Мусульмане-шииты также были объединены, правда довольно непрочно, в самостоятельную организацию, преимущественно для выдвижения политических требований. В начальный период ислама в Аравии происходили ожесточенные споры в связи с наследованием халифата, в результате чего произошел раскол и возникли две группы или секты — суиниты и шииты. Этот раскол принял постоянный характер и сохранился до сих пор, хотя и не носит больше политического характера. В Индии и в мусульманских странах преобладают сунниты; исключение составляет Иран, где шииты составляют большинство. Временами между этими двумя группами возникали религиозные столкновения. Шиитская организация в Индии существовала особо, отдельно от Мусульманской лиги. Эта организация высказыва* лась за объединенные избирательные курии для всех. Однако много видных шиитов входит в состав Лиги.
Все эти, а также некоторые другие мусульманские организации (за исключением Мусульманской лиги) совместно организовали «Свободную мусульманскую конференцию», которая представляла собой своего рода единый фронт мусульман, противопоставленный Мусульманской лхгге. В 1940 году в Дели состоялась первая сессия этой конференции, носившая весьма представительный характер и прошедшая успешно.
Крупнейшая индусская общинная организация — это Хинду Махасабха, организация, аналогичная Мусульманской лиге, но относительно менее влиятельная. Она проникнута таким же воинствующим религиозно-общинным духом, как и Лига, но пытается прикрыть крайнюю узость своего мировоззрения туманной националистической фразеологией, хотя она стоит скорее за возврат к старому, чем за прогресс. У этой организации оказались чрезвычайно неудачные лидеры, склонные к безответственным и резким выступлениям, подобно некоторым лидерам Мусульманской лиги. Словесная война, ведущаяся обеими сторонами, постоянно обостряет их отношения. Слова заменяют действия.
В прошлом Мусульманская лига неоднократно занимала неразумную позицию в религиозно-общинном вопросе, но столь же неразумной была позиция Хинду Махасабха. Индусское меньшинство в Пенджабе и Синде и многочислзнная группа сикхов в Пенджабе часто вели себя агрессивно и препятствовали урегулированию разногласий. Политика англичан состояла в том, чтобы поощрять и разжигать эти разногласия и усиливать общинные организации в противовес Конгрессу.
Результаты выборов дают представление о значимости той пли иной группы или партии или, покрайней мере, о ее влиянии в массах. На общих выборах в Индии в 1937 году Хинду Махасабха полностью провалилась: она нигде не играла серьезной роли. Мусульманская лига оказалась в лучшем положении, но в общем ее успехи были довольно скромными, в особенности в провинциях, где преобладает мусульманское население. В Пенджабе и Синде она потерпела полный крах, а в Бенгалии достигла лишь частичного успеха. В Северо-западной пограничной провинции Конгресс образовал правительство позднее. В провинциях, где мусульмане составляют меньшинство, Лига в общем достигла большего успеха, но в законодательных собраниях были представлены и независимые мусульманские группы, а также отдельные мусульмане, избранные как представители Конгресса.
Тогда Мусульманская лига начала ожесточенную кампанию против конгрессистских правительств в провинциях и против самого Конгресса. Изо дня в день повторялись утверждения, что правительства совершают «зверства» по отношению к мусульманам. В состав правительств входили и мусульмане, но они не были членами Мусульманской лиги. В чем именно заключались «зверства»—об этом обычно умалчивали; иногда же искажали и преувеличивали некоторые мелкие местные инциденты, к которым правительства не имели никакого отношения. «Зверствами» были также объявлены некоторые мелкие ошибки, допущенные отдельными ведомствами и вскоре исправленные. Временами выдвигались совершенно ложные и необоснованные обвинения. Был даже опубликован некий отчет, совершенно фантастический по своему содержанию, не опиравшийся на какие-либо факты. Конгрессистские правительства предлагали тем, кто выдвигал эти обвинения, сообщить факты, чтобы можно было произвести расследование, либо же самим расследовать эти факты с помощью правительств. Никто не воспользовался этими предложениями, но кампания продолжалась попрежнему. В начале 1940 года, вскоре после отставки конгрессистских правительств, тогдашний председатель Конгресса Раджендра Прасад обратился с письмом к М. А. Джинне и, кроме того, сделал публичное заявление, предложив Мусульманской лиге изложить все обвинения в адрес конгрессистских правительств перед федеральным следственным трибуналом. Джинна отверг это предложение, упомянув о возможности создания для этой цели королевской комиссии. Вопрос о создании такой комиссии не поднимался, да и вообще это могло сделать только английское правительство. Некоторые английские губернаторы, занимавшие свои посты при конгрессистских правительствах, публично заявили, что они не находили ничего предосудительного в позиции этих правительств по отношению к меньшинствам. Закон 1935 года давал губернаторам специальные полномочия для защиты меньшинств в случае, если бы в этом возникла необходимость.
