Однако Иоанн показывает, что это первое впечатление о городе является неполным – посреди города течет бурлящая быстрая река, олицетворяющая свойственное жизни движение и изменение. Здесь вспоминается замечательная фраза современного богослова, «рай – это покой в движении, и движение в покое». Образность райского сада дополняет предшествующую образность города также в отношении цвета – рядом с насыщенным золотистым и белым мы можем внутренним взором увидеть характерные умиротворяющие цвета живой природы, зеленый и коричневый цвета дерева и светло-голубой оттенок прозрачной воды.
Таким образом вода олицетворяет «жизнь вечную». Постоянно обновляющуюся жизнь дарит и дерево, которое изменяет свои плоды каждый месяц – благодаря этому люди все время соприкасаются с чем-то новым. В видении Иезекииля показано, что вдоль потока растут многочисленные чудесные плодовые деревья: «У потока по берегам его, с той и другой стороны, будут расти всякие дерева, доставляющие пищу: листья их не будут увядать, и плоды на них не будут истощаться; каждый месяц будут созревать новые, потому что вода для них течет из святилища; плоды их будут употребляемы в пищу, а листья на врачевание» (Иез 47:12). А Апокалипсис интересным образом соединяет образы Иез 37 и Быт 2 в единую картину: о древе жизни говорится в единственном числе, но при том сказано, что оно растет «по ту и другую стороны реки». Буквально представить такое дерево довольно трудно; возможно, на духовном уровне имеется в виду бóльшее расширение жизни, большая всеохватность по сравнению с первозданным раем.
Как же радостно видеть такие картины будущего! Мы понимаем, что лишение первых людей полноты жизни в раю было совсем не окончательным определением Бога, но врéменной мерой, необходимой для возрастания людей. И вот после прохождения исторического пути, наполненного испытаниями, люди наконец вернулись к своему подлинному дому. А в родном доме Отец всегда ждал Своих «блудных сыновей». Теперь доступ к древу жизни открыт навсегда, он осуществляется в полном согласии с волей Бога, Который желает разделить Свою безграничную жизнь с верными людьми (ср. Откр 22:19). В Апокалипсисе звучит обращенный ко всем людям призыв Божий, исполненный силы и любви:
«Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой» (Откр 21:6).
«И Дух и невеста говорят: прииди! И слышавший да скажет прииди! Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром» (Откр 22:17).
И это напоминает слова Господа из книги пророка Исайи:
«Жаждущие! идите все к водам; даже и вы, у которых нет серебра, идите, покупайте и ешьте; идите, покупайте без серебра и без платы вино и молоко. Послушайте Меня внимательно и вкушайте благо… Приклоните ухо ваше и придите ко Мне: послушайте, и жива будет душа ваша, – и дам вам завет вечный, неизменные милости, обещанные Давиду» (Ис 55:1–3).
Смысловая динамика образа райского сада – включение образа города
Образность возвращения человечества в первозданный рай Божий очень красива и поэтична, однако ее можно понять несколько «однобоко». Эта образность может подразумевать, что после исторического пути люди вернулись в ту же точку, с которой их путь когда-то начался. Можно было бы подумать, что в конце времен происходит грандиозное «обнуление» всего творения, когда все возвращается «на круги своя» и все стало как прежде, как будто бы ничего не было. Если бы рай был единственным образом нового творения, то он не давал бы ответа на вопрос: с точки зрения Бога, были ли в истории человечества какие-то положительные приобретения? Мы знаем, что в истории было множество отпадений людей от Бога, люди столько раз «запутывались» во зле – но разве история человечества этим исчерпывается? Получается, что образ рая подчеркивает спасительные деяния Бога-Творца, но явно не говорит о человеческом соучастии.
И здесь чрезвычайно важно, что образ рая дополняется в Апокалипсисе образом нового творения как города; райский сад пребывает в центре города. Город – это не явление природы, он создается руками человека, и по преимуществу ассоциируется с культурой и цивилизацией. В образе города на первый план выходит творческий вклад людей, и именно эту мысль доносят до нас два замечательных описания Нового Иерусалима: «Цари земные принесут в него славу и честь свою» (Откр 21:24); «И принесут в него славу и честь народов» (Откр 21:26). То есть можно сказать, что огромный город Небесный Иерусалим «отражает все лучшее в человеческой материальной и духовной культуре»[428], в него «войдут лучшие „плоды“ человечества»[429]. А присутствие Бога освящает все приносимые человеческие дары и дает им высший смысл. И это действительно откровение – кому-то вера в такую вневременную значимость созидательной деятельности людей может показаться чересчур оптимистичной.
В религиозной мысли античного мира зачастую можно встретить мнение, что боги настолько превышают людей, что все человеческие дела для них ничтожны, они их даже не замечают. И нам по нашему опыту бывает хорошо знакомо ощущение, что наши труды безвозвратно поглощаются временем, что результаты наших усилий очень относительны – «река времен в своем стремленьи уносит все дела людей…»[430]. Но образ небесного города в Апокалипсисе ярко показывает, что наши человеческие старания, достижения и приобретенный опыт имеют большую ценность для Бога, Он вплетает их в Свои вечные замыслы. При всех тяжелых моментах человеческая история никогда не оказывается бессмысленной – в ней таинственным образом происходит соработничество с Творцом и обретение важнейшего духовного опыта[431]. И образы Апокалипсиса вселяют вдохновение и дают силы трудиться с надеждой.
Тема 3. Интерпретация отдельных неоднозначных образов
«Народы и цари» – в каком качестве будут пребывать в Иерусалиме
Приведем уже упомянутые яркие слова о Небесном Иерусалиме – «…народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою» (Откр 21:26). Этот образ кажется вполне понятным, однако в нем присутствует некоторая недосказанность. Здесь нужно пояснить, что слово «народы» в Библии подразумевает многочисленные языческие народы, как бы противопоставляемые уникальному народу Божию-Израилю. Эти народы характеризуются в Ветхом Завете как не знающие истинного Бога, как чужие; «негативные» характеристики народов и царей присутствуют и в самом Апокалипсисе. Поэтому выделяются два вопроса, на которые комментаторы дают разные ответы.
Первый вопрос можно сформулировать так: являются ли цари и народы паломниками или же полноценными жителями Небесного Иерусалима?
Множество отрывков из ветхозаветных пророческих книг и псалмов содержат описание паломничества многих народов в Иерусалим, но смысловые акценты у них различаются. В некоторых текстах больше подчеркивается признание народами превосходства Израиля и власти покровительствующего
