывали. Прибалты на просьбы русских реагировали не очень. Летчики частенько действовали через Жилинаса.
– Вишняускас! – крикнул Жилинас в кухню.
Из окошка раздачи выглянул повар в белом колпаке и с половником в руке.
– Давай перец!
Повар исчез в окошке, а вместо него оттуда вылетел пакетик черного молотого перца и упал на стол.
– Во как у вас в Прибалтике! – возмутился Петро. – Кидают перец, как собакам! – Он почувствовал острое желание вытащить повара через окошко и дать ему по колпаку!
– Да нет, – Жилинас спокойно махнул ладонью. – Вишняускас маленько неразговорчивый.
– Дочки у него нет случайно? – Петро вскрыл пакетик и густо посыпал мясо перцем.
– Да… была дочка, но утопилась в озере из-за парня…
– Ну?! – Сухофрукт почувствовал что-то нехорошее. – А как ее звали?
– Яна звали… Яна Вишняускас.
По затылку у Петра побежали холодные мурашки и забежали за воротник. У него изменилось лицо.
– Что, – спросил Жилинас, – немножко много перца посыпал?
Петро кивнул. Есть больше не хотелось. Он отодвинул тарелку и сказал:
– Пойду воздухом подышу.
Сухофрукт пошел подышать воздухом на кладбище. Он нашел нужный поворот, свернул налево и почти сразу наткнулся на могилу Яны Вишняускас. С куска полированного гранита на него смотрела фотокарточка девушки, которую он провожал ночью!
Петро перекрестился и побежал оттуда что есть духу. Несколько дней после этого он плохо спал, его мучили кошмары. Но постепенно он смог себя убедить, что это всё ему показалось, и он не провожал никаких покойниц, а просто, когда перелезал через кладбищенский забор, упал головой на плиту, потерял сознание и видел галлюцинацию. А потом он придумал еще лучше – он никуда не падал, а действительно встретил какую-то девушку, которая над ним подшутила – прибалтийская националистка подшутила над русским…
3
Петро попытался еще раз связаться с аэродромом. И на этот раз ему удалось! В наушниках затрещало, и он услышал голос Иншакова.
– Петро, прием! – кричал Иншаков. – Слышишь меня, Петро?!
– Товарищ полковник! – Сухофрукт обрадовался, что связь есть. – Товарищ полковник! Слышу вас хорошо!
– Петро! Прием! Слышишь меня?! – опять закричал Иншаков.
– Слышу, товарищ полковник! Товарищ полковник, у нас ЧП! Дроздов разбился!
– Сухофрукт! Прием! Слышишь меня?!
Петро понял, что связь только в одну сторону. Он слышал землю, а земля его нет.
– Алё! Сухофрукт! Если слышишь меня, хочу тебя обрадовать! Только что приехала твоя невеста из Прибалтики! Эх, Петро! Скрытный ты какой, оказывается! Скрывал от нас, от боевых товарищей, такую свою красавицу! Скрывал от нас, что у тебя свадьба на носу! – Иншаков засмеялся.
– Какая невеста?! – удивился Петро. Он забыл, что полковник его не слышит. – Какая еще невеста?!
– Ну ты и дал! – продолжал Иншаков. – Хорошая девчина, только бледненькая немного. – Он опять засмеялся. – И зовут смешно… Яна Вишняускас!.. А-ха-ха! Вишняускас и Сухофрукт! А сын у вас будет Компотус! А-ха-ха! Ждет тебя! Быстрей бы уж, говорит, прилетал! Ну, я отключаюсь!
У Петра перехватило дыхание. Будто ему горло перетянули резиновым жгутом. Он выпустил штурвал и схватился за грудь. Его глаза как будто кто-то выталкивал изнутри. Шпок! И стало темно.
Самолет накренился и полетел к земле.
4
Скрепкин поджал под себя здоровую ногу и, что было сил, лягнул ею наугад. Нога во что-то попала. Что-то хрюкнуло и ослабило хватку. Леня не стал смотреть, чего он лягнул, – смотреть было некогда, время шло на секунды. Леня заработал локтями и здоровой коленкой. Его туловище задвигалось вперед. До входа в подвал оставалось не так уж много. Но тело пронзала острая боль, а мозг туманился и готов был в любую секунду выйти из строя. Не сметь! – уговаривал Скрепкин тело и мозг. – Работать! Пока еще есть возможность… Осталось немного… Вкалывайте, суки…
Голова Лени наткнулась на кирзовые сапоги. Он поднял глаза и увидел над собой ухмыляющегося Хомякова с потухшим окурком между клыков. Игорь Степанович наступил сапогом Скрепкину на руку.
– Шкатулку! – он протянул ладонь.
– Хер тебе!