Я внимательно проанализировал методы пропаганды, которыми пользовались нацисты после прихода Гитлера к власти, и был поражен, обнаружив, что нечто весьма похожее происходит в Индии. Годом позднее, в 1938 году, когда Чехословакия стояла перед лицом судетского кризиса, официальные представители Мусульманской лиги изучали нацистские методы, применявшиеся при этом, и одобрительно отзывались о них. Они находили аналогию между положением судетских немцев и индийских мусульман. Устные выступления и статьи некоторых газет носили чрезвычайно резкий, провокационный характер. Один из конгрессистских министров, мусульманин, был заколот кинжалом, и ни один из лидеров Мусульманской лиги не осудил этот факт; ему даже нашли оправдание. Неоднократно имели место и другие акты насилия.
Я был страшно подавлен этими событиями и общим снижением уровня общественной жизни. Насилие, грубость и безответственность все нарастали, и это, видимо, встречало одобрение видных лидеров Мусульманской лиги. Я обратился с письмами к некоторым из этих лидеров и просил их сдержать указанные тенденции, но безуспешно. Что касается конгрессистских правительств, то они явно были заинтересованы в том, чтобы привлечь на свою сторону любое религиозное меньшинство и любую группу, и настойчиво добивались этого. В некоторых кругах высказывалось даже недовольство тем, что они оказывают чрезмерное предпочтение мусульманам за счет других групп. Но дело сводилось не к каким-либо конкретным жалобам, которые можно было бы удовлетворить, или к разумному обсуждению какого-нибудь вопроса. Это была регулярная кампания, которую вели члены и сторонники Мусульманской лиги, чтобы внушить мусульманским массам, что происходит нечто ужасное и что виновен в этом Конгресс. В чем заключалось это ужасное — никто, видимо, не знал, но считалось, что вопли и проклятья не могут быть беспричинными и если причина не здесь, то она в другом месте. Во время дополнительных выборов был поднят вопль: «Ислам в опасности»,— и избирателей заставляли клясться на Коране, что они будут голосовать за кандидатов Мусульманской лиги.
Все это, несомненно, оказывало воздействие на мусульманские массы; тем не менее удивительно, как много людей не поддалось этой пропаганде. На дополнительных выборах Лига в большинстве случаев одержала победу, но в некоторых местах потерпела поражение. Даже тогда, когда победа оказывалась на стороне Лиги, против нее голосовало значительное количество мусульман, отдававших предпочтение аграрной программе Конгресса. Но на этих выборах Мусульманская лига впервые в своей истории приобрела поддержку масс и начала превращаться в массовую организацию. Хотя я и был огорчен происходившими событиями, в некотором смысле я приветствовал это явление, полагая, что в конечном счете феодальное руководство Лиги будет устранено и выдвинутся более прогрессивные элементы. Главную трудность до сих пор составляла крайняя политическая и социальная отсталость мусульман, в силу чего реакционные лидеры могли легко эксплуатировать их.
Сам М. А. Джинна был более образованным человеком, чем большинство его коллег по Мусульманской лиге. Безусловно, он был на голову выше их и поэтому стал незаменимым руководителем. В своих публичных выступлениях он неоднократно резко осуждал оппортунизм, а временами и более серьезные слабости своих коллег. Он хорошо знал, что значительная часть передовых, мужественных и самоотверженных элементов из среды мусульман вступила в ряды Конгресса и сотрудничала с ним. И, однако, то ли судьба, то ли обстоятельства толкали его именно к тем людям, которых он не уважал. Он был их лидером, однако удержать их вместе он мог, лишь став пленником их реакционной идеологии. Впрочем, нельзя сказать, что в том, что касалось идеологии, он был пленником против воли; при всем своем внешнем модернизме он принадлежал к старому поколению, которое плохо разбиралось в современных течениях политической мысли и в современных событиях. В экономике, играющей главенствующую роль в современном мире, он, видимо, был совершенно невежественен. Необычайные события, происшедшие во всем мире после первой мировой войны, вероятно, не оказали на него никакого влияния. Когда Конгресс в политическом отношении совершил скачок вперед, он вышел из его состава. Пропасть между ним и Конгрессом выросла, когда Конгресс повернулся в сторону экономических проблем и в сторону масс. В области идеологии Джинна, видимо, оставался на том же уровне, на каком находился четверть века раньше, более того, он сделал шаг назад, так как теперь выступал уже как против единства, так и против демократии в Индии. «Они не могут существовать,— заявлял он, —при системе правления, основанной на нелепых понятиях западной демократии». Про-шло много времени, прежде чем он понял нелепость того, что он отстаивал в течение всей своей долгой жизни.
