— Сколько? — прорычал Еремин, сжимая кулак до белых костяшек.
— Один…
— Один?
— Ну да… Один юноша, — промямлил цепенеющий от страха майор.
Мне даже показалось, что его уши в этот момент прижались к голове, как у испуганной и виноватой собаки.
— Да уж, неплохо покрошил… Раненые есть?
— Раненых нет. С-с-стрелял в голову, — заикался майор, комкая в руках исписанный ручкой лист.
— Эх, Максик… Подвел ты меня, не дожал, — прошептал полковник, устремив взгляд вдаль.
— Что вы сказали, я не разобрал?
— Мысли вслух. Тебе необязательно их слышать, — рявкнул «черный человек», очухавшись. — Личность нападавшего установлена? Цели?
— Н-н-не выяснили. Ищем отморозка по всем базам. Пока безрезультатно. Возможно, залетный…
— Не надо никого искать, — произнес появившийся в двери мужчина.
Лицо его было пепельного оттенка. На волосах седые пряди, которых ночью еще не было. Он пугающе постарел. Но я не мог его спутать ни с кем — подполковник Анисимов.
— Что-то ты захирел в этой дыре… Куда подевался бравый вид? — переместив взгляд с майора на Анисимова, произнес полковник Еремин. — Здравствуй, Сашенька, — слащаво добавил он и протянул руку, не вставая с насиженного места.
Подполковник не отреагировал на его слова и продолжал стоять на месте.
— Что ты злишься-то? Это мне на тебя надо злиться, но я ведь тебя простил, — до противности спокойным голосом говорил Еремин, вставая с кресла. — Что молчишь?
— Все, что я мог тебе сказать, уже сказано раньше. Не думаю, что что-то изменилось, и ты поймешь теперь. Я тебя не предавал…
— Это ведь какой стороной повернуть…
— Зачем этот публичный цирк? Хочешь поговорить, давай выйдем и побазарим с глазу на глаз.
— Занят я… Дела у меня, дела… Что хотел, подполковник? — рявкнул Еремин, напугав стоящего рядом лейтенанта до полусмерти.
Анисимов опустил голову. Простоял так несколько секунд. И лишь потом печально произнес:
— Его зовут Максим Александрович…
— Откуда?.. Что ты имеешь в виду? — с удивлением спросил Еремин, но лицо его уже растянулось в довольной улыбке. В глазах заиграли дьявольские огоньки.
— Террорист — мой сын… — с трудом выдавил подполковник и поднял голову.
В кабинете воцарилась мертвая тишина. Было даже слышно, как бежит по проводам электрический ток и скрипят шестеренки в головах. Анисимова пожирали теперь ненавистным взглядом десятки глаз.
— Ну и сволочь же ты воспитал! Ты же его готовил. Под трибунал пойдешь!
— Не тебе нас судить. Это удел людей, а ты никогда не был человеком, — загробным голосом произнес Анисимов, повернулся и побрел по коридору.
— Остановить его! — заорал полковник что есть мочи. Пара его бойцов тут же сорвались с места.
Анисимов нехотя развернулся вполоборота. Но теперь в его руке сверкал хромированный пистолет.
— Хотите жить, не мешайте. Я разнесу вам головы раньше, чем надумаете нажать на курок. Мне нечего терять…
Спецназовцы остановились, переглянулись и покорно опустили оружие в пол.
— Вы оглохли? Я вам сам сейчас мозги вынесу! — вопил Еремин, хватаясь за кобуру, но его угрозы проходили мимо их ушей. — Уроды…
В коридоре послышались удаляющиеся шаги, и сразу же раздался выстрел… Полковник повернулся в сторону ошарашенной публики и радостно произнес:
— Ну вот и все… «Хер» майор, пиши в рапорте «тридцать». Нравится мне это число. Гораздо лучше звучит…
В этот момент я почувствовал, как неукротимая ярость проникает в каждую клетку тела. Она пожирает их изнутри острыми челюстями. С каждой секундой ярость набирала мощь. Я ненавидел «черного недочеловека» все сильней… Дьявол его раздери! Это же он запрограммировал Максима на убийство! Вот почему при нашей первой встрече я видел на плече мальчика прозрачного орла…
Кровь неистово бурлила. Судороги раздирали мышцы. Сердце молотило как бешеное. Внутри меня разгорался неподвластный огонь, который вскоре поглотил без остатка. Я взглянул на руки, но вместо них уже торчали мощные когтистые лапы, объятые ярко-красным пламенем. К тому же, к моему удивлению, я теперь стоял на четвереньках. Но это было не самое странное. Теперь я смотрел на себя с нескольких сторон сразу. И то, что я видел, мне совсем не нравилось. Я превратился в огненную химеру…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Боевая трансформация завершена», — раздался чужеродный голос в голове.
