Я отправилась в Непал, где посетила хижины простых людей, лагеря для прокаженных, больницы… Все это привычно и очень нужно. Каждый такой визит приносил не только удовлетворение мне и какое-то облегчение людям, но и немалые деньги в виде благотворительной поддержки.
Принц в это время успокаивал расшатанные скандалом нервы, катаясь на лыжах.
Летом я отправилась в Зимбабве, где встречалась с Робертом Мугабе, посещала детские центры, снова и снова больницы и пункты распределения гуманитарной помощи…
Чарльз ловил рыбу в Шотландии.
Но я зря думала, что королевская фирма оставит меня в покое, нет, меня продолжали просто травить, в газетах перестали публиковать отчеты о моих поездках, а Форин-офис вдруг решил, что мне опасно куда-либо ехать, кроме общепризнанных курортов, куда я вовсе не стремилась.
Но в середине лета Чарльз сделал мне настоящий подарок: он дал интервью Джонатану Димблби, в котором невольно признался, что изменял жене!
Теперь бессмысленно стало обсуждать, ложь или правда в книге Мортона, теперь никто не мог заявить, что у меня паранойя.
Но это были еще не все битвы. Хьюитт, показав себя полнейшим подлецом, продал все наши секреты, и мои письма в том числе, за что даже журналистами был прозван Любовником-Крысой. Вышедшая на основе его откровений книга «Влюбленная принцесса» была воспринята весьма прохладно по той же причине, слишком это гадко, когда человек выливает такие откровения за деньги.
Но мне презрение к Хьюитту помогло мало, меня просто гноили, старательно перекрывая любые возможности серьезно заниматься благотворительностью, вообще каким-либо делом.
Дальше последовал еще один удар, задевший всех.
Димблби тоже выпустил книгу, в которой попытался рассказать о Чарльзе так, словно его задачей было убедить Британию встать под знамена принца. Королевская семья была в ярости. Джонатан умудрился описать детство Чарльза (видимо, с его слов) так, что гневу королевы и принца Филиппа не было предела. Димблби использовал дневники Чарльза, что придало публикации особую пикантность.
Для меня самым гадким был не рассказ Чарльза о его детстве, а то, что он позволил Димблби поведать, что муж никогда не любил меня, что брак со мной с самого начала был не просто притворством, но выполнением королевской воли. Чарльз признавался, с какими душевными мучениями согласился на этот брак и как не желал его! Можно ли унизить женщину сильнее, чем сначала рассказать о мечтах стать тампоном у любовницы, потом признаться на весь мир в изменах, а потом и вовсе объяснить, что женился по требованию родителей и долга?!
Я была морально уничтожена!
Чарльзу было совершенно наплевать не только на меня, но и на мальчиков! Я всегда убеждала их, что они дети любви, что рождены в любви. Как теперь смотреть им в глаза? Мама никогда не была нужна папе, ее просто навязали, как выполнение долга? Возможно, я сама и понимала это, чувствовала, как бы ни прятала голову в песок, но детям никогда бы такого не сказала.
Как мог Чарльз позволить использовать свои дневники?!
Королеву возмутило другое – принц использовал не только личные записи, но и официальные документы.
Принц Филипп был возмущен его откровениями о никуда не годном, жестоком воспитании в детстве.
Чарльз обидел всех, кроме своей Камиллы. Даже Эндрю Паркер-Боулз не выдержал откровений любовника своей жены и подал на развод.
А я ответила еще одним ударом, полностью перечеркнувшим любую возможность возвращения в королевскую семью. Хотя разве была возможность после таких откровений?
Я тоже дала интервью, только Мартину Баширу, в котором откровенно рассказала обо всем, но не только о наших отношениях с Чарльзом и о Хьюитте, но и об отношениях с фирмой. Даже не представляю себе, что должно было твориться в королевской семье! Я откровенно дала понять, что не вижу Чарльза королем, что королевская семья никогда не воспринимала меня так, как следовало бы… и еще многое.
Я могу перед кем угодно повторить: следующим королем должен стать Уильям. Если реализуются все заложенные в нем задатки, то Уильям станет фантастическим королем! В нем счастливо сочетались отцовская серьезность и сосредоточенность и моя душевность и стремление помочь людям. Гарри менее ответственен, но он очень добрый мальчик и будет прекрасным помощником брату. Я очень надеюсь, что они останутся дружны на всю жизнь.
В декабре я получила сразу два письма, предлагающие решить вопрос о разводе, причем срочный, – от королевы и от Чарльза.
Мосты были сожжены, принц Филипп объявил, что если я буду слишком капризничать, то меня лишат моего титула, на что я ответила, что мой титул гораздо древнее его собственного. И правда, графы Спенсеры уже были подле английских королей, когда предки принца Филиппа вовсе не значились ни в каких списках!
И все же я билась за титул «королевское высочество». Зачем? В этом была своя хитрость, я старалась не повторить ошибки Ферджи, оставшейся без денег и крыши над головой. В качестве утешительного приза бедной Саре купили дом на имя ее дочерей и выдали некую сумму, которая не позволила даже покрыть сделанные раньше долги. Я так не хотела. Достаточно того, что брат уже отобрал у меня семейную тиару.
Нет, у меня двое детей, за которых я ответственна, мне надо думать и об их содержании.
Конечно, я понимала, что никогда королевская семья не позволит, чтобы наследника короны содержала его разведенная мать, было понятно, что учиться и большую часть времени вне учебы Уильям и Гарри будут проводить в королевской семье, но даже в те дни, когда они будут со мной, я должна иметь возможность развлечь их, не экономя деньги.
Моим делом занялся молодой адвокат Энтони Джулиус. Для начала мы посмеялись над тем, что и у него, и у меня дело о разводе впервые. Тем более нельзя позволить обвести себя вокруг пальца! Джулиус не похож на тех, кто такое позволяет.
Для начала он посоветовал затянуть сам процесс, чего никак не желала я, уже основательно устав от неприятностей последних лет.
Вспоминать бесконечные согласования и перепалки не хочется, Джулиус оказался отменным стратегом, все его задумки сработали, королевская семья полностью отвлеклась на препирательства по поводу титула «королевское высочество», упустив все остальное. В результате титул мне, конечно, не оставили, зато выполнили все остальные условия.
Для меня главным было отсутствие ограничений в общении с мальчиками.
Ну, и то, что мне оставили мои апартаменты в Кенсингтонском дворце, выделили 400 тысяч фунтов ежегодно на его содержание и 17 миллионов единовременно. К тому же я осталась принцессой Уэльской без права именоваться королевским высочеством. Это означало, что я должна приседать в реверансе при встрече с королевской семьей. Но я встречаться не намеревалась, королевская семья шарахалась от меня словно от прокаженной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