Хомяков надавил каблуком. Хрустнули раздавленные кости. Леня вскрикнул. В глазах почернело.
– Шкатулку! – повторил монстр в отставке.
– На! – Леня попытался здоровой рукой врезать ему снизу по яйцам. Но демон перехватил руку Скрепкина и сломал об колено.
У Лени осталась только одна здоровая опора – нога. Он упал на землю, лицом вниз, и от боли и отчаяния зарыдал. Он понял, что проиграл, что он не выполнил задания! А на кону стоит кое-что большее, чем его жизнь и его боль!
Хомяков схватил Леню за пиджак, перевернул на спину, залез в карман, вытащил шкатулку, поднял над головой и захохотал!
– ХАМДЭР! ХАМДЭР! ХАМДЭР! – хохотал он…
5
От дикой перегрузки в ушах Сухофрукта лопнули барабанные перепонки. Страшная боль привела Петра в чувство. И в последние секунды он подумал вот такую трезвую мысль:
Может быть кто-то просто подшутил надо мной?.. Розыгрыш!.. Меня накололи, а я купился…
На этом трезвая мысль закончилась, чтобы уступить место тьме…
6
– ХАМДЭР! ХАМДЭР! ХАМДЭР! – Ирина обернулась и увидела Хомякова с поднятой к черному небу рукой. В руке была шкатулка!
Ирина развернула автомат в его сторону и нажала на курок. Щелк! Щелк! Щелк! Патроны кончились!
– Прикройте меня! – крикнула Ирина Юре и Абатурову и бросилась на Хомякова.
Она подпрыгнула и в прыжке врезала демону прикладом автомата по затылку.
Хомяков пошатнулся, но не упал и не выпустил из рук шкатулки. Он заревел! Он развернулся лицом к Ирине! Глаза его горели! Шерсть на голове встала дыбом! В одной руке он сжимал шкатулку, а из обрубка другой – выросла голова змеи с длинными острыми зубами и раздвоенным железным языком. Хомяков двинулся на Ирину.
Ирина перевернулась в воздухе и ударила Хомякова пятками в грудь. Она целилась в руку со шкатулкой, но в воздухе мгновенно перегруппировалась и ударила в грудь. Хомяков отлетел назад, но шкатулку не выпустил. Он, как Брюс Ли, кувырнулся в воздухе и приземлился на ноги.
Ирина опять прыгнула, на этот раз целясь в шкатулку. Хомяков выбросил вперед руку-змею. Рука-змея обвилась вокруг Ирининой ноги. Хомяков дернул ее на землю. Ирина упала. Хомяков ударил ее сапогом в живот и сломал ребра. Ирина сжалась от боли. Хомяков ударил. Ирина успела откатиться назад, и подошва сапога содрала ей кожу на лице. Хомяков нагнулся и выбросил вперед руку-змею. Голова змеи зависла над Ириной. Голова раскачивалась из стороны в сторону, чтобы обмануть жертву, чтобы жертва не могла понять, с какой стороны ее атакуют. Ирина оттолкнулась от земли ногами и отодвинулась ровно настолько, чтобы встать, потому что стоя сражаться удобнее, чем лежа. Хомяков попытался помешать, но не успел – Ирине удалось подняться на ноги. Но сломанные ребра впились ей в легкие и причинили такую ужасную боль, какая ей и не снилась. Господи! Я сейчас потеряю сознание! И тогда конец! Как же я буду драться, Господи, когда я от боли еле живая?! В разведшколе их учили применять в критических ситуациях технику восточных единоборств, с помощью которой можно было отвлечься от боли. Чаще всего применялся метод дыхания – рааз-дваа… рааз-двааа… триии… раааз… двааа… раааз… двааа… триии… Ирина отступила еще на шаг и задышала, как учили китайцы… Не то чтобы боль ушла совсем, но ее уровень понизился, и терпеть ее стало возможно. Ирина собрала все свои силы, подпрыгнула, крутанулась в воздухе и врезала Хомякову ногой по руке.
Шкатулка полетела на землю.
Хомяков бросился за ней.
Ирина прыгнула на него сверху и защемила коленками шею демона.
Хомяков хрюкнул. Его рука-змея неестественно вытянулась и обвилась вокруг шеи Ирины. А другая рука тянулась к шкатулке…
Змея сдавила Ирине горло. В глазах у нее потемнело, поплыли разноцветные круги…
7
Железная бабочка с острым клювом стремительно приближалась к земле. Знал ли летчик, кому нужна его гибель? Мог ли он в детском саду, в школе, в военном училище или уже взрослым вообразить себе такое? Мог ли представить конструктор этого истребителя, гордости российской военной авиации, какие силы и для чего станут использовать его технику, и кого именно таранить этой техникой?