Я был сгустком первобытного ужаса… Отвратительным трехголовым чудовищем, рожденным больной фантазией вездесущего изначального разума. С головой и телом громадного льва, покрытыми крупными золотистыми чешуйками. С лохматой гривой, в которой вместо шерсти плясали языки пламени, меняя цвет от соломенно-желтого до небесно-голубого. С безразмерной пастью, забитой под завязку зубами-лезвиями. Из нее вырывалось разгоряченное, газообразное дыхание, способное убить все живое. Да и неживое, перевоплощая все и вся в перегретую вулканическую магму. Прямо из спины торчало передняя часть туловища рогатой козы. Я знал, что она могла одним взглядом похоронить в холоде любое самое упорное сопротивление. Вместо хвоста — кошмарная рептилия. С раздвоенным языком. С клыками, наполненными смертельным ядом. Белесыми глазами, способными обречь на вечные страдания разум, превратив его владельца в камень.
Вскоре я освоился в обновленном фантастическом теле и научился им управлять. Оставалось сделать то, зачем я сюда прибыл. Уничтожить Еремина… Других вариантов для меня сейчас не существовало.
Взор поднялся вверх. Теперь, когда я смотрел на него глазами Химеры, выглядел он по-другому.
Полковник был похож на зомби. Шершавая серо-зеленая кожа в незаживающих гнилостных язвах. В отвратительных рубцах с запекшейся кровью и сиреневых трупных пятнах. Местами она почернела и разложилась, обнажив сухожилия и пожелтевшие растрескавшиеся кости. Пустые глазницы. Обезображенный и сгнивший наполовину нос. Скрюченные ссохшиеся конечности с длинными искривленными ногтями. Сгорбленное тело дряхлого старика, от которого несло смрадом приторно-сладковатой гнили.
Его жизненные силы и душа были высосаны со всеми потрохами артефактом. И я сейчас видел сущность этого предмета. Прозрачный орел величественно восседал на плече Еремина.
Из моей пасти вырвался грозный, вызывающий трепет рык и вылетел столб ярко-красного плотного огня… Но я промахнулся… лишь испепелил дотла перья на хвосте орла. Страшная птица с пронзительным клекотом взмыла к потолку и полетела на свободу к открытому окну.
Я пригнулся к полу и вложил все силы в стремительный бросок. Расстояние сократилось в одно мгновенье. Птица сделала крутой вираж и нырнула вниз между когтистыми лапами. Она могла бы сейчас безнаказанно ускользнуть, но я был готов. Орел не застал меня врасплох. Мой хвост метнулся в молниеносном выпаде и сомкнул стальной хваткой челюсти на ее хлипком горле. Птица еще трепыхалась и била крыльями, но все уже было кончено… Я мягко приземлился на пол. В глаза ударила ослепляющая вспышка света…
* * *
Голову через ушные отверстия заполнял неразборчивый шум. Как будто кто-то стонал… или скулил… Глаза легко открылись. Я попытался встать, но не смог. Это начинает уже надоедать…
Вновь я прикован руками и ногами к стулу, который стоит в центре бетонной конуры. И это явно не комната для увеселений, а самая что ни на есть настоящая камера пыток. Конечно, не такая «фешенебельная», как у инквизиторов. Более современная. Ухоженная… И даже с электрическим светом вместо коптящих факелов. Но от этого цепенящего ужаса она меньше не наводила.
Я продолжил осмотр камеры, но не нашел ни орудий пыток, ни следов их использования. Хотя это ничего не значило. В стенах вполне могли быть встроены скрытые от ненужных глаз тайники. Или даже целые шкафы с изуверскими приборами. А кровь с пола регулярно отмывали…
Но зато я обнаружил нечто другое… Справа от меня, в темном углу, я заметил крошечное, скрюченное в три погибели существо. Оно уставилось на меня расширенными глазами, словно филиппинский долгопят-переросток. В их глубине я видел неописуемый ужас, граничащий с безумием. Именно эта тварь и издавала гадостные однообразные звуки, разламывающие мозг.
